Александр Гуров - Ученик некроманта. Игры Проклятых

– Ты хорошо сражался, но недостаточно хорошо, чтобы победить.

– Отпусти, – приказал – не попросил – Сандро, почти не веря, что приказ будет исполнен.

– С какой стати?

– Ты хотел поговорить. Иначе я был бы уже мертв. Значит, я тебе нужен. А раз так, то тебе придется меня освободить. Или ты не услышишь ни слова.

Сиквойя задумался. Несмотря на молодость и отсутствие опыта, мальчик был силен. Рисковать не хотелось.

– Нет, – решился-таки некромант.

– Помолчим.

– Ты меня выслушаешь…

– Нет.

– Или твоя спутница умрет, – пригрозил Сиквойя.

– Пусть умирает.

Анэт содрогнулась, напряглась. Она уже похоронила себя, разуверившись в спасении, но это не дало ожидаемой храбрости. Посох полководца-мага запульсировал, будто собираясь прервать ток девичьей жизни, но вместо этого опали бесцветной пылью магические цепи, сковавшие полулича. Сандро поднялся, не выпуская из рук своего оружия.

– Если попытаешься сопротивляться, немертвые завершат начатое – никакая магия не поможет.

Сандро кивнул:

– Говори.

– Арганус приказал убить тебя… – соврал Сиквойя. Он волновался, словно перед ним был не юный мальчишка, а всезнающий властелин, и от этого был многословен. – Но мне ты нужен живым. Д’Эвизвил никому не рассказывает о своих планах, но он не самый хитрый игрок, хоть и считает себя таковым. Его самоуверенность делает его слабым, – шептал, будто боясь, что его услышат посторонние уши, некромант. Сандро стоял молча, обдумывая свои дальнейшие действия. Он получил отсрочку, у него появилось время, но это не давало ровным счетом ничего. Он окружен. Впереди – бесчисленная армия нежити, позади – смертельная пропасть. Сандро еще не знал, что выторговывает Сиквойя, но уже сейчас предчувствовал неладное. – Но я нашел способ обойти старого проныру, – продолжал тем временем некромант. – Лазарь слишком любит… любил, – поправил себя лич, – книги. Я дал ему книгу Эреба, и за нее он не поскупился на информацию, рассказав мне весьма многое – даже то, что мне было абсолютно ненужным. Так я посчитал тогда. А сейчас… я благодарен Лазарю за его болтливость. Он поведал мне о мальчике, который в алхимии превзошел своего учителя. Я не сразу понял, что речь шла о тебе. Это ты изобрел эликсир неподчинения, ты дал своему Хозяину свободу. Если сделаешь это зелье для меня, я позволю тебе уйти, даже сам проведу до границы. В моих руках армии Аргануса. – Часть армий, причем меньшая, но Сиквойя посчитал, что говорить об этом не стоит. – Он не сможет тебе навредить.

– Где гарантии, что ты не убьешь меня, как только я создам эликсир? – безучастно спросил Сандро, оттягивая время, обдумывая, что делать дальше.

– Гарантии – мое честное слово.

– Пустышка.

– Это лучше, чем смерть.

– Лучше? – поднял единственную бровь Сандро, искоса глядя на некроманта.

Взгляд заставил Сиквойю помедлить с ответом. Юный чародей занял образовавшуюся паузу тихим словом, которого некромант не смог разобрать. Прежде чем Сиквойя понял свою оплошность, его отшвырнуло назад, – магические щиты спасли от верной гибели.

– Лучше? – повторил вопрос Сандро и ответил: – Нет. Что жизнь, что смерть! – разворачиваясь, прорычал он и, схватив Анэт за руку, сиганул вниз с обрыва.

– …Что смерть?.. смерть… смерть… – вторил приглушенным эхом безмолвный утес, унося вниз, к кронам деревьев, два людских тела. С хрустом одно из них ударилось о камень и мешком покатилось по склону, второе, не коснувшись скалы, быстро приближалось к зеленым чащам, но в том, что оно повторит судьбу первого, не было сомнений. – Что смерть?.. смерть…

Мертвое море, на мгновение застыв над бездной, постояв, получило неслышимый приказ и вернулось в свое первичное русло. У него были другие цели, нежели поиск самоубийц. Зомби и скелеты – не живые и не мертвые, – они, как и Сандро, не знали, что такое жизнь и что означает смерть. Но продолжали тянуть бремя своего существования.

А юный чародей, распрощавшись с ярмом, стал истинно свободным, ожил в падении, в свободном падении – и уже не боялся хруста ломающихся костей. Он, не веря в богов и богинь, начертал в воздухе молитвенный круг и, отдаваясь на милость высшим силам, закрыл глаза.

«Будь что будет…» – подумал он, обрушившись в сплетение вековых крон, насаживаясь на пики дубовых ветвей.

Эбэнис (от греческого ebenos – «черное дерево») – совершенный изолятор, не вступающий в реакции с большинством веществ даже при больших температурах.

Салютарис – высшая степень познания, когда душа познавшего соединяется с духом Валии (в учениях культа Симионы – с духом Созидательницы). Это слияние позволяет достигшему салютариса повелевать силами природы (в культе Симионы – воскрешать умерших и менять ток событий).

Ветлы – белые ивы (не отличающиеся пышным цветением).

Ликтор – чтец королевских указов.

«Божественное дуновение» – как храм Симионы, так и церковь Эстера – две наиболее многочисленные религиозные группы, верующие в единого бога, – несмотря на различность канонов, имели и некоторые схожести в своих учениях. Так, симионцы верили, что Созидательница вылепила из глины куклу, эстеры же считали, что Создатель изваял человека из камня, но и те, и другие сходились в том, что Ёдин (единый бог, в данном случае Симиона и Эстер) «вдохнул» в человека душу, дав ему чувства и дар мыслить.

Хель – царство мертвых и проклятых. Грешники, не искупившие своих грехов и не оправданные на Суде, попадали в Хель, где вечно томились в бесконечных и нескончаемых душевных страданиях и телесных муках.

Манипула – основное тактическое подразделение легиона. Численность манипул не была строго фиксированной.

Ковчег – ящик, короб, сундук, вместилище для чего-либо.

Великое Делание – алхимический процесс получения так называемого философского камня, способного превращать ртуть и другие металлы в золото и серебро. На самом деле процесс Великого Делания несет в себе более серьезный смысл: он перерождает самого алхимика, делая его практически бессмертным, а получение философского камня (Золотого Льва, Серебряного Льва и т. д.) – явление всего лишь сопутствующее. По легендам, Великое Делание получилось у Раймунда Луллия, графа Сен-Жермена и др., в том числе у Френсиса Бэкона, которого многие считают основателем Ордена розенкрейцеров Кристианом Розенкрейцем, который позже воплощался в Сен-Жермена и других живущих бесконечно долго.