Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – эрцфюрст

– Я тоже, – ответил я. – И много раз. И долго еще будет сердце рваться, а я умирать.

Ее глаза стали умоляющими, она всхлипнула.

– Но… что делать? Как правильно?

– Будь мы простыми людьми, – сказал я мрачно, – лишенными всякого понятия о долге и чести, мы бы сказали, что наша любовь важнее всего на свете. И бросили бы здесь все… Но нам не повезло. Мы оба не эгоисты. И оба понимаем, как надо, хотя чувства говорят… да что там говорят!.. они орут, требуют, с ума сходят, неистовствуют…

Она произнесла плачущим голосом:

– Что я натворила… Ну почему пошла тогда ловить рыбу?

– А почему той дорогой поехал я?

– Я перед тобой виновата, – сказала она. – Очень.

– Нет, – ответил я. – А что боль в груди… Что ж, мы с тобой все еще люди, не только политики?

Она не поняла, шагнула ко мне, мы обнялись крепко-крепко. Она подняла голову, я накрыл ее рот с капельками слез на загнутой верхней губе своим ртом, и так застыли, потом разом ощутили, что наша решимость тает, словно горсть снега, попавшего на раскаленную жаровню, вот-вот мы поступим, поддавшись чувствам, и поспешно разомкнули объятия, отодвинулись друг от друга.

Я смотрел, как она с усилиями, борясь с собой, вытирает слезы, выпрямляет спину и отводит гордо плечи. Так должна выглядеть предводительница племени, что проводила оказавшего им помощь героя.

– Прощай…

– Прощай, – сказал я.

– Ты всегда будешь в моем сердце, – прошептала она и, отвернувшись, пошла обратно в село, я видел, как она с усилием заставляет ноги двигаться быстрее, так должна выглядеть уверенная женщина, привыкшая повелевать всем племенем.

– Ты тоже, – прошептал я. – Ты тоже.

Арбогастр понес обратно, словно я превратился в сосуд с водой по самые края, которую нельзя расплескать ни капли, а Бобик ловил гусей, коз, зайцев, пару раз притащил огромных рыбин и совал мне в руки, а в глазах такое отчаянное сочувствие и невысказанные слова, что мы с этим противным копытным тебя любим, очень любим…

А что, мелькнула горькая мысль, если вот бросить все и пойти странствующим рыцарем по свету? Буду восстанавливать справедливость, это же так здорово. Когда берешься за такое же во всем мире или хотя бы в отдельно взятом королевстве, никто не заметит, еще и облают, а вот так по мелочи – восхваляют, рукоплещут, бросают под копыта коня цветы…

– Будь самой горькой из моих потерь, – шептали мои губы прочитанные в детстве строки, – но только не последней каплей горя…

Бобик, стараясь меня развеселить, отыскал по дороге оленя с прекрасными ветвистыми рогами и погнал умело прямо на меня. Я бездумно сорвал из-за плеча лук, выстрелил.

Олень подпрыгнул и ударился о землю, а Бобик подбежал и заверил вилянием хвоста и ужимками, что я самый замечательный охотник на свете, самый лучший стрелок и самый лучший человек в мире!

– Ладно-ладно, – проворчал я, – тебя тоже люблю, подхалим хитрый…

Арбогастр обиженно ржанул, я погладил его по шее и заверил, что и его люблю сильно-сильно.

В лагере за это время народу прибавилось еще на пару тысячу тяжеловооруженных всадников и копейщиков, платформы перевозят войска безостановочно, но шатров столько же, остальные располагаются у костров.

Ко мне первыми подбежали воины и забрали повод, но едва подошвы моих ног коснулись земли, торопливо подошел Палант, а за ним Рульф, хотя алхимиков я заметил тоже, лица полыхают, в глазах жадный огонь.

Я сбросил с седла тушу оленя.

– С такими рогами видели? Я еще нет.

– Великолепный экземпляр, – воскликнул Палант с восторгом, а Рульф тут же присел и начал мерить растопыренными пальцами отростки.

Я старался держаться так, чтобы никто не видел, какая у меня глыба на сердце, и никто, слава Богу, не замечает, все-таки чему-то я на троне научился, все держать в себе…

За спиной послышались шаги, что-то знакомое, я обернулся, Боудеррия в боевом доспехе, хотя все так же избегает лат, но кольчуга плотная, боевая, штаны из выделанной кожи, сапоги изящные, все-таки женщина, а на лице глубокое участие.

– Я могу чем-то помочь? – спросила она тихо.

Я обнял, поцеловал в губы, это знак монаршей любви и дружбы, покачал головой.

– Спасибо.

Алхимики подошли тихонько, старший зашептал страстно:

– Ваше высочество… ваше высочество!

– Что? – спросил я.

Он зашептал снова:

– Как получилось? Вы встретили ту, что по всем параметрам как бы ваша половинка?..

Я буркнул:

– А что, так бывает? Мы все женимся на чужих женах.

– Ваше высочество?

– На женщинах, – сказал я раздраженно, – предназначенных другим. И вообще… ерундой занимаетесь! Лженаукой!.. Лучше бы зависимость урожаев от погоды просчитали.

Он вскрикнул:

– Выше высочество!.. Но расчеты показали…

– Такое предсказать невозможно, – отрубил я. – Но я не сержусь, зато развеялся на свежем воздухе и такого оленя увидел, еле завалил! Рога прям не знаю какие…

Подбежали еще воины, Палант велел им разделать и тут побыстрее зажарить, а я повернулся и пошел в шатер виконта Рульфа. Рульф оставил оленя и бросился за мною.

– А где сэр Растер? – спросил я.

Он нахмурился.

– У нас небольшая неприятность, ваше высочество. Сэр Растер взял с собой конный отряд и отправился на место происшествия. Говорит, что чем дожидаться в полном бездействии подхода основной армии, он быстро все зачистит, это у вас подхватил слово, и вернется.

Я поинтересовался с легкой настороженностью:

– А что случилось?

– Мелкие неприятности в одном из местных лесов. Чернолесье, если я запомнил правильно.

– В самом деле мелкие?

Он отмахнулся.

– Да пустяки. Сэр Растер клянется, что управится быстро. Там тролли все чаще выходят из леса и опустошают ближайшие села.

– Только сейчас? – спросил я.

– Нет, они и раньше выходили, но тогда это была головная боль Гиллеберда, затем нам было не до троллей, а сейчас надо укреплять власть вашего высочества по всей территории.

– Чернолесье, – пробормотал я, – Чернолесье… Это где?

Он развернул карту, ткнул пальцем.

– Вот здесь. Но не извольте волноваться, ваше высочество. Сэр Растер заявил…

– Я помню, – прервал я, – что он заявил. Но тролли живут в самой чаще, а еще обожают болота. Не думаю, что рыцарская конница сумеет пройти в лес дальше опушки… Погодите, что-то это место знакомое… Эх, это же тот лес, куда я уговорил переселиться одно из племен троллей, чтобы избавить свою Армландию от их набегов…

Он отстранился, смотрел с удивлением.

– Вы?

– А что было делать? – спросил я с досадой. – Я тогда был гроссграфом! Надо было заботиться о своей маленькой Армландии. Тогда был просто находкой такой трюк, когда этих зеленых чудовищ из своей страны передвинуть в чужую… да еще к противнику! Это стало головной болью Гиллеберда…

Он сказал с сочувствием:

– Тогда придадим отряду сэра Растера еще и копейщиков? Конники будут догонять и истреблять выходящих из леса на разбой, а копейщики могут попытаться проникнуть в сам лес…

Я подумал, почти согласился, но что-то остановило, словно и перед троллями могу чувствовать вину, хотя вон даже перед людьми ну в упор не вижу.

– Надо остановить Растера, – ответил я наконец. – Впрочем, я это сделаю сам.

– Ваше высочество!

Я отмахнулся.

– Вы же знаете, какой у меня скакун. Он и к лесу еще не подойдет, как я догоню.

– А что прикажете нам?

– Занимайтесь другими делами, – ответил я хмуро.

Он сказал озабоченно:

– Тролли становятся все опаснее. Жалобы от крестьян, что тролли выходят из леса и нападают на скот и людей, приходили и раньше, но в последний раз они разорили целиком деревню! Сэр Растер заявил, что теперь это уже забота не Гиллеберда, а наша.

Я промолчал, Растер прав, это наша проблема. Более того, моя. Вдвойне моя. И как правителя, и как человека, что уговорил племя троллей переселиться из леса, что был на территории Армландии и Шателлена, в глубь земель Турнедо, где я им подыскал заранее шикарный лес и заброшенный замок.

– Зря он взял конницу, – сказал я с досадой. – И что конница будет делать в дремучем лесу?

Он хмыкнул.

– Вы же знаете сэра Растера. Он не стратег и даже не тактик. Для него главное – мечи наголо и в атаку!

Я стиснул челюсти, зло огляделся. Одна неприятность за другой, хотя это именно неприятность, всего лишь неприятность…

– Но нет невзгод, – пробормотал я, – а есть одна беда, твоей любви лишиться навсегда…

– Ваше высочество?

Я отмахнулся.

– Ждите подхода армии.

– А вы…

– Верну Растера, – сказал я в раздражении. – Он молодец, откликнулся, когда вы все чего-то выжидаете. Я вернусь быстро!

Он не успел возразить, я стремительно вышел, от дальнего костра ко мне ринулся Бобик, а мирно жрущий раскаленные угли под восхищенные возгласы воинов Зайчик с недоумением повернул голову.

– Отдых отменяется, – сообщил я ему. – Небольшая поездочка.