Нора Робертс - Призрак смерти

— Никто не давил на меня, не платил мне, чтобы я закрыла дело. Я заканчиваю то, что начала. И тебе хочу сказать: на этом все закончится.

— Это никогда не кончится. Я не могу освободиться от этого, разве ты не понимаешь? — Мэйв поднесла ладонь к губам, сдерживая смешок, который перерос в сдавленные рыдания. — Каждый день и каждую ночь происходит одно и то же. Я не могу уйти от этого и все время двигаюсь по кругу, как он и хотел.

— Я собираюсь помочь тебе выбраться оттуда. Остаток жизни ты проведешь в клетке; в твоем случае клетка может быть просторной и с мягкими стенами.

Мэйв улыбнулась.

— Ты не сможешь прекратить это и остановить меня. «Ты никогда не покинешь меня» — вот что он сказал, когда замуровывал меня здесь. Он сказал, что создал меня, поэтому я никуда не уйду.

— Никогда. Проклятый мерзавец убил меня, проклял и запер навеки. Что ты можешь с этим поделать?

— Я могу покончить с этим. Мэйв Бьюкенен, вы арестованы за убийство Рэдклиффа Хопкинса. У вас есть право хранить молчание…

— Ты заплатишь за то, что я осталась здесь! — Мэйв нанесла рубящий удар ножом, но промахнулась на целый фут.

— Господи, ты дерешься, как девчонка. — Ева медленно кружила вокруг девушки, следя за ее глазами. — Я не жирный тупица, и на этот раз у тебя нет пистолета. Профи против ножа. Запомни, профи всегда побеждает. Хочешь получить разряд, Мэйв?

— Ты не можешь причинить мне вред. Только не здесь. В этом доме мне нечего бояться.

— Хочешь побиться об заклад? — спросила Ева и выпустила в Мэйв разряд малой мощности, когда девушка снова бросилась на нее.

Нож выпал из руки Мэйв, когда она тяжело осела. Налетел очередной порыв холодного ветра, что-то царапнуло щеку Евы, словно ледяными когтями. Но она рывком высвободилась из этих оков и заломила руки Мэйв за спину.

Мэйв сопротивлялась, изгибалась и изрыгала проклятия. Холод, подхлестываемый злобным ветром, пронизывал Еву до костей.

— Все кончится здесь, — повторила Ева, не обращая внимания на кулаки, колотившие ее по спине. — Хопу Рэдклиффу Хопкинсу Первому посмертно будет предъявлено обвинение в убийстве первой степени Бобби Брэй. Даю слово, и точка. А теперь оставь меня в покое, чтобы я могла заняться своей работой.

Ева рывком подняла Мэйв на ноги, и ветер начал утихать.

— А тебе мы добавим обвинение во взломе и в нападении на офицера полиции при исполнении служебных обязанностей.

— Меня зовут Бобби Брэй, и ты не можешь прикоснуться ко мне. Я Бобби Брэй, ты слышишь меня? Я Бобби Брэй.

— Да, я слышу тебя, — одновременно Ева услышала лихорадочный писк голосов в ухе и грохот шагов на лестнице.

— Я не могла добраться до лестницы, — сказала Пибоди. — Все вокруг внезапно наполнилось людьми и музыкой. Мой коммуникатор отключился, и я пыталась пробиться через стену тел. Живых тел… ну ладно, неживых. Я не знаю. Все перепуталось.

— Мы пошли к входной двери, как только отключилась связь, — добавил Фини. — Но мы не смогли открыть ее. Даже твой мужчина с волшебной отмычкой ничего не мог поделать. Потом вдруг связь восстановилась, замки отворились, и мы оказались в этом проклятом месте.

Фини смотрел на дом номер двенадцать, когда они стояли на тротуаре.

— Если кого-то интересует мое мнение, то его нужно сровнять с землей и посыпать солью землю, на которой он стоял.

— Мэйв Бьюкенен все подстроила заранее. Мы выясним, как ей это удалось.

«Это моя версия, — решила Ева, — и я буду придерживаться ее».

— Я еду в управление и собираюсь допросить ее, — вслух сказала она. — В ее нынешнем состоянии она может и не догадаться, что ей нужно сразу же потребовать адвоката.

— Подбросишь меня? Ева повернулась к Рорку:

— Да, садись. Я распорядилась отвезти подозреваемую в управление. Пибоди, ты не проследишь за этим?

— С удовольствием. Буду рада убраться отсюда. Когда Рорк уселся рядом с Евой, он попросил:

— Просто расскажи, что случилось.

— Вероятно, Мэйв уже была в доме. Мы не заметили ее в суматохе. Она где-то спрятала передатчик помех и голографическую программу.

— Ева!

Она тяжело вздохнула и выругалась сквозь зубы.

— Если тебе нужна мистика или что-то в этом роде, то у меня состоялся разговор с мертвой женщиной.

Она рассказала ему о случившемся, стараясь сохранять спокойный тон.

— Значит, это не Мэйв наставила тебе синяки и расцарапала лицо.

— Я не знаю, что это было, но знаю, что сегодня это дело должно быть упаковано и перевязано ленточкой. Бьюкенена уже вызвали в управление. Посмотрим, принимал ли он в этом участие, или Мэйв работала в одиночку. Но я совершенно уверена, что это она стреляла из пистолета. Она заманила туда Хопкинса. Он питал слабость к молоденьким женщинам. Ему и в голову не пришло, что от нее может исходить какая-то угроза. Он отправился туда один и без оружия.

— Если она будет держаться за свою историю и называть себя Бобби Брэй, то может оказаться в психиатрической клинике, а не в тюрьме.

— Клетка есть клетка, а как она выглядит — не мое дело.

В управлении Ева отложила разговор с Мэйв напоследок и подождала, пока Мира не займет место наблюдателя. Сначала она занялась Бьюкененом.

Он заметно дрожал, когда она вошла в комнату для допросов. Его лицо было бледным, глаза потемнели от горя.

— Они сказали… сказали, что вы арестовали мою дочь. Я не понимаю. Ей нужен адвокат. Я хочу вызвать ей адвоката.

— Она взрослая девушка, мистер Бьюкенен. Она вызовет своего представителя, если захочет.

— Мэйв не может думать связно. Сейчас она очень расстроена.

— Она уже некоторое время не может думать связно, не так ли?

— Она… у нее хрупкая психика.

— Вот, — Пибоди поставила перед ним стакан воды.

— Выпейте, а потом помогите нам помочь вашей дочери. Она нуждается в помощи, — добавила Ева. — Вам известно, что она называет себя Бобби Брэй?

— О боже. Боже! — Он закрыл лицо ладонями. — Это я виноват.

— Вы Джон Мэсси, внук Бобби Брэй и Хопа, то есть Рэдклиффа Хопкинса Первого?

— Я отрекся от этого имени. Я должен был отречься. Это разрушило жизнь моей матери, и я ничего не мог поделать.

— Поэтому вы увидели свой шанс во время Городских войн. Вы оставили свое удостоверение личности среди изуродованных трупов после взрыва и скрылись, пока вас не заметили.

— Я больше не мог выносить эту бойню. Я не мог вернуться домой. Мне хотелось лишь мира и покоя. Я вел добропорядочную жизнь: женился, завел ребенка. После смерти жены я посвятил себя дочери — Мэйв. Она была самым чудесным ребенком на свете.