Валерий Мухачёв - Блуждающая река

 Несмотря на свой средний рост, Томми имел такие бицепсы, что руки его казались вдвое короче рук Джека. Как видно, именно Томми был руководителем оркестра.

 Джек посмотрел в сторону гор, поправил широкий ремень, на котором были закреплены две кобуры с кольтами, и зашагал вперёд. Томми вернул Фростену подзорную трубу и пошёл следом.

 Фростен, посчитав, что музыкантов едва ли можно ожидать раньше, чем под вечер, вошёл в трактир и сел на тот же стул. Отсюда хорошо были видны удаляющиеся Томми и Джек. Мысль только одна давила на лоб Фростена - есть ли золото у этого горемыки, который потерял все силы, когда спасение было уже так близко.

 Он заметил, что парни не взяли рюкзак, и это его беспокоило больше всего.

 Обычно все золотоискатели приходили в его трактир после нескольких дней, а то и недель, измученные достаточно длинным переходом со снаряжением в рюкзаке. Бессонница и скудное питание где-нибудь в пустынном месте делали этих тружеников весьма покладистыми. Ни цена виски, закуски и ни цена за ночлег не вызывали нареканий.

 Из соседней комнаты послышался звон разбитой посуды, сдобренный отборнейшей бранью. Дверь распахнулась и к стойке вышла девушка лет семнадцати.

 О, хозяин! Опять кот, злодей, разбил тарелку!

 -Да, ладно, Руала! Купим тарелку и не одну, - миролюбиво ответил Фростен. Ещё час назад он пошёл бы в соседнюю комнату, поймал кота и отшлёпал. Но сейчас мысль о скором возвращении Джека и Томми занимала его целиком, и было не до мелочей быта.

 Конечно, Джек и Томми украдут часть добычи, иначе они не торчали бы здесь. И он, Фростен, сделает вид, что ни о чём не догадывается, преподнесёт им в награду часть унции жёлтого песка или даже по малюсенькому слитку золота, если будет возможно выделить их доли от клада.

 Такая система взаимосвязи не нарушала дружеских отношений. Тем более что плата долларами в Долине Безмолвия просто не существовала. Посёлок обычно пополнялся новыми пришельцами, которые были непривычны к хрусту зелёных купюр. Чаще всего это были простые рабочие, отчаявшиеся дожить до лучших времён на окраинах больших городов,  в большей степени - алкоголики и не любители умственного труда, уволенные с работы строгими работодателями. Вся эта публика быстро просеивалась, как пустая порода. Оставалась третья или четвёртая часть более трудолюбивых землекопов, в среде которых и появлялись новоиспечённые "нувориши" на час, на день или на неделю. Золото спускалось доаольно легко и быстро. И счастливчиков снова ожидала пора тяжёлого прорубания кайлом и лопатой тоннеля к счастью.

 Фростен, очнувшись от своих философских размышлений, повернулся всем телом к девушке.

 -Да, да! Купим! Ты, Руала, сама поедешь в посёлок Сорвиль. Томми тебя проводит.

 -О, хозяин! Как я вам благодарна!

 Фростен знал, что Руала только этого и ждала. И тарелку она, конечно же сама разбила. Знала, что тарелка - дефицит. Фростен знал, что Руале нравится музыкант Томми, и что в неё влюблён Джек. Фростен хорошо помнит тот день, когда пришлось похоронить двух привередливых музыкантов, погибших по своей глупости или несговорчивости.

 Один из банды "контролёров" золотодобытчиков потребовал сыграть ему его любимую песенку. Музыкантам не понравилось обращение этого бандита к ним. Они отказались на свои бедные головы.

 Два крепких парня - Джек и Томми в сопровождении этой Руалы и подошли к Фростену после похорон. Словом, познакомились быстро потому, что Томми спросил, кто сейчас будет играть на оставшихся музыкальных инструментах. Сказал, между прочим, что умеет немного играть на гитаре. Крепкое телосложение парня быстро подсказало Фростену мысль использовать Джека и Томми не только как музыкантов.

 Что греха таить, особенно Фростену понравилась девушка, которая коротко назвалась Руалой.

 Фростен не проявлял излишнего любопытства, которое в Долине Безмолвия мало кем приветствовалось. Обычно, когда Руала и Томми запрягали лошадей, Джек становился грустным, и долго провожал взглядом двух скачущих галопом наездников на лошадях по долине, пока они не исчезали вдали.

 До Сорвиля было всего каких-нибудь десять миль, но парочка влюблённых всегда находила повод бывать там чаще. Облик Джека, несмотря на голубизну его глаз, смотрящих из-под ужасных, сросшихся бровей, всегда пугал Руалу, отчего Джек был не в силах помешать влюблённости Руалы в Томми. Конечно, Томми и ростом был намного ниже Джека, и не обладал такими, как у того, длинными руками.

 Но он легко выпрямлял подкову, а потом сжимал её назад. И он таранным ударом в круп лошади головой мог приподнять её и уронить на землю. Так что открытого противоборства между парнями Фростен не замечал.

 А Руала, получив обещание, вся засветилась улыбкой. Её тонкая талия была не видна над стойкой трактира, но и верхняя часть её тела с каким-то бесподобным изяществом исчезла за дверью.

 Фростен задумчиво смотрел в окно. Его взгляд стал совершенно тусклым, не видевшим, казалось, того, на что направлен. В отсутствие посетителей таверны он мысленно всегда начинал переживать прошлое своей жизни.

 И сейчас были именно те минуты, за которые так непостижимо стремительно пролетали в его сознании осязаемые картины наиболее счастливых или горьких событий, вплетавшихся в его судьбу.

 Дом, в котором разместилась таверна Фростена, был построен им из могучих сосен так давно, что из его памяти выветрились число, месяц и год, когда это случилось. У историков, конечно, есть даты начала "золотой лихорадки", и даты спада поисков счастья.

 В памяти Фростена остались только факты без сносок на годы. Он только помнил это всё или как - давно, очень давно или - недавно. Когда-то здесь появилась целая орава золотоискателей. Фростен шёл следом, шёл не спеша, не пытаясь обогнать отстающих от авангарда людей.

 О, он не горел страстью в поисках клада! Он его создавал неторопливо, как все истинные бизнесмены первого поколения. Сначала на берегу Атлантического океана.

 Он тогда жил с Джиной, достаточно миленькой на личико, но никак не красавицей.

 Сыну их было то ли восемь лет, то ли шесть, не важно. Он скупал жемчуг у ныряльщиков. Джина собирала из него ожерелья. Прибыль была довольно значительной, но и труд был не лёгким для его жены, и сам Фростен всё время рисковал жизнью, вплетаясь в сложные отношения с конкурентами.

 Джина подбирала жемчужину к жемчужине, имея несомненный талант в этой работе. Фростен сверлил жемчужины точно в середине каждой, и это тоже удавалось сделать благодаря его способностям. В общем, им удалось скопить какую-то сумму денег к началу этой самой "золотой лихорадки", захватившей всех, кто оказался за бортом счастливой судьбы.