Людозвери (СИ) - Вульф Лора

— Ну, если тебе дураки нравятся, — заржал Стас, — Он штаны самостоятельно снять не может, — добавил он, мерзко улыбаясь,

— Не вся радость в штанах, — оборвала его Алик и направилась на кухню к матери за ведрами.

Ядвига очнулась в кромешной темноте, не сразу поняв, где она находится. Девушка прислушалась, прислонив ухо к двери, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук извне. Взяв в руки швабру, она принялась колотить с неистовой силой по деревянному препятствию, отделявшее ее от внешнего мира. Звуки гулко отдавались в гнетущем безмолвии и увязали в толще столетних стен.

Липкий ужас, охватил девушку, спертый, душный воздух, доверху наполнявший небольшую каморку, подпирал со всех сторон, не давал полноценно дышать, нестерпимо хотелось пить. Ядвига легла на пол, слезы непроизвольно текли из ее глаз, ей казалось, что она сходит с ума.

Люди-звери, не таясь, выползали из своего убежища и устремились в парк, гнусно скаля свои пасти, они рвались к дому.

Тимур стоял у окна спальни, широко распахнув глаза, внимательно всматриваясь в темноту за стеклом. Нечисть за окном металась в неистовстве, скуля, рыча и воя. Тимур вцепился руками за подоконник, особо прыткая тварь поблизости, уставившись своим кровожадным взглядом, раздувала ноздри, пытаясь учуять запах плоти.

— Слышь Ботва, харе подоконник мять, давай баиньки! — позвал его Стас. Мальчишки в спальне уже завалились спать, отбой был уже давно. Тимур, не оглядываясь, продолжал буравить взглядом пространство за окном.

— Ты че, приход поймал? — лениво поинтересовался Стас, — Да хрен с тобой, с дураком, стой, — он перевернулся на другой бок.

— Шизанутый он конкретно, — подал голос другой мальчишка, щуплый, болезненного вида Тимофей.

— А то проснемся завтра, а головы наши в тумбочке, этот всех и порешит, — добавил он уже шепотом,

— Хреновая перспектива, — Стас пружиной вскочил на ноги, — слышь, овощ, иди сюда, — парень снова обратился к Тимуру, тот продолжал смотреть в окно,

— Так, ну ка, пацаны, тащите его сюда,

Четверо ребят вскочили со своих мест, как по команде, навалились на Тимура и подтащили его к кровати.

— Держите крепче, падлу, я ему руки завяжу, — Стас умело управлялся длинным куском простыни, используя его вместо веревки,

— Ноги тоже нужно связать, — снова встрял болезненный Тимофей,

Вскоре крепко связанный по ногам и рукам Тимур лежал в своей кровати, накрытый до подбородка одеялом. Он молча смотрел перед собой, а в его глазах отражались, как в зеркале, то ли люди, то ли звери.

Без пятнадцати восемь в учительскую вошла Анна Васильевна,

— Ядвига Дмитриевна не появлялась? — спросила она,

— А кто это? Новенькая? — встрепенулась Ольга Борисовна, — Мы вообще не в курсе

— Александр Иванович ее вчера отвел в апартаменты, я ее не тревожила, думаю, пусть отдохнет, а сегодня звоню битый час, а она трубку не берет,

— Ее старуха умертвила, расчленила и в кислоте растворила, — выдвинул свою версию Руль,

— Ваши шутки сейчас неуместны, — строго сказала директриса, — Поднимитесь же кто-нибудь наверх, посмотрите, где она!

— Да спит, небось, без задних ног, молодежь инфантильная сейчас пошла, никакой ответственности, — вынесла свой вердикт Ольга Борисовна,

— Кто-нибудь, это, конечно я, — Руль с кислой миной поднялся с дивана и направился к дальней лестнице, ведущей в помещения под самой крышей.

— Комната первая справа, — прокричал ему вслед подошедший Александр Иванович.

Руль поднялся по лестнице и постучал в дверь, указанную завхозом, постояв несколько минут, он легонько толкнул ее и вошел в комнату. Новой учительницы там не оказалось, вещи частично были разложены по местам, постель не застелена, на столе лежал мобильный телефон, было ясно, что девушка не ночевала в своей комнате.

— Ну дела, — удивленно пробормотал физрук, — Ну не старуха же ее ликвидировала на самом деле?

— Анна Васильевна, — звонил он по телефону директору, — А ее нигде нет!

— У старухи спроси! — резко ответила директор, она еще не спускалась,

— Нашли дурака, с ней беседовать, пойду поищу по комнатам, — добавил Руль и вышел в коридор.

Длинный ряд одинаковых дверей зеленого цвета вселял некое уныние, Руль, смирившись с неизбежным, принялся методично дергать за ручки запертые, хозяйственным Александром Ивановичем, двери. Дойдя до середины пролета, он, намеренно пропустив одну, продолжил свое занятие. У самого окна, в конце прохода, Руль остановился перед последней дверью, она отличалась от остальных тем, что не была заперта на ключ, небольшой засовчик, прибитый завхозом снаружи, давал пищу для размышления.

Руль медленно отодвинул засов и дверь совершенно самостоятельно открылась наружу, перед физруком открылась довольно жуткая картина. На полу, у самого входа, лежала молодая девушка со всклокоченными волосами, не подающая признаков жизни.

— Ексель, моксель! — Руль кинулся к ней,

— Девушка, але девушка! — причитал он, выполняя при этом, впрочем, совершенно осмысленные действия, он нащупал сонную артерию на шее у лежащей и удостоверившись, что она жива, моментально подхватил на руки и понес в комнату.

— Анна Васильевна, срочно Ампулу наверх и сами поднимайтесь, — кричал он по телефону, положив пострадавшую на постель,

— Ампулу позовите, мммм… как ее…, Варвару Пантелеймоновну, — прокричала Чапаева, не убирая трубку от уха.

Медсестра, с весьма экзотическим отчеством, хотя исконно русскими, но довольно редкими в наши дни, внешне очень смахивающая на стеклянную ампулу, неизменно в белом длинном халате на таком же длинном теле с узенькими плечами и малюсенькой головкой в медицинском колпачке, примчалась моментально.

— Жива? Без сознания? — продолжала опрос директор, свободной рукой, как командарм, созывая войско и указывая направление для движения конницы.

Все присутствующие ринулись, вслед за Чапаевой, вверх по лестнице. Первой, пренебрегая всякой субординацией, в комнату к пострадавшей, на профессионально-медицинских крыльях прорвалась Ампула. После недолгого осмотра, она моментально поставила ей капельницу с глюкозой, чтобы поднять давление и устранить некую обезвоженность организма.

Щеки Ядвиги постепенно порозовели, она пришла в себя. Открыв глаза, девушка испуганно воззрилась на незнакомую ей медсестру, продолжающую хлопотать возле. Завидев ее замешательство, Анна Васильевна, отодвинув Ампулу и наклонилась над девушкой.

— Ядвига, все хорошо, ты в интернате, вчера приехала, — говорила она, четко озвучивая свои слова,

— Я директор, Анна Васильевна, помнишь меня?

Ядвига, с некоторым беспокойством в глазах, с готовностью кивнула головой, подкрепив свой жест хриплым «да»

— Вот и ладненько, — Анна Васильевна положила свою крупную ладонь на изящную ладошку девушки.

— Варвара Пантелеймоновна, какие будут ваши рекомендации, — обернувшись, спросила она у медсестры,

— Полный покой и отдых, организм молодой, она быстро восстановится, — Ампула немного повозилась в своем чемоданчике, извлекла несколько разноцветных капсул, положила их на салфетку на столе и обратилась к больной.

— Сейчас вам кашу принесут и чай горячий, поешьте обязательно, примите лекарство и спать. — она подергала для чего-то свой длинный нос, наклонилась к Ядвиге и прошептала ей на ухо,

— Уборная в конце коридора, за той злополучной подсобкой, туда сейчас ходить не с руки вам, поэтому, — она опять потерла свой нос, нависая над больной всем телом,

— Поэтому, я девочку, ну, ученицу, пришлю с ведром… поганым, — добавила она, увидев недоумение в глазах Ядвиги.

— Все, расходимся, — скомандовала Анна Васильевна,

— Старухины это проделки, как пить дать, — возбужденно доказывал свое Руль,

— Разберемся, — директриса пошла к двери, — Все, коллеги, расходимся по рабочим местам.

Ядвига, не дожидаясь каши и чая, с облегчением заснула, ей снился длинный коридор с рядом зеленых дверей и злобная старуха, почему-то без лица, с пышной шапкой царственно-белых волос и в белом саване. Девушка бежала во сне по коридору, а за ней неслось нечто ужасное, пытаясь настигнуть. Настигнув, оно трясло теперь Ядвигу за плечо,