Дмитрий Федотов - Они среди нас

— Ни на что, — вовремя спохватился я, вспомнив отношение комиссара ко всякого рода мистическим изысканиям. — Но должен же быть здесь какой-то смысл! Золотарев говорил…

— Ну да, опять магия!.. Ты мне еще про серийного маньяка-вампира расскажи! — Николай начал понемногу распаляться — все-таки я его зацепил! — Подходит, спрашивает сколько лет, а потом: ням-ням и — поминай, как звали?

— М-да, — я вытащил сигареты и закурил.

Память услужливо подсунула еще один странный факт, и на этот раз куда более прозаичный и понятный высокому начальству. Я тут же не преминул его выложить.

— Погоди, а это, случайно, не тот самый Вайнштейн, который отвалил два года назад господину Дуладзе беспроцентный кредит на тридцать миллионов под развитие сети заправочных станций в губернии?

Николай воззрился на меня, как на сумасшедшего, но через мгновение его взгляд просветлел, и я понял, что реабилитирован полностью как ценный, но внештатный сотрудник криминальной службы.

— Молодец, Димыч! Не ожидал! Уел ты старого сыскаря, однако. Наверняка это он и есть!

— А все-таки, где он вчера был? — прервал я поток начальственного красноречия.

— Банкет в «Колизее» по случаю юбилея их Красноярского отделения, как полагается, с шампанским, стриптизом и прочими дежурными шалостями.

— И он тоже… шалил?

— Наверняка, — Берест тоже потянулся за сигаретой, забыв о своей трубке. — Это у них — в порядке вещей, богема! — он презрительно сплюнул. — А поточнее Иваныч через часок скажет. Зачем тебе?

— И это говорит комиссар криминальной полиции?! — возвел я очи горе.

— Ну и что? Даже если у него и была «шалунья» в ресторане, думаешь, это она его… высосала?

— Pourquoi pas,[1] как говорят французы?

— Опять ты за свое?! — Николай вышвырнул окурок, не докурив и до половины. — Фантаст хренов!

— Не кипятись! — я протянул ему другую сигарету. — Эта девочка, скорее всего, была последней, кто видел банкира живым. Может, что и расскажет интересного.

— Чего? Как она ему минет делала?

— Грубый ты, Коля, не буду с тобой больше общаться, — я раздавил окурок и зашагал обратно к патрульной машине, всей спиной изображая обиду.

На самом деле я ни капли не обиделся, просто в голову пришла весьма заманчивая и привлекательная на вид мысль, и требовалось немедленно пообщаться с ней наедине. Я также знал, что Берест тоже не воспринял мой демарш всерьез, но в силу природного упрямства первым звонить не станет. И это тоже меня устраивало на ближайшее время.

Бульба, ни слова не говоря, отвез меня к редакции, я сделал ему ручкой и, дождавшись, когда патрульная скроется за углом, быстренько перешел на другую сторону улицы, к троллейбусной остановке.

Хмурый и невыспавшийся портье в гостинице — «Северной» долго не мог сообразить, что мне от него надо, а когда понял, его деланному возмущению не было границ. Он так старательно и натурально закатывал глаза и потрясал кулаками, стучал себя в грудь и размазывал сопли, что я, будь хоть на гран доверчивей, и впрямь поверил бы в гражданскую сознательность и моральную честность этого замечательного мерзавца. А так я, дождавшись перерыва в гневно-слезливых излияниях, четко и ясно повторил вопрос, сопроводив его соответствующей материальной поддержкой в виде полусотенной купюры:

— Гомер ты мой, не читай мне свою «Одиссею», а вспомни, по возможности честно, приводил ли ты в прошлую субботу к ныне покойному постояльцу из номера два-пятнадцать девочку по вызову, и как мне ее теперь найти?

Доморощенный аэд при виде купюры моментально заткнул фонтан красноречия и уже в простых словах, частично, правда, из ненормативной лексики, поведал, что да, мол, был такой заказ, аккурат накануне того печального события, но как назло никого из подходящих б… в холле не оказалось. Он уже подумывал было звонить в резерв, но тут к нему подошла та самая роскошная п… (натуральная платиновая блондинка с карими глазами и бюстом Мэрилин Монро) и весьма непрозрачно намекнула, кто она на самом деле и чем бы желала заняться. Наш поэт-сутенер обрадовался и, конечно, тут же удовлетворил просьбу и той, и другого ко всеобщему и полному удовольствию, за скромную мзду, разумеется.

— Ну, и где она теперь? — напомнил я вторую половину вопроса, все еще не выпуская из рук купюру и шелестя ею перед самым носом этого прохвоста, дабы он не потерял тонус и ясность мышления.

— Ах, это?! — он внимательно следил за моими манипуляциями с деньгами и тут же наощупь вытащил из-под конторки визитку. — Пожалуйста! Мне не жалко, господи, я ее в первый и последний раз видел, залетная какая-то, точно!

— Что-то новенькое! — я с интересом разглядывал картонку, на которой было отпечатано явно принтером: «Всегда рада с вами встретиться! 556-556. В любое время! Айрис». — Гетера с визиткой… Умный ход!

— Да пропади она пропадом! — вконец измаявшийся портье вцепился в купюру, и я, сжалившись, разжал пальцы. — Теперь вот неприятности из-за нее.

— Ну, почему же… Ты вот в накладе не остался, да и она, наверное. Только клиенту не повезло, так это бывает, — и я, не прощаясь, двинулся к выходу.

Радость от первой удачи быстро омрачилась мыслью о том, что со вторым случаем все неизмеримо сложнее: покойный спортсмен был женат, а следовательно, официально и теоретически морально устойчив, что практически и потенциально наверняка не соответствовало действительности. Проверить такое можно было только через кого-то из его друзей и то после долгих и трудных уговоров, поэтому я решил отложить поиски и набрал номер, указанный на визитке. Абонент оказался с определителем номера и автоответчиком, который приятным контральто предложил мне оставить свою просьбу после двойного сигнала и извинился, что хозяйка сейчас не может подойти к телефону. Подумав, я назвал номер своего сотового и в двух словах изложил, чего я хочу от встречи. Я не рассчитывал на особый успех, но попробовать, по-моему, стоило, хотя гетеры такого уровня должны быть крайне разборчивы в выборе клиентов, и, несомненно, меня будут проверять на лояльность и кредитоспособность всеми доступными средствами.

После этого, уже на пути в редакцию, я набрался наглости и позвонил главному эксперту управления Афанасию Ивановичу Клокову. Без зазрения совести, сославшись на якобы устную просьбу комиссара Береста, я поинтересовался, была ли зафиксирована свежая половая связь у покойного капитана «Лесовика» и можно ли провести сравнительную экспертизу у всех троих на сегодняшний день погибших, с одной ли и той же женщиной они накануне переспали?