Алина Илларионова - Оборотни Его Величества

Триш и Вилль переглянулись: эльф сильно припадал на левую ногу. Судя по дрожащим губам, магичка тоже чувствовала себя негодяйкой, обидевшей инвалида.

Неугасимые свечи не трещали, не чадили; рыжие капли огня отражались в мраморных глазах Богини-Заступницы. Близнец статуи проворно вязала крючком, с улыбкой глядя на доску. Короткие волосы противника казались седыми, но на самом деле белых и чёрных волосков было поровну. За его спиной стояла девушка и внимательно следила за партией.

Покровители мира играли в шахматы.

— Тщетно, Седьмая. Эта партия за мной.

Привратница приподняла серебристые брови, мол, посмотрим.

— Зачем ты это сделала, Вторая? — длинные пальцы Весёлого Игрока замерли над венцом чёрной королевы. Ей угрожал белый ферзь, но забрать его — значит, открыть короля. Ситуация была аховой: переиграть Судьбу нелегко, почти невозможно.

Чёрный король отступил на Е8, вновь заняв законное место. Свой трон.

Женщина в синей хламиде усмехнулась.

— Это не я, Первый. Это сова.

— Для них сейчас безопаснее держаться всем вместе, — Альтея вышла из Колодца, потеребив кленово-вербовый букет, встала со стороны Кружевницы…

— Что… это?! — судорожно сглатывая, Ирэн выудила из тарелки клочок чего-то разваренного, рыже-розового в серых разводах, и с виду абсолютно несъедобного.

— Борщ без сала, тёртого с перцем-чесноком, и лука вприкуску — не борщ, а похлёбка. Ты же сама мечтала попробовать неверрийскую кухню? — Дан потянулся к луку в солонке, но, перехватив возмущённый взгляд наследницы, решил отложить мероприятие по профилактике осеннего гриппа.

Девушка отодвинула тарелку к сотрапезнику и погладила его живот забинтованной ногой. То, что конечность по-хозяйски возлежала на коленях Дана, аппетит ему не портило. Зато можно пощекотать монаршую пятку.

— Ай, перестань! А пироги с котятами, да?

— С лисичками.

Ирэн недоверчиво разломила румяный пирожок и успокоилась, обнаружив внутри жареные грибы.

— Надеюсь, нам не придётся заночевать в этом клоповнике.

— Здесь нет клопов, Ирэн.

— В подобных заведениях они есть всегда! — безапелляционно заявила наследница, кусая иностранный пирог.

«Я в романе читала», — мысленно закончил Дан.

— Я в книге прочитала!

Аватар сдвинул на край стола опустевшую тарелку и со счастливым вздохом взялся за добавку. Пальчики наследницы вновь игриво пробежались от ремня до ворота, глаза лучились материнским умилением. Заказанный обед союзники ждали, с головой отдавшись увлекательнейшему процессу: Дан учился менять ипостась. В итоге сумел отрастить хвост, а потом полчаса от него избавлялся и аппетит нагулял волчий… О, «Повелительница» ликовала!

— После того, как я встречусь с императором, верну твою клятву, как и обещала… — Ирэн выдержала паузу, добиваясь абсолютного внимания. — Если, конечно, ты не надумал остаться аватаром будущей кэссарицы. Достойное предложение достойному мужчине.

«От достойнейшей из женщин», — подумал Дан, но Ирэн, замолчав, выжидающе опустила подбородок на переплетённые пальцы. Янтарные глаза поблескивали с кошачьей хитрецой.

Эта не клятва даже, а обещание, вырванное у аватара-полукровки после первой ночи, проведённой вместе. Попытка надеть на крылатого волка цепь против его воли, отчаянная, смелая, но тщетная…

«Дан, когда выберемся, ты меня не бросишь одну?»

«Клянусь…»

«Я принимаю клятву!»

Но клятва даётся по велению сердца, а формулировка — только слова, и на слове поймать невозможно. Что ж, пришло время расставить точки над «ё».

Потому что нельзя превращать в рабов тех, кому хочешь верить.

Потому что мудрые старцы из уст в уста передают легенду о схватке совы и рыси, рискнувшей забраться в дупло дуба, что рос на самой высокой горе. Никто не вышел победителем: погибли оба, разбившись о скалы.

Потому что так будет лучше… наверное.

— Ты ничего не должна мне, Ирэн. Никакой клятвы не было. Я помогал тебе, потому что хотел помочь. И только.

Ирэн непонимающе моргнула, а аватару стало за себя неловко. Коварство простительно хорошеньким дамам, но он, взрослый мужчина, позволил заниматься самообманом девушке, которой и двадцати нет.

— Но ты же…

— Просто слова, Ирэн. Я ведь объяснял тебе, а ты не верила. Никогда не доверяла полностью, с самого первого дня. И до сегодняшнего. А Повелитель должен доверять своему аватару, как себе, иначе зачем он нужен?

Ирэн хотела убрать ногу, но Дан не позволил, обхватил ладонями.

— И что теперь с нами будет?..

— С нами? Какую роль Вы отвели мне, Ваше Высочество? Носить за Вами шлейф? Или стоять у трона в золочёной кирасе, чтобы Ваши подданные видели, что аватар служит человеческой женщине?

— У меня и в мыслях не было! — возмущённым голосом, неуверенно глядя в глаза.

— Даже сейчас ты лжёшь.

— Нет, — Ирэн опустила взгляд.

Дан невесело усмехнулся, подняв за пятку, поцеловал больную ногу девушки.

— Я бы с радостью поверил… лет тридцать назад. Не волнуйся, Ирэн, я помогу тебе. Как и обещал. Что бы ты ни задумала.

— А потом?

— Что будет потом, известно лишь Великой Кружевнице. А сейчас тебе лучше отдохнуть, Ирэн.

Пришла подавальщица, заменила пустые тарелки кувшином горячего сбитня. Клопов в постели не обнаружилось, зато под потолком кружила проснувшаяся в тепле бабочка. Ирэн легла, отвернувшись к стене. Дан сел у неё в ногах и положил на колени Адэланту. Неспешная, методичная полировка всегда помогала собраться с мыслями.

Нельзя привязываться к людям. Никогда. Слишком хрупко их здоровье, а жизнь пронесётся мимо твоей собственной, как вот эта бабочка, и останется лишь сожаление о том, что рассмотреть её толком не успел. Иллада Рэя свой трон получит, и аватар будет рядом. Как обещал.

А потом… Что потом? А потом они пойдут разными дорогами.

…Прислушавшись к спокойному дыханию девушки, Дан выглянул в окно. Небо уже краснело, над крышами плыли розовые перья облаков, но на улице по-прежнему было людно. После заката Равенна не уснёт — такова жизнь больших городов. Торговок снедью сменят женщины иного сорта. С ними удобно. Они не лгут. Не перечат. Не приказывают. За них не беспокоишься, их лица не врываются в твои сны.

И они не умирают от старости, от болезни ли у тебя на руках.

Ночные бабочки, серые. Незапоминающиеся.

А проснувшаяся в преддверье зимы летунья оказалась дневной пестрокрыльницей, присыпанной чёрными глазками, как Ирэн — веснушками. Разметав крылышки, она деловито прогулялась по алому солнцу за стеклом, обогнула силуэт трубы, соскочила на козырёк. В конце длинной улицы показалась карета, тогда бабочка перепорхнула на дверцу в компанию золотого грифона. Экипаж выехал из-под мохнатых ножек, и насекомое, сочтя обзор законченным, вернулось под потолок. Дан прильнул к вымороженному по косякам окну: пятно цвета спелой вишни плыло неспешно, величаво. Чёрная вислоухая моська, не рискуя лаять, но и не отвязываясь, хвостом семенила за десятком охраны в синих мундирах.