Ольга Романовская - Паук раскинул сеть

Порой госпожа Мранес жалела, что не вышла замуж за мага. Увы, ни её происхождение (она была дочерью лавочника), ни наследство дяди, одного из рыбозаводчиков, не прельстили выпускников Университета.

Отогнав мечты молодости, госпожа Мранес зашагала дальше, к Бульвару коростелей. Дорогу ей внезапно преградила незнакомка. Откуда та взялась, госпожа Мранес не поняла, зато запомнила, что грубиянка толкнула её.

— Эй, нельзя ли повежливее! — возмутилась почтенная заведующая приютом.

— Ой, простите! — деланно вздохнула незнакомка. — Я вас ушибла?

Госпожа Мранес наморщила нос и покачала головой.

— Это хорошо, — нараспев протянула закутанная с ног до головы незнакомка. — Сара Мранес, я полагаю?

Сбитая с толку, заведующая растерянно кивнула.

— Тогда тебе привет, жадная дура, и пожелания съесть язык.

Незнакомка рассмеялась и буквально растворилась в воздухе.

Госпожа Мранес провела рукой по глазам, пробормотав: «Привидится же такое!».

Она благополучно записалась к врачу на среду, заплатила аванс скучающей блондинке, помощнице мэтра Соргэ, и отправилась к стоянке наёмных экипажей. Ноги гудели, и прогулка по свежему воздуху уже не казалась столь привлекательной.

Свободный экипаж нашёлся быстро, и, назвав адрес, госпожа Мранес покатила к дому.

Солнце медленно клонилось к закату, день готовился уступить место светлым летним сумеркам.

По улочкам прогуливались парочки. С открытых террас ресторанов слышался звон бокалов и заливистый смех. Госпожа Мранес знала, там развлекаются со знатными и богатыми покровителями дамы полусвета.

Вот на углу, у бакалейной лавки, мелькнула вывеска таверны с кабаньей головой. Там традиционно собирались гоэты[3] — «негодные маги», как величала их свысока госпожа Мранес. При всей любви к дипломированным волшебникам, она не жаловала их коллег ниже рангом и при возможности старалась обсчитать. Зачем переплачивать, когда гоэтов в городе море, а умения у всех одинаковые?

Госпожа Мранес встревожилась, когда экипаж свернул с набережной не Тополиную улицу, а на Торский тракт, ведущий за город. Извозчик не внял увещеваниям, наоборот, подхлестнул лошадь.

Мимо мелькали кварталы, заселённые беднейшими представителями второго сословия. Дома стремительно росли вниз, стало больше зелени.

Пока госпожа Мранес гадала, стоит ли позвать на помощь, экипаж выехал за пределы Милеты и покатил мимо ферм предместья.

— Что вы себе позволяете? — наконец во весь голос возмутилась госпожа Мранес. — Я не кто-нибудь, а заведующая приютом, жена уважаемого торговца!

Извозчик упрямо молчал.

Звонко свистнул кнут, и лошадь пустилась в галоп.

Экипаж невозможно трясло. Перепуганная госпожа Мранес отчаянно вцепилась в край сиденья и молила богов сохранить ей жизнь. Вместо крика из горла вырывался писк, который никто бы не услышал.

Наконец экипаж остановился. Извозчик спрыгнул с козел и заявил:

— Приехали, госпожа.

Госпожа Мранес оглядела: с одной стороны чернел лес, с другой тянулось пшеничное поле. Ни человеческого жилья, ни делянки вокруг. Даже дорожная повозка сегодня не проедет: поздно уже, закат. Оставалось только гадать, как далеко они от Милеты.

— Плачу вдвое, — замотав головой, дражайшим голос пробормотала госпожа Мранес.

— Не пойдёт, дамочка, поездка в один конец!

Извозчик грубо вытолкал госпожу Мранес, взлетел на козла, взмахнул вожжами и был таков.

Отряхнув юбку, испуганная женщина с надеждой вгляделась в дорогу: вдруг появится всадник? Увы, спаситель не торопился, и госпожа Мранес, оправившись от первоначального потрясения, побрела в сторону Милеты. Она запомнила лицо извозчика и в красках представляла, как подаст в суд на мерзавца и пустит по миру.

Внезапно госпожа Мранес ощутила у уха чьё-то шумное дыхание. Нахмурившись, она обернулась и, закричав, побежала, не разбирая дороги. Зомби не отставал. Вращая вылезшими из орбит глазами, он тянул к госпоже Мранес руки со свисавшими клочьями кожи.

Тело зомби кишело червями. Оно издавало непередаваемую, удушающую вонь.

Споткнувшись, госпожа Мранес упала и заверещала, когда зомби навалился на неё. Женщине казалось, пришёл её последний час.

Зомби царапал кожу, разрывал одежду и заученно повторял металлическим голосом: «Молчи, дрянь, ты ничего не видела, а то пожалеешь!». Онемевшая от страха госпожа Мранес даже не думала сопротивляться. Слёзы катились по щекам, смешиваясь с кровью и грязью.

Где-то на подкорке сознания промелькнули обрывки сведений о смертельно опасном трупном яде, промелькнули и потонули в море паники.

Зомби поднял истерзанную жертву за горло и поволок к лесу.

Госпожа Мранес хрипела. Голова болталась, как у марионетки, а руки и ноги сотрясались в конвульсиях.

Размахнувшись, зомби забросил жертву в овраг и тут же рассыпался. Ещё мгновенье назад он был ходячим мертвецом, а теперь — всего лишь истлевшим телом, части которого разбросало по опушке леса. Казалось, будто оно пролежало здесь с зимы.

Падая, госпожа Мранес ударилась затылком о камень, поэтому потеряла сознание. Очнулась она уже глубокой ночью.

Над головой светили звёзды, звенели комары и выли волки.

Госпожа Мранес с трудом села, потирая ушибленный затылок.

Волчий вой повторился совсем рядом, и, пересилив боль, подгоняемая страхом, женщина начала карабкаться вверх по склону. Почва то и дело уходила из-под ног, госпожа Мранес сползала, но упрямо продолжала стремиться к цели. Наконец, она выбралась и, покачиваясь, побрела к дороге. Бежать госпожа Мранес не могла, хотя очень хотела бы: ей казалось, будто вся опушка покрылась горящими жёлтыми волчьими глазами.

«Сората!» — шептали обескровившие губы, а сердце билось так гулко и часто, что, казалось, вот-вот разорвёт грудную клетку.

Госпожа Мранес с трудом добрела до дороги и повалилась на обочине, вручив судьбу небу. Одно она знала точно: если выживет, ни в какой суд и Следственное управление не пойдёт, затаится, как мышь в подполе.

Эллина осторожно пробиралась к проходу вместе с остальными зрителями судебного заседания. В зале царила духота, поэтому вместо веера приходилось обмахиваться выпуском «Жизни Сатии». Эллина купила его из-за Анабель: подруге посвятили целый абзац в статье о недавнем великосветском приёме. Несмотря на то, что госпожа Меда не принадлежала к первому сословию, её любовник, граф Алешанский, Первый префект Сатии, давно ввёл Анабель в высший круг. Их отношения тянулись много лет и постепенно превращались в подобие брака — жизнь по привычке. Боясь, что любовник охладеет к ней, Анабель решила разыграть последнюю карту: родить ребёнка. Она перестала заглядывать в аптеку, но пока лишь тоскливо вздыхала — ничего.