Джей Бонансинга - Ходячие мертвецы. Падение Губернатора. Часть вторая

– О боже, – тихо выдохнула она.

Неуклюже ковыляя, недавно погибший мужчина шел к баррикаде, словно собака на инфразвуковой свисток. Лилли и Остин поспешно спустились на землю, обошли фуру и завернули в узкий проход между ее кузовом и соседним зданием, который перегораживала ржавая сетка-рабица, поверх которой была намотана колючая проволока. Лилли во все глаза смотрела на приближавшегося мертвеца.

Теперь он был всего футах в десяти от них, и Лилли не составляло труда разглядеть высокую и стройную фигуру, тонкий нос, редеющие песочные волосы. Очков не было, но грязно-белый медицинский халат невозможно было ни с чем спутать. Изорванный, пропитавшийся черной, как нефть, кровью, он висел клочьями.

– О боже, нет… нет, нет, нет, – в отчаянии бормотала Лилли.

Мертвец вдруг обратил свой немигающий взгляд на Лилли и Остина и направился прямо к ним, инстинктивно вытянув перед собой руки. Его пальцы скрючились, как когти, блестящие черные зубы обнажились в жутком оскале, из горла вырвалось зловещее тихое рычание.

Когда ходячий, в которого обратился доктор Стивенс, дошел до забора и ударился о сетку, Лилли, вздрогнув, отпрыгнула назад.

– Боже… Господи Иисусе, – прошептал Остин, вытаскивая глок.

Бывший врач размахивал руками и всем телом бился о сетку. Раздавался грохот и скрип. Его еще недавно умное лицо теперь превратилось в бледную мраморную маску, испещренную прожилками синюшных вен. Окровавленные шея и плечи были растерзаны, словно тело Стивенса пропустили через измельчитель отходов. Его глаза, в которых еще недавно мелькали искры иронии и сарказма, стали мутно-белыми и тускло светились в сумерках. Челюсти клацали. Он пытался укусить Лилли прямо сквозь решетку.

Боковым зрением Лилли заметила, как Остин поднял пистолет.

– Нет, подожди! – оттолкнув Остина, она внимательно посмотрела на ходячего. – Боже… нет. Просто подожди. Подожди. Мне нужно… нельзя же просто… Вот черт.

– Должно быть, они… – хрипло и холодно начал Остин, голос которого исказился от отвращения.

– Должно быть, он повернул назад, – перебила его Лилли. – Может, он передумал, решил вернуться.

– А может, они убили его, – предположил Остин. – Злобные твари.

Мертвец в белом халате не сводил с Лилли невидящих глаз, щелкал зубами и шевелил почерневшими губами, словно пытаясь укусить воздух или заговорить. На мгновение он наклонил голову, как будто узнав кого-то, как будто разглядев в своей добыче что-то знакомое – знакомое на уровне подсознательной памяти. Лилли встретилась с ним взглядом.

Эта странная сцена – ходячий и человек, стоящие на расстоянии вытянутой руки друг от друга и смотрящие друг другу в глаза, – длилась не больше секунды, но в эту жуткую секунду Лилли почувствовала, как на нее навалилась вся тяжесть этой чумы, весь ее ужас, вся чудовищная пустота конца света. Перед ней стоял человек, который еще недавно помогал больным, опекал всех оставшихся в живых, отпускал остроты и делал мудрые замечания, – честный, отважный, веселый, способный к сопереживанию человек. Перед ней был венец человечества – высокоорганизованный представитель человеческой расы – лишенный любых признаков человечности, превратившийся в необузданный сгусток нервов и низших инстинктов. По щекам Лилли потекли слезы, но она даже не заметила этого и поняла, что плачет, только тогда, когда посиневшее лицо мертвеца расплылось у нее перед глазами.

Наконец голос Остина вернул ее к реальности.

– Мы должны так поступить, – сказал он, прикручивая к стволу пистолета глушитель. – Мы в долгу у Стивенса, так ведь?

Лилли наклонила голову, не в силах больше смотреть на ходячего.

– Ты прав.

– Отойди, Лилли.

– Подожди.

– В чем дело? – спросил Остин, повернувшись к ней.

– Просто… дай мне секунду, ладно?

– Ладно.

Лилли опустила глаза, сжала кулаки и несколько раз глубоко вдохнула. Остин ждал. Мертвец по другую сторону решетки хрипел и пускал слюни. Вдруг Лилли повернулась к Остину и выхватила пистолет у него из рук.

Просунув глушитель сквозь сетку, она в упор выстрелила ходячему в голову. Раздался сухой щелчок выстрела. Пуля прошла сквозь череп доктора Стивенса и вышла на затылке.

Оживший труп осел на землю. Фонтаном хлынула кровь. Лилли опустила пистолет и посмотрела на останки доктора. Под телом растекалась черная лужа спинномозговой жидкости.

Несколько мгновений было тихо – Лилли слышала лишь глухие удары собственного сердца. Остин терпеливо стоял рядом.

Наконец девушка повернулась к нему и сказала:

– Как думаешь, сможешь достать лопату?

Они похоронили доктора Стивенса на пустыре возле ограды, втащив его труп внутрь безопасной зоны. Копать мерзлую землю было непросто, и могила была готова лишь с наступлением темноты, когда на небе появились яркие звезды и взошла полная луна. Стало холодно и влажно. Остин вспотел, и теперь ежился от ветра. Выбравшись из ямы, он помог Лилли опустить на дно останки доктора.

Затем Остин отошел в сторону и позволил Лилли попрощаться с другом, прежде чем он закопает яму.

– Доктор Стивенс, – тихо произнесла она, когда Остин слегка наклонил голову, чтобы расслышать ее слова, – вы были… настоящим человеком. В некотором смысле вы даже были голосом разума. Я не всегда соглашалась с вами, но всегда вас уважала. Этому городу будет отчаянно вас не хватать – и не только из-за ваших врачебных навыков, но и из-за того, что без вас здесь все уже не будет прежним.

Последовала пауза, и Остин взглянул на Лилли, проверяя, закончила ли она.

– Я бы хотела, чтобы вы приняли у меня роды, – дрогнувшим голосом продолжила Лилли и едва сдержала слезы. – Но теперь… у нас впереди серьезные испытания. Надеюсь, вы теперь в лучшем мире. Надеюсь, мы все однажды там будем. Надеюсь, этому безумию скоро придет конец. Мне жаль, что вам не довелось дожить до этого дня. Храни вас Бог, доктор Стивенс… и пусть земля вам будет пухом.

Сказав это, она уронила голову на грудь. Остин подождал, пока Лилли не перестала плакать, и лишь затем стал закапывать могилу.

На следующее утро Лилли проснулась очень рано. Мысли разбегались.

Небо едва начало светлеть. Она лежала в кровати, Остин спал рядом. Они спали вместе с того момента, как два дня назад Лилли сообщила Остину новость о том, что она беременна его ребенком. Это откровение сделало их неразлучными, а их отношения стали простыми и естественными. Пока они никому не рассказали о ребенке, но Лилли жутко хотелось поделиться радостью со всеми – может, со Штернами, может, с Бобом, может, даже с Губернатором. Она пребывала в эйфории и впервые со дня приезда в Вудбери чувствовала, что у нее появился шанс на счастье, шанс пережить это безумие. Остин играл в этом не последнюю роль, но и Губернатор тоже.