Артефакт. Эпизод второй (СИ) - Останин Виталий Сергеевич

— Верно. Советник должен был посмотреть на человека, которого я собираюсь предложить вместо себя.

— А Морсъёрд? Они не должны смотрины устраивать?

— Шувалов является координатором Морсъёрда, как и я, только в масштабах страны.

Вот как? Впрочем, чему я удивляюсь? Советник императора по безопасности — почему бы ему, подобно Лхудхару, не совмещать в одном лице парочку должностей. Жаль только, что наше с ним «знакомство» произошло в таких обстоятельствах, да еще когда я выглядел, как бездомный бродяга! Поднявшись, подошел к одному из офисных шкафов, дверцы которого были сделаны из матового стекла. Критически оглядел свое отражение — помятый, окровавленный, взлохмаченный и, в дополнение ко всему, еще и пьяный мужик. Такого только и представлять советнику императора в качестве сменщика. Мда, будь это обычное собеседование, охрана уже давно меня из здания выводила.

Черт! Региональный координатор Морсъёрда! Я?

— Агрих Дартахович, а отказаться можно? — спросил я раньше, чем успел подумать, что задавать такие вопросы будет признаком слабости.

— Лисовой, ты что, с перепугу решил, будто бумаги по тебе уже у меня в столе подписанные лежат? — осадил меня шеф. — Это только первое, причем, неформальное знакомство! А ты себе уже представил, как я уезжаю, а ты все это разгребать остаешься?

Все, что я смог сделать, это смущенно кивнуть. Именно такие мысли и пришли мне в голову.

— Ерунду не городи! Я еще годик-другой тут посижу, тебя поднатаскаю. А ты, как и планировалось, в Секцию идешь. Так ведь, Лая?

Он повернулся с вопросом в глазах сторону эльфки. Та ответила ему заторможенным кивком, мол все так, как и договаривались. Затем поднялась и неторопливо двинулась к «уголку отдыха». Глядя на нее никто бы не сказал, что глава Секции пьяна «в дым». Шла она ровно, может быть даже слишком ровно, и когда заговорила, язык ее не заплетался. Но глаза не врали. Обычно внимательные и живые, сегодня ночью они были затянуты непроницаемым туманом.

— Агрих, не надо спаивать еще одну леди! — произнесла она намного громче, чем следовало. Еще один признак сильного опьянения.

— Ну с тобой же получилось! — хохотнул орк. — И кто тут, интересно, леди?

Та, вместо ответа, шевельнула пальцами, и бокал Лхудхара затянуло изморозью, после чего он покрылся мелкими трещинами.

— Упс. Перестаралась. — ровно отреагировала на происшествие Шар’Амалайя.

Шеф смахнул лопнувшую посуду в мусорное ведро, спокойно поставил на стол новый бокал.

— Шла бы отдыхать.

— Есть незаконченные дела и невыполненные обязательства. — голосом, которым объявляют трамвайные остановки, сообщила она.

Стояла она напротив меня, но смотрела исключительно на Кэйтлин. И тогда я сообразил, что она имеет ввиду. Эльфка же обещала, что возьмет девушку под крыло, как наставник.

— Не возражаешь, если я заберу твою спутницу? — светским тоном осведомилась она. — Нам нужно поболтать. О своем, дамском.

Если кто-то и мог подумать, что эльфка задала вопрос, то этим кем-то точно был не я. Она не спрашивала. Озвучивал намерение. Я глянул на Кэйтлин, увидел, как в глубине ее глаз плеснулся страх, тут же успокаивая, накрыл ее ладонь своей.

— Если она сама не возражает… — протянул я в ответ. — Кэйт, госпожа Шар’Амалайя сегодня днем высказала желание обучить тебя использованию твоих новых возможностей.

— Верно. — кивнула глава Секции. — Госпожа Шар’Амалайя такое говорила. Пойдем-ка со мной, девочка, пусть мужчины без нас поговорят.

Я уже немного изучил иномирянку и знал, что она была ужасной трусихой. Но не такой, которая забивается в угол, закрывает глаза, а уши накрывает ладонями, а той, кто умеет побеждать свой страх. Так что я не удивился, когда она сперва сжала мою ладонь, а потом решительно поднялась.

— Хорошо. — сказала она. — Но с одним условием. Хватит называть меня девочкой!

— Человеческое дитя с зубками! — впервые за вечер эльфка проявила хоть какую-то эмоцию. Улыбнулась, но как-то по-волчьи, собственнически подхватила мою «секретаршу» под руку, и повела ее к двери, бросив через плечо. — Агрих, набери меня, когда закончишь инструктировать своего протеже.

Женщины удалились, а Лхудхар плеснул нам в бокалы еще бренди.

— Переживала очень. — сообщил он зачем-то. Видимо, оправдывая порчу стакана. — Сама ведь бывшего своего кончила. Жестко, чтобы больше не поднялся. Буквально, потребовала этого права у приезжих. Вот и пришлось ее накачать.

Когда мы остались в кабинете одни, наш разговор стал понемногу затухать и сходить на нет. Мы оба устали, были пьяны, да и вообще, то, что мы сейчас делали, больше походило на сбрасывание стресса, нежели на обсуждение насущных вопросов. «Кухонные разговоры» — вот как это называлось.

Дара рассказчика у шефа не было отродясь, но он, как смог, поведал, как все прошло с Ингвиаэлем. Король-мертвец действительно оказался крепко сдвинутым на почве мести. Стоило эльфке снять заклинание, защищающее ее от поиска, как тот забыл про все, и рванул по ее следам. Которые привели его за город. Там, без угрозы местному населению, с ним и разобрались.

— Жуткая тварь! — охарактеризовал его орк. — Один ведь был, а против него семь сильных и опытных магов. Раны, которые ему наносили, заживали на глазах — я сам в видеоотчете видел. Полагаю, очень много сектантов и их подопечных в эту ночь с жизнью расстались — черпал из них Ингвиаэль без оглядки. Чудом управились.

Странно, но теперь, когда все закончилось, судьба Ингвиаэля стала мне совсем не интересна. Убили — и хорошо. Из наших никто не пострадал — замечательно. А вот каким напряжением сил это было проделано — плевать. Главное знать, что он никогда больше не поднимется. Наверное, такое отношение к его фигуре у меня сложилось после того, как я узнал, что эльф не был главным Вивисектором. Чернобород его охарактеризовал, как хирурга, тем, кто «сшил» вместе две души — человеческую и вырванную ритуалом эльфскую. А тот, кто все это задумал, до сих пор оставался где-то в тени.

— Вряд ли они хотят войны, как ты себе напридумывал. — сообщил Лхудхар на пятом, кажется бокале. Для него пятом, я уже на третьем накрыл свой стакан ладонью, показывая, что следующая доза алкоголя может стать для меня смертельной. Сознание и так-то норовило отключиться, не помогала даже ядреная закуска шефа. — Я, по правде сказать, вообще не верю в заговоры, цели которых заключаются лишь в том, чтобы сеять хаос. Ну сам подумай, просадить такое количество времени, сил и средств только на то, чтобы поджечь мир. В чем выгода?

Орки, как я прекрасно знал, были жуткими прагматиками. Логика, целесообразность, рациональный подход — это про них. Как, в общем-то, и про всех прочих Старших, чей срок жизни превышает сотню лет. Видимо, с годами, сильные страсти отходят на задний план, вытесняемые соображениями практического толка.

И все же, я не был с ним согласен. Точнее, я признавал, что у Вивисекторов могли быть планы, отличные от новой мировой войны. Может, они хотели взять власть в отдельной стране, может — сместить с трона действующую династию. Но намерения, это одно, а то, что способно пробудится в результате их действий — совсем другое. Планы, вообще, такое дело — ненадежное. Сколько раз, допрашивая преступников, я слышал от них одну и ту же фразу:

«Черт! Как это могло произойти? Я же все предусмотрел!»

Какими бы не были планы того (или тех), кто стоял за Ингвиаэлем и Чернобородом, остановить их нужно было не потому, что они могли их достигнуть, а совсем наоборот. С этой противоречивой мыслью, я и заснул.

— Это человек?

— Да.

— И домовой?

— Да.

— И как такое возможно?

— А почему вы меня об этом спрашиваете? Что, если я сам домовой, так значит смогу ответить на все ваши вопросы?

Разговор происходил в комнате дежурного следственного изолятора управы. Самого дежурного офицера, кстати, оттуда выгнали. Точнее, вежливо попросили выйти подышать свежим ночным воздухом, и настоятельно рекомендовали продолжать оставаться на улице до тех пор, пока его не позовут обратно. Привычный к поведению агентов Серебряной Секции полицейский подчинился без возражения. Однако, запись, в книге дежурств, все же сделал.