Сергей ГОРОДНИКОВ - ЧУЖОЙ ПРЕЗИДЕНТ

Не прощаясь, Борис выбрался из малолитражки, перехватил чемодан в правую руку. Внешне беспечный он направился к остановке. Службист ждал, пока он поднялся в автобус, и некоторое время ехал следом. Потом отстал, затерялся среди спешащих к аэропорту машин.

Итак, подумалось Борису, когда он опустился на свободное место рядом с женщиной и её годовалым ребёнком, началась работа. А к работе следует относиться серьёзно.

Началась последняя волна летней жары. По глади млеющей под жарким солнцем Верхней Оби пробежала тень небольшого самолёта, выскочила на песчаный берег, перескочила на подстриженную траву частного владения.

Молодой человек в лётной одежде служащего компании козырьком ладони укрывал глаза от ярких солнечных лучей, наблюдал, как винтовой самолёт опускался, выровнялся у земли и, мягко подпрыгнув от соприкосновения с ней колёсами, покатил по сухой траве, весело неся на своём боку изображение стилизованной звезды. Не дожидаясь остановки двигателей, распахнулась дверца, и на траву легко спрыгнул поджарый, как спортивная лошадь, помощник президента компании. Увидав его, молодой человек широко заулыбался, бегом приблизился к крылу самолёта. Набоков пожал ему руку, обернулся к двум японцам, которые спускались по откидной лестнице.

– Господа, – объявил он японцам, наш человек проводит вас, – он показал на двухъярусный, в русском стиле особняк за деревьями. – Отдых, обед… Что у нас на обед?

– Осётр… Остальное секрет, – весело отозвался молодой человек.

Японцы поняли, закивали, заулыбались. Набоков глянул на золотые наручные часы, для японцев постучал по стеклу указательным пальцем.

– Лайнер на Токио через два часа пятьдесят две минуты.

Непрерывно улыбаясь, японцы почти суетливо заспешили к особняку. Из дверного проёма самолёта выглянул второй лётчик.

– Приеду машиной! – крикнул ему Набоков.

Лётчик кивнул, мол, понял, втянул лесенку и в уже загудевшем, покатившем самолёте захлопнул дверцу. Самолёт разбежался, легко взлетел, и Набоков проводил его взглядом, задумчиво огляделся. Затем последовал к особняку за своими гостями. По пути нагнулся, сорвал жёлтый полевой цветок. Вдевая стебель в петлицу спортивного пиджака, вдруг вспомнил, что японцы считают жёлтые цветы предзнаменованиями разлуки, слегка изменился в лице, отбросил цветок в сторону. Протёр пальцы носовым платком и с горечью усмехнулся своей мнительности. Перед внутренним взором опять предстала Она, и кровь заволновалась. Пришлось ослабить галстук, расстегнуть пуговицу воротника рубашки. На мгновение пожалел, что отправил самолёт. Триста километром расстояния между ними уже угнетали.

Хорошенькая бортпроводница разбудила Бориса, когда рейсовый лайнер лениво катил по посадочной полосе, сворачивал с неё в сторону. Весь перелёт до Бийска он проспал и выспался и, с готовностью не терять ни минуты, глянул в иллюминатор на аэровокзал, сразу принялся выстраивать в уме необходимую последовательность первоочередных дел. Остановились как раз по соседству с хвостовой частью гиганта сверхдальних пассажирских перевозок, в брюхе которого пропадали последние из тех, кто поднимались по трапу. Борис невольно обратил внимание на молодого мужчину, провожающего двух японских бизнесменов. Те поднялись несколькими ступенями, их головы оказались выше головы мужчины, и они рассмеялись какой-то его шутке. Затем заспешили вверх по трапу, а провожающий, вполоборота к Борису, помахал им ладонью. Он кого-то смутно напоминал, беспокоил потребностью вспомнить.

Воздух был жарким и душным. Ещё спускаясь по трапу, Борис опять увидал того, кто провожал японцев. Деловито посерьёзнев, мужчина направлялся к входу в главное здание аэровокзала. Борис живо преодолел последние ступени и ускорил шаг, попытался догнать его, взглянуть в лицо. Однако задержанный сумятицей при выходе из здания аэровокзала, он выскочил из парадных дверей на заполненную машинами привокзальную площадь, когда мужчина в светло-сером костюме сел на заднее сидение чёрного лимузина, захлопнул за собой дверцу. Проводив лимузин взглядом, Борис напряг память, попытался вытянуть из неё нужный ответ. Напрасно. Он отмахнулся от бесполезных мыслей и вернулся в здание, к месту выдачи багажа, чтобы получить свой чемодан.

Он не хотел терять ни часа из отведённых ему четырёх суток и не стал дожидаться конца рабочего дня, когда от аэровокзала к городку корпорации «Звезда» должен был отправиться междугородний автобус. К тому же, надо было самому оценить проходящую по горам дорогу, - на случай, если придётся срочно сматываться. И лучше бы заранее выбрать автомобиль и проверить, как он поведёт себя на протяжённом расстоянии, на разных скоростях. Наскоро пообедав в дешёвом кафе пригорода, он там же выяснил, где ближайшая точка продажи подержанных автомобилей. Благо, она оказалась недалеко.

Ему сразу понравился красный «Феррари». Он тут же мысленно окрестил его Красным Гепардом, что настраивало на определённые отношения. А определённые отношения с автомобилем были залогом взаимопонимания и доверия, уверенности в его надёжности при любых обстоятельствах. Однако Борис не подал виду, что положил глаз на Красного Гепарда, посмотрел другие легковухи, намеренно не замечая цепкой наблюдательности молодой и разбитной хозяйки стоянки. Наконец, как бы между прочим, поинтересовался стоимостью «Феррари». Поторговался, сбил цену до приемлемой. Хозяйка выдала ключ, чтобы он смог проверить работу двигателя; оставила возле его чемодана мужа, лысеющего, значительно старше неё толстяка с пятнами масла на синем фартуке и руках, сама же сходила в каменный домик, оформить документы.

Гепард не разочаровал. Резко набирая скорость, резко тормозя, Борис проделал развороты в тесных рядах других машин, после чего с визгом колёс остановил его напротив толстяка. Тот со слегка перекошенным от внезапных переживаний лицом достал несвежий платок, вытер пот с лысины и короткой шеи.

– Хорош… – Борис, как ни в чём ни бывало, одобрительно провёл ладонью по удобному рулю. – Мне нравятся старые модели.

– Не новая, – натянуто улыбнулся, согласился толстяк. – Я сам всё проверил. Не подведёт…

– Расплатитесь, как? Кредиткой? – вмешалась хозяйка с порога домика. Из-за связанных с деньгами алчных интонаций стало особенно заметно, что жизнь её не баловала.

– Нет.

Борис отсчитал необходимую сумму, протянул её мужу. Тот неуклюже отступил.

– Это ей… – сказал он. – Запойный я.