Злые дети - Дмитрий Сергеевич Грунюшкин

– Ты умрешь, – прохрипел он, поднимая пистолет и не понимая, почему Роман до сих пор медлит.

– Кто ты? – громко спросил Роман.

– Я? – изумился Макаров.

– Ты знаешь, кто я, – ответил кто-то сзади.

Макаров обернулся и увидел, как Ольга легко спрыгивает с края обрыва и в волне песка съезжает вниз. Она целилась в Романа, а его ствол следил за ней, а вовсе не за Макаровым.

И в этот момент Роман перестал существовать. Макаров видел только Ольгу. Ту, которая убила Светлану и – он не сомневался – Даурского. Его отца.

Он перевел пистолет на Ольгу. И тогда Роман прицелился в него, а Ольга просто опустила пистолет.

– Я его не убивала, – сказала она, угадав мысли Макарова. – Я не прошу мне поверить, потому что сама бы не поверила. Но этот чертов старикан сломал себе шею своими собственными руками, чтобы я не смогла ничего у него выпытать. Никогда такого не видела. Если бы он остался жить, я бы стала поклоняться ему, как божеству.

– Кто ты? – снова потребовал Роман.

– Ты знаешь, Ромча.

– Он тот самый твой брат? – догадался Макаров.

Догадаться было нетрудно. В глазах самой опасной женщины из всех, которых он знал, светилась любовь и нежность.

– Да, Ромча, это я. Я изменилась, но это я. Я говорила, что никто нас не разлучит. Я держу слово. Я пришла за тобой. Мы можем уйти. И пусть этот мир горит в аду.

– Уйти? – недоуменно переспросил Роман. – Зачем уходить?

Ольга запнулась в замешательстве.

– Ромча, они сделали из нас нелюдей. Но мы люди. От них нужно уйти.

Она уговаривала его как малыша, и Роман рассмеялся.

– Сестренка, нам не нужно никуда уходить. Перед нами весь мир. Мы его возьмем голыми руками. Эти глупые старики нас многому научили. Они сделали нас всемогущими. И думали, что мы будем их послушными солдатиками. Старые маразматики. Они хотели, чтобы мы завоевали мир для них, бессильных, нерешительных импотентов. Они правы – мы можем завоевать мир. Но не для них, а для себя.

– Что ты говоришь, Ромча? – На лице Ольги отразился ужас. – Что эти ублюдки с тобой сделали?

– Они открыли мне глаза, показали мне мир и сказали – бери его, он твой. Нас сотни. Мы везде. И мы готовы. Ты со мной?

Ольга не могла сказать ни слова. Впервые Макаров видел, как пистолет задрожал в ее руке. Она медленно покачала головой.

– Я же говорил, – разочарованно сказал Роман, – что одно гнилое яблоко может погубить весь урожай. Ты заразилась от него глупой человечностью.

Роман вскинул пистолет в сторону Макарова, но выстрелить не успел. Ольга ногой швырнула ему в лицо старую консервную банку, а пока он отмахивался, сбила с ног Макарова так, чтобы он отлетел под защиту автобуса. Пуля пробила кузов в сантиметре от ее головы.

Ольга не могла поверить, что ее родной младший брат стреляет не в Макарова, а в нее саму. Но рефлексы сработали независимо от мыслей. Она рванулась в сторону, ушла перекатом, сделала несколько рваных непредсказуемых движений. А Роман, ее маленький Ромча, продолжал в нее стрелять и злился оттого, что не мог попасть.

– Что ты делаешь, Ромча?! – крикнула она, откатившись за автобус. – Это же я!

– Ты не со мной, – спокойно ответил Роман, перезаряжая оружие. – И ты про нас знаешь. А значит, мы, Злые дети, в опасности. Ты Механик. Значит, опасность вырастает в десять раз. А мой долг уберечь Злых детей от опасности.

– Но это же я!

– Какая разница – кто? – равнодушно пожал плечами убийца.

Ольга молча встала и вышла из-за укрытия. Она посмотрела на брата и прочла в его взгляде приговор. И когда он уже нажимал на спусковой крючок, выстрелила от бедра.

Пуля ударила Романа в грудь и сбила с ног. Пистолет отлетел в сторону. Когда Макаров подошел к Ольге, Роман еще шевелился.

– Он не остановится, – сказал Виктор, щелкнув предохранителем.

Ольга вскинула руку в предостерегающем жесте.

– Это не Ромча, – сказала она и три раза выстрелила брату в грудь.

Они поднялись вверх по склону. «УАЗ» оставался вполне на ходу, даже капот удалось закрыть на защелку. Крепкая машина – подумал Макаров.

Он сел за руль, Ольга молча пристроилась рядом. Макаров посмотрел ей в глаза. Это были глаза мертвого человека.

– Меня научили не давать себя убить, – безжизненным голосом сказала она. – Я не смогла нарушить это правило.

– Это был не твой брат, – сказал Макаров, выруливая на дорогу. Витя тихо всхлипывал, отходя от шока. Виктор молчал. Устал, наверное.

Они молча ехали минут пять.

– Я знаю, где Седой, – сказал Макаров.

Ольга кивнула.

– А я знаю, где Мозгоправ.

– Я тебя помню, – заявил Петр Андреевич Басаргин по прозвищу Мозгоправ.

Он пригласил их на кухню и усадил там за большой обеденный стол, едва вписывающийся в скромные размеры комнаты. Жена с внуками все лето жили на даче, и он всласть холостяковал в мегаполисе. Свежий воздух его не манил, а грядки просто приводили в ужас.

– И что вы обо мне помните? – спросил Виктор.

– Давай сначала уточним цель твоего визита и что ты сам помнишь, – уклончиво ответил доктор.

Внешне он походил скорее на хирурга, какими их часто изображают, чем на психолога. Абсолютно лысая голова, кустистые брови, широкие, несколько костлявые плечи, длинные мощные руки с крупными ладонями, густо покрытые курчавыми волосами, многие из которых поседели.

– Не помню практически ничего, – пожал плечами Виктор. – А цель – хочу вспомнить.

Басаргин с сомнением на него посмотрел.

– Это очень щекотливая тема. Я должен понять, что происходит. Расскажи все, что ты знаешь.

Минут двадцать Макаров выкладывал все, что смог откопать за последние дни. О проекте, о себе. Он не стал говорить, что случилось в старом карьере, ни к чему напрягать старика. Хотя Макаров почувствовал легкие угрызения совести, что использует старика втемную, но Виктор легко преодолел эту преграду.

– Во мне сейчас будто три человека живут, – пожаловался он.

– Голоса?

– Нет. Я не знаю, как это объяснить. Я читал литературу – это не раздвоение личности. Мои словно одновременно во мне находятся. Они разные, и я не знаю, кто это. Вернее, знаю одного, того, который я сам. А еще двое появились. Как дядя Семен… как отец сказал – из-за кривой инициации.

– И кто они – ты не в курсе.

– Я же сказал. Не в курсе. Один только мешает, но он хороший. А второй… Он опасный. У него нет сердца. И он сильный. Он все