Джон Норман - Гладиатор Гора

— Я требую их.

— Чтобы я смогла заработать свою свободу? — спросила леди Флоренс.

— Нет, — ответил я, — чтобы ты могла, практикуясь, улучшить свое умение, рабыня.

— Я не рабыня.

— Ты будешь вести себя как рабыня, — приказал я.

Леди Флоренс сердито взглянула на меня.

— Иди сюда, — сказал я, держа поводок.

— Ты держишь меня на поводке. Я подчиняюсь, — ответила она.

Когда она была не более чем в дюйме от меня, я дернул поводок так, чтобы она стала еще ближе.

— Завтра ты доставишь меня в лагерь Теналиона?

— Да.

— Не веди меня на поводке.

— Но это обычно, что девушку доставляют на невольничий рынок и уводят с рынка на поводке, — заметил я.

— Но Теналион знал меня как свободную женщину, — проговорила леди Флоренс.

— Скоро ты будешь известна ему как очаровательная рабыня.

— Не на поводке! — заплакала она.

— На поводке.

— Мое желание ничего не значит?

— Ничего.

Она снова зарыдала, и я кинул ее на землю.

— Не продавай меня, — молила она.

— Молчи, очаровательная рабыня, — приказал я.

— Да, господин, — произнесла леди Флоренс.

— Завтра, — тихо прошептала она, — ты вернешься со мной в мои владения и освободишь меня.

— Нет.

— Ты не можешь продать меня, — сказала леди Флоренс, — это безумие!

— Никакого безумия, — ответил я, — ты просто предмет купли-продажи.

— Ты не можешь продать меня после всего, что я сделала для тебя этой ночью, — она начала плакать, — я вела себя как рабыня!

Я подтянул леди Флоренс к себе за поводок. Она застонала. Потом я повернул ее на спину и, положив руку ей под подбородок, заставил откинуть голову.

— Как рабыня, — снова сказала она.

Я поцеловал ее в губы и поднял голову.

— Сейчас ты снова повторишь это, — прошептал я.

— Я должна, — ответила леди Флоренс, — ты держишь меня на поводке.

Она извивалась и стонала в моих объятиях. На шее у нее был поводок, а руки связаны сзади.

— Ты станешь горячей рабыней, — заметил я.

— Я на привязи, — сказала она, — я должна повиноваться.

— Ты по сути своей — рабыня. Это гораздо сильнее поводков и ошейников.

— Ласкай меня! — молила она, приподнявшись, и прижалась ко мне.

— Ты великолепна, леди Флоренс, — промолвил я.

— Я хочу, я хочу, — в ужасе прошептала она.

— Что?

— Я хочу кричать, как покоренная рабыня!

— Так кричи!

— Я — рабыня! — рыдала она. — Я признаю это!

Затем она задрожала в моих руках так сильно, что я едва удержал ее, а потом зарыдала от радости. Я продолжал обнимать и целовать ее. Она была красива, я вошел в нее в порыве страсти, и мы слились в экстазе.

— Спасибо, господин, — прошептала леди Флоренс.

Я не отпускал ее.

— Я — рабыня, верно? — спросила она.

— Верно.

— Я всегда боялась, что это так, — призналась она.

— Само по себе это не страшно, — успокоил ее я, — бояться надо состояния рабства и своих будущих хозяев.

— Я этого и боюсь. Но разве настоящая рабыня вроде меня не должна быть в рабстве и иметь хозяина? Ведь иначе она не сможет быть полностью удовлетворена.

— В том мире, который я когда-то знал, под названием Земля, — проговорил я, — принято не исполнять желания рабынь. А по некоторым законам их вообще нельзя удовлетворять.

— Жестокие законы, — произнесла она.

— Мир Гора тоже жесток, — сказал я, — но его жестокость не лицемерная, а открытая. Она честна и понятна. Не разрушительна, не коварна. Горианцу не придет в голову отказать рабыне в праве на ошейник. Ее не заставят разрушать и скрывать свои глубочайшие биологические склонности и чувства, жажду быть женщиной, принадлежащей мужчине.

— Я — рабыня, — проговорила леди Флоренс.

— Да.

— Я хочу быть рабыней, — призналась она, — но я… боюсь.

— Это действительно страшно, — подтвердил я.

— Что хозяин может сделать со мной? — спросила она.

— Все, что захочет, — ответил я.

— Я боюсь.

— Ты и должна бояться.

Внезапно леди Флоренс в отчаянии отскочила от меня и, испуганно отбежав на длину поводка, стала рваться на волю. Она пыталась высвободить руки, но безуспешно. Она была очень красива в своих попытках освободиться. Ей не удалось этого сделать.

— Я не хочу быть рабыней!

— Сегодня к вечеру, — сказал я, — тебе поставят клеймо на бедре, и ты будешь носить ошейник.

— Я не хочу быть рабыней! — снова закричала она.

— Не ты принимаешь решение, — заметил я.

— Я не хочу быть рабыней. — Упав на колени передо мной, леди Флоренс заплакала. — Освободи меня, — умоляла она, — освободи меня!

— Постарайся угождать своим хозяевам, — сказал я, — возможно, тогда тебе будет позволено жить.

Она в ужасе посмотрела на меня.

— Теперь ласкай и целуй меня, — приказал я, — уже рассвет, и нам скоро снова в путь.

— Да, господин, — проговорила она.

— Он там! — воскликнул я. — Вот он! — Я указал леди Флоренс на синие и желтые палатки, раскинувшиеся в неглубокой долине между двумя покатыми холмами в нескольких пасангах от нас по южной дороге. Также нашему взору открывались клетки, огороженные загоны и повозки для рабов.

Сегодня поздним утром мы спросили дорогу у мрачного вооруженного малого, который вел двух связанных вместе женщин. Еще раньше мы видели тарнсмена, летевшего в этом направлении, с привязанными к седлу четырьмя девушками.

Теперь мы стояли на вершине холма в траве, под сенью деревьев ка-ла-на, желтых винных деревьев Гора.

— Это лагерь Теналиона, — сказал я.

— Да, господин, — ответила леди Флоренс.

Я обмотал поводок вокруг ее горла, заправив его внутрь.

— Разве ты не поведешь меня в лагерь немедленно? — спросила она.

— Ты так спешишь получить клеймо? — поинтересовался я.

— Неужели они поставят мне клеймо, как будто я такая же, как все? — снова спросила леди Флоренс.

— Ты и есть такая, как все, — ответил я.

— Да, господин.

— Мы немного отдохнем здесь, — проговорил я. — Тут растет виноград. Покорми меня.

Я прилег на локоть и наблюдал, как она срывает ягоды зубами. Затем моя бывшая госпожа подошла ко мне, робко опустилась на колени и стала осторожно перекладывать ягоды из своего рта в мой.

— Принеси воды, — приказал я ей.

Леди Флоренс пошла к ближайшему ручью и, лежа животом на гравии, набрала воды в рот. Потом вернулась ко мне и встала на колени, чтобы я выпил воду из ее рта.