Людмила Астахова - Бог из машины

Лимонно-золотые очи Илдреда Кана победно сверкнули.

– А вы что скажете, лейтенант?

Лэхри напустил на себя вдохновенный вид и изрек:

– А я, сударь, много раз слышал от эрна Рэймси, что ни один великолепный план не выдерживает реального столкновения с противником, – и едва удержался от торжествующей улыбочки. Лейтенанта ролфийской армии так просто не проведешь, нет! Ролфийские лейтенанты – люди ученые.

Весь облик Носатого Филина говорил: «Думаешь, выкрутился, волчонок?» – прищур такой особенный, а ноздри по-охотничьи вздрагивали.

– То есть вы хотите сказать, что уважаемый эрнРэймси пренебрегает всяческими планами?

Ловушка, на взгляд Раммана, была идеальная.

Но даже на такой случай в арсенале ролфи нашлось верное средство. Лэхри окаменел лицом, выдвинул вперед челюсть и, вперив в пространство остекленевший взгляд, отчеканил:

– Не могу знать, ваше высокопревосходительство!

– А что вы сами думаете? А? Раз уж вы так внимательно слушаете речи его высокопревосходительства, то и собственное мнение у вас имеется, – и добавил вкрадчиво, почти ласково, чтобы напомнить о том, кто здесь главный: – Вы сейчас у меня в подчинении, и я желаю знать ваши мысли, эрн Лэхри.

А эрн Лэхри, окончательно впадая в армейский экстаз, упрямо стоял на своем:

– Так точно, ваше высокопревосходительство! Не смею иметь собственного мнения, ваше высокопревосходительство! Ибо субординация, ваше высокопревосходительство!

Но не зря Илдред Кан столько лет «охотился с филином», уж он-то научился настаивать на своем:

– А я приказываю вам иметь свое мнение. Ибо субординация.

«Тьфу на тебя! У-у, Носатый! Испортил все веселье…» Ролфи с досадой вернул своему лицу человеческое выражение и укоризненно заметил:

– Ну что же вы, ва-аше превосходительство, право… Пренебрегает ли эрн Рэймси планами, при случае спросите у него самого. Я всего лишь цитировал. Что до меня, то не сомневаюсь – план у вас был. Только хоть убейте меня, не представляю какой. Мне вот другое интересно: к примеру, если бы вас сейчас… м-м… ранили… – и мечтательно прижмурился. – Например, вам бы оторвало… что-нибудь… или глаз бы выбило… или…

Фельдмаршал довольно похлопал по своей деревяшке. Наконец-то он услышал то, что хотел услышать.

– А ничего не было бы, – убежденно заявил Филин. – Генерал Дэмфрин Орисс прекрасно справится с ситуацией, а возможно, и гораздо удачнее меня самого распорядится предоставленными судьбой ли, ситуацией ли возможностями. Солдаты у нас храбрые, неплохо обученные; пушки новейшие, а баталия эта, в общем-то, заурядная… Словом, все равно победим. Со мной или без меня. Ха-ха… Вы же не думаете, Лэхри, что вся эта… м… заварушка… я имею в виду, разумеется, самые последние события, как то: отделение Файриста, союз с Ролэнси и эту войну, – случайны и неожиданны? А вы, Рамман?

– Конечно, нет, – согласился янамарец.

Они с главнокомандующим не единожды беседовали на эту тему. То ли долгие годы жизни, то ли философский склад ума заставляли Илдреда Кана искать истинную суть происходящего, побудительные причины событий и явлений.

А между тем глухой рокот становился все ближе, сила его нарастала, и фельдмаршалу пришлось повышать голос, чтобы его расслышали сквозь усиливающийся вой и грохот:

– Все шло к тому, судари мои…

Пушка оглушительно громыхнула где-то совсем-совсем близко, но одиноко и совершенно безответно, зато возобновилась беспорядочная стрельба.

– Власть эсмондов в Синтафе обречена была рухнуть, ибо построена была почти исключительно на магии и страхе перед оной, – рассуждал между тем Илдред. – Магия, точно высокая башня, дает хороший обзор и преобладание в тактическом плане, кто бы спорил.

Сквозь канонаду стали отчетливо слышны человеческие вопли. Затем нестройным залпом вновь пальнули из нескольких пушек.

– Вот только основание у нее слишком маленькое – хватит сильного порыва ветра, чтобы повалить. Поэтому…

Но закончить лекцию его высокопревосходительству не дали. Лисчанский холм содрогнулся до самого основания. По правде говоря, Рамман ничего, кроме резкой вспышки света, не увидел и ничего, кроме пронзительного визга, отдающегося болью в зубах, не услышал.

Рядом громко заругался Лэхри, но еще громче хохотал сам Илдред Кан. Еще бы! Ведь картечь разбила в щепки его деревянный протез.

– Это ж надо! Ну вы только полюбуйтесь, господа! Нет, сегодня определенно мой день.

Прискакавшему от генерала Орисса фельдъегерю пришлось докладывать главнокомандующему, стоя на четвереньках, чтобы тот лежа смог расслышать его голос.

– Поднимите меня! Ну же!

– Когти Локки! – буркнул Лэхри, подхватывая увечного фельдмаршала под мышки и с натугой пытаясь оторвать его от земли. – Да помогите же мне, Никэйн! Для филина вы какой-то чересчур откормленный, ваше высокопревосходительство, позволю себе заметить… Но какая прекрасная иллюстрация к вашему утверждению… уф-ф… Этот поразительный случай… о, наконец-то! Ставьте это кресло сюда, господа!.. несомненно, украсит мои заметки!

Самым же поразительным оказалось то, что креслу фельдмаршала, отброшенному и перевернутому, ровным счетом ничего не сделалось. Водворенный на прежнее место командующий любовно погладил обивку:

– Что я говорил, а? Счастливое!

Скоро к Лаци стала подходить помощь, а солдаты генерала Орисса вообще отличались смелостью, потому чаша весов медленно, но уверенно склонялась в пользу файристян.

– Сконцентрируйте огонь орудий против центра «Бронзового» корпуса! – передал курьером Илдред.

И Рамман уже ни на миг не усомнился в том, что через время, потребное гонцу доскакать до сражающегося генерала, он услышит рев пушек именно оттуда, откуда надо было его услышать.

«Все дело в умении наладить связь между главнокомандующим и командирами подразделений, – думалось янамарскому владетелю. – Сила Носатого не в мистической удачливости, а в умении заставить всех работать слаженно, цельно, как работает человеческий организм». Хотя при взгляде на разбитый деревянный протез мысли о божественном благоволении так и лезли в голову. И не только одному Рамману.

– Атакуйте, – энергично махнул рукой контуженный Филин и поморщился. – Пусть Лаци и Орисс отбросят имперское войско на исходные позиции. Передайте генералам, что к вечеру я хочу, чтобы синтафские позиции оказались охвачены с обоих флангов. Такая вот маленькая просьба.

Хищная у Кана улыбочка получилась, плотоядная. Точь-в-точь как у Аластара или эрна Рэймси. Что укрепляло Раммана в верности мысли о том, насколько они все одинаковы, эти вершители судеб, все как один – опасные, хитрые звери в человеческой плоти.