Верните мне меня! (СИ) - Линьков Кирилл

Перевернувшись на спину, взгляд парня упал на густую крону дерева, под которым он спал. Вытянув руку вперёд, Коди внимательно осмотрел её от запястья до локтя, настолько, насколько можно было что-то увидеть в темноте. Сейчас рука полностью здоровая, даже шрамов никаких нет, но в тот день она была полностью в ожогах и боль от них он не помнил. Это казалось очень странным. Он точно видел, как горит его одежда, но никаких ощущений не было, и мысль о том, что он умер в тот день, уже не казалась такой абсурдной.

Коди хотелось рассказать о своих переживаниях хоть кому-нибудь. Немного приподнявшись, он посмотрел в сторону костра, в надежде увидеть там человека. Языки пламени странно манили. Спустя пару секунд парень встал с покрывала и поплёлся на свет.

У огня действительно кто-то был и сидел на земле, облокотившись на упавшее бревно. Кожаные, светло-коричневые штаны, белая свободная рубашка и длинные каштановые волосы. Это была Маргарет, она держала в руках флакон. Открыв его, она взяла немного жидкости на свой палец, а затем провела им по своей шее. Повторив это несколько раз, девушка закрыла и убрала флакон обратно в мешочек.

Как только Коди вышел к центру лагеря, Маргарет сразу же его заметила.

— Ты почему не спишь? Потом опять будешь ныть, что не выспался.

— Я только что проснулся и не смог заснуть обратно.

Тяжёлый вздох. Маргарет переживала, что мальчишке может быть нелегко прижиться в их отряде, но не подавала виду.

— Тебя что-то беспокоит?

Коди опустил голову, не зная стоит ли говорить ей о своих проблемах. Маргарет выглядела недовольной.

— Садись уж, и давай, рассказывай, что у тебя там.

Неожиданно её настроение изменилось. Она стала мягче, а её тон звучал заметно добрее.

Коди подошёл ближе к девушке и сел примерно в метре от неё.

— С того дня, когда Вы спасли меня… Мне сказали, что моя одежда сгорела и у меня было полно ожогов.

— Да, всё именно так.

— Я горел, и я не чувствовал этого. Вообще, с того дня я не чувствую боли.

Маргарет протянула свою руку к его лицу и, взяв его за щёку, стала тянуть.

— Ховпажа… фто Вы делавете?

Отпустив его щёку, Маргарет к ней присмотрелась. Щека покраснела, значит ему должно было быть хоть немного больно.

— Ну как?

— Что как?

— Больно?

— Я же сказал, что не чувствую боли, только то, что вы пытались что-то сделать с моей щекой…

— Мне нужно было в этом убедиться. Теперь я уверена, что ты говоришь правду.

Маргарет задумалась. Ещё никогда раньше она не сталкивалась ни с чем подобным. В теории это могло быть проклятие Посредника, но в округе уже давно их не видели. Даже посредники с земель изгоев на севере не заходили на территорию Дансарии больше тридцати лет.

— В тот день я словно умер и перестал чувствовать. Я не чувствую боли, я не могу грустить, как мертвец какой-то… Я даже не могу скорбеть по собственной матери!

Тон Коди всё повышался. Нотки гнева играли в его ломающемся голосе. Девушка впервые видела такого Коди. Ей казалось ненормальным то, что он вёл себя так, словно ничего не случилось, но не могла сделать какой-либо вывод. Она слишком мало знала о нём и об отношениях в его семье и от этого невольно вспоминала свою семью.

— Моя мать живёт где-то в Анмантосе. Я не видела её с тех пор, как мне исполнилось семь. Отец сначала запер, а потом фактически выгнал её, потому что подозревал в измене. Она была очень доброй и всегда была приветлива с гостями, а отец сильно ревновал и в какой-то момент запер нас в пределах его владений. Разговаривала я только со слугами и с бродячими торговцами. Когда мама сбежала после очередного скандала с отцом, мне было очень одиноко.

— Вы не пытались найти свою мать?

— Нет. Прошло так много времени, что я уже и не помню ни её голоса, ни как она выглядит.

Маргарет подкинула дров в костёр, искры поднялись над костром и вскоре потухли. Между Маргарет и Коди повисло молчание, каждый думал о своём. Коди считал себя похожим на Маргарет, а то, что она ему сейчас сказала, создавало новые, не менее тревожные мысли в голове.

— Я боюсь…

Девушка удивлённо посмотрела на Коди, мальчишка казался ей разбитым.

— Я боюсь её забыть. Боюсь, что я не могу грустить о ней, словно никогда не любил… словно мы не были семьёй…

Если это не грусть, то что? Поток мыслей, гнев, или просто бред, который стоит пропустить мимо ушей? Коди выглядел опечаленным, но не из-за смерти матери, а из-за того, что не мог заплакать? Маргарет с трудом понимала его настроение и не знала, как может помочь ему.

Смерть членов семьи никогда не было для неё трагичным событием, тем более после ухода в Орден, когда она фактически отказалась от своей принадлежности к этому роду и предав свою семью. Лишь привилегированный статус Ордена, в частности его командования, позволил сохранить ей фамилию и дворянский титул. Сбеги она просто так, потеряла бы и их.

Своей семьёй она считала отряд, но это было не то, чего она желала. В Ордене она не могла быть тем, кем хочет, а лишь отыгрывала свою роль.

— Грустить — не значит помнить, Коди.

Мальчишка взглянул на Маргарет. Её взгляд был устремлён куда-то в огонь, в них была видна тоска. Слова, что сейчас прозвучали, были до боли простыми, но их смысл открыл парню истину, которую Маргарет тут же озвучила, продолжая свою мысль.

— Если хочешь помнить — помни. Пускай ты забудешь, не вспомнишь её лица, звучание её голоса, но ты будешь помнить, что она у тебя была и ты любил её. Не сомневайся в этом.

Поникшая голова и, устремлённый в сложенные у коленей запястья рук, взгляд. Маргарет абсолютно права, но Коди было тяжело принять то, что он когда-нибудь не сможет вспомнить лицо собственной матери. За этот осколок его привычной жизни он хотел держаться как можно крепче.

Маргарет тихонько наблюдала за тем, как он обдумывал её слова и поняла, что ещё сильнее нагрузила его. Мягко улыбнувшись она придвинулась поближе.

— Госпожа?

Она обхватила его голову правой рукой и аккуратно уложила его на свои колени.

— Г-г-госпожа, что Вы…

Девушка лишь приставила указательный палец к губам и, тихо прошипев, второй рукой начала гладить его по голове.

Ошарашенный Коди лишь смотрел, как Маргарет чему-то мило улыбается и проявляет поистине материнскую заботу.

Её рука так аккуратно гладила его волосы, что он, не то что сопротивляться, даже возмутиться не мог. Приблизившись к Маргарет, Коди почувствовал нечто ностальгическое: нежный запах витал вокруг девушки, запах персиков, цветов жасмина, пиона и белой лилии.

Это был запах маминых духов, по телу пробежала непонятная дрожь. Те самые духи, что когда-то подарил отец, перед тем как уйти… духи, что так злили его… духи, почувствовать которые он был невероятно рад.

«Мама… Прости меня. Кажется, я наконец понял тебя.»

Окончательно погрузившись в ностальгию и сдавшись в плен заботы Маргарет, Коди повернул голову в сторону костра. Закрыв глаза, он представил себе свой старый дом. Те моменты поддразниваний, чтобы отвлечь его от беспокойства или глупых детских страхов, сейчас не казались чем-то навсегда ушедшим. Эта ностальгия могла бы причинить ему сильную боль, но единственное, что чувствовал мальчишка — покой, и под нежный и такой приятный аромат маминых духов, он наконец безмятежно уснул, впервые за несколько дней.

«Я сохраню память о тебе на всю свою жизнь, мама».

Дата: 19-ое число месяца Ивея, 1049 год. Место: лес в полудне от города Винтес.

Заячьи уши поднялись откуда-то из-за травы. Словно локаторы, они пытались уловить источник звука, который издал неосторожный Коди. Наступив на землю, он не заметил упавшую веточку, и та с хрустом треснула. Замерев на месте возле широкого дерева, мальчишка надеялся, что заяц успокоится и вернётся к своим делам, но тот вместо этого озирался по сторонам. Маргарет стояла за деревом скрестив руки на груди и косилась на Коди.