Империя, не ведавшая поражений - Кук Глен Чарльз

Здесь оставил свой след дикий зверь.

Вскочив на коня, Тэйн направился в сторону Жабы.

Позади него обрушилась стена. Огонь вновь ожил, осветив склон тускло-красным сиянием. Тень Тэйна вытянулась вперед, мерцая, словно неверный черный призрак.

Примерно в миле к востоку от дома Клекла он увидел других ночных путников.

Тома и Микла шли медленно, пошатываясь и то и дело останавливаясь, чтобы опорожнить мочевой пузырь. С собой они взяли пиво.

Тэйн объехал их стороной. Они его не заметили.

Они ошиблись, предполагая, что могут опередить направлявшихся к дому Паликова кайдаровцев.

Ведьму сопровождали Гримнир и еще четверо. Тэйн не увидел среди них Торфина.

Всадники стояли, наклонив друг к другу головы. Они только что пытались поджечь дом факелами, но им это не удалось. Между домом и всадниками лежала стонущая лошадь с торчащей из бока стрелой. Слышался приглушенный голос Коску, осыпавшего проклятиями Ведьму и кайдаровцев.

Спешившись, Тэйн двинулся вниз по склону, оказавшись в тени рядом со всадниками. Присев, он стал ждать.

На этот раз у него с собой было оружие.

Каменная Жаба возвышалась за домом Паликова, словно зловещее божество, насмехающееся над мелкой человеческой драмой.

Тэйн коснулся рукояти меча, превозмогая искушение. И все же… ему не хотелось чьей-либо смерти. Не здесь. Не сейчас. Нужно было нейтрализовать противников, хотя бы для того, чтобы Тома и Микла не оказались в безвыходной ситуации.

Возможно, он сумеет сделать это без кровопролития.

Достав из дорожной сумки кремень и огниво, он закрыл глаза, опустив подбородок на грудь, и прошептал несколько слов.

Это не были слова языка его детства, и он их не понимал. Его обучили им в юности, во время его подготовки на роль Претендента.

Мир вокруг сжался, и в нем не осталось никого, кроме самого Тэйна. Он больше не ощущал ни легкого ветерка, ни земли под ногами. Он ничего не слышал, свет факелов не проникал сквозь его веки, обоняние не улавливало отвратительный запах дыма.

Он парил в пространстве.

Мысленно представив себе местонахождение врагов и продолжая шевелить губами, он ударил кремнем об огниво, вызвав искру.

Шесть пар глаз повернулись в его сторону.

Вокруг искры возникло яркое сияние, словно застывшее во времени, не увеличивавшееся и не угасавшее. Развернув прозрачные крылья, оно поплыло вверх, напоминая гигантскую светящуюся ночную бабочку.

Ведьма закричала. Крик ее был полон страха и ярости.

Тэйн послал бабочке мысленный приказ.

Крылья ее затрепетали, словно шелк. Ведьма размахивала руками, но тщетно. Когтистые лапы бабочки пронзили ее капюшон, вцепились в волосы.

Вспыхнуло пламя.

Женщина завопила.

Вспорхнув, бабочка полетела в сторону Гримнира.

Охваченный ужасом кайдаровец не двигался с места, пока не вспыхнули его волосы. Завизжав, он кинулся к своей лошади.

Мгновение спустя бросились бежать и остальные. Тэйн поджег еще одного, затем отозвал стихию.

Это была лишь малозначительная магия, не более чем фокус, но вполне действенная в качестве неожиданного сюрприза. И никто не умер.

Один из кайдаровцев оказался совсем рядом.

Из дома с ревом выскочил старик Коску, выпустив стрелу. Стрела попала кайдаровцу в плечо. Коску наверняка бы его убил, если бы Тэйн не припугнул его своей бабочкой.

Тэйн снова отозвал искру. На этот раз она вернулась в то место, где находилась, когда ожила бабочка, и погасла, не успев коснуться земли.

Тэйн вышел из транса. Подобное использование Силы требовало немалого мысленного и эмоционального напряжения, и он не был уверен, сумеет ли добраться домой.

Но он был солдатом Империи Ужаса и не поддавался слабости.

Дым пожара неподвижно висел в густом воздухе. Не осталось почти ничего, кроме углей, под которыми лежал толстый слой пепла. Слабый свет отбрасывал призрачные тени на странные конусообразные скалы.

Кай Линг крепко спал. Он пребывал здесь столь давно, что его тело знало каждую острую грань под ним.

Жители холмов наблюдали за ним словно часовые, сменяя друг друга. Им хорошо было знакомо грозящее им бедствие, и они больше не беспокоили Кай Линга. Все, что им от него требовалось, — предупреждение, чтобы их женщины и дети успели убежать.

Кай Линг резко сел. Взгляд его обратился на запад, голова повернулась вперед, ноздри дернулись, словно у сделавшей стойку охотничьей собаки. Губы его изогнулись в улыбке, и он надел золотую маску пантеры.

Часовые побежали сообщить своему народу, что человек-смерть пробудился.

Тома и Микла проспали полдня. Тэйн трудился над мельницей, затем над домом. После обеда, когда он вернулся к своей работе, Рула последовала за ним.

— Что с ними случилось? — спросил он.

— Они вернулись почти на рассвете и ничего не рассказывали.

— Они не пострадали?

— Все закончилось еще до того, как они туда добрались. — В голосе ее снова звучал страх, но на этот раз она владела собой.

«Похоже, я взвалил на себя целую гору ответственности», — подумал Тэйн.

Какое-то время она наблюдала за его работой, любуясь тем, как он ловко укладывает на место бревна.

Вскарабкавшись наверх, чтобы проверить работу Томы, он по привычке окинул взглядом горизонт.

Возле соседнего холма за домом наблюдал всадник. Тэйн выпрямился на бревне. Всадник помахал ему рукой. Тэйн ответил тем же.

Внутри земляного дома кто-то начал ругаться. Рула поспешила туда. Тэйн вздохнул. По крайней мере, ему не требовалось объяснять, почему он приветствует врага.

Несколько минут спустя на улицу вышел Микла с явными признаками похмелья. В левой руке он держал кувшин с пивом.

— Добрый день! — крикнул Тэйн.

— Черта с два он добрый, — Микла подошел и прислонился к опоре. — Где ты был прошлой ночью?

— Спал в хлеву, а что?

— Не знаю. Тома!

Вышел Тома. Он выглядел еще хуже, чем его шурин.

— Что?

— Что там говорил старик Коску?

— Понятия не имею. Старый пройдоха болтал всю ночь. Я еще в прошлом году перестал его слушать.

— Насчет бродяги, который прогнал кайдаровцев?

— А… Не помню. Про черного великана-колдуна? Ему уже много лет видится всякая чушь. Не думаю, что он когда-либо бывает трезв.

— Прошлой ночью он был трезв. И в первый раз, когда его пытались поджечь, он рассказывал то же самое.

Тома пожал плечами.

— Можешь верить во что хочешь. Он просто сумасшедший.

Однако он все же подозрительно посмотрел на Тэйна.

— Кто-то идет, — сказал Тэйн. Со стороны дома Коску кто-то бежал. Вскоре Тома и Микла тоже его увидели.

— Это Уэс. Младший сын Коску, — сказал Тома. — Что на этот раз стряслось?

Подбежав к ним, мальчик проговорил, тяжело дыша:

— Папа… пошел за Олагом.

— Успокойся, — сказал ему Микла. — Сперва отдышись.

Мальчик не стал долго ждать.

— Мы вернулись в дом, посмотреть, не осталось ли чего. Мы нашли Мари. Мы думали, она убежала к Йески… Она вся обгорела. Потом пришел Ивон Пилсуски. Он сказал, что Олаг в городе и что-то болтает насчет того, чтобы преподать папе урок. И папа пошел в город. Чтобы его убить.

Тэйн вздохнул. Казалось, этому не будет конца. И рано или поздно должна была пролиться кровь.

Тома посмотрел на Миклу. Микла на него.

— Ну? — спросил Тома.

— Вероятно, уже слишком поздно.

— Ты пойдешь?

Микла потер лоб, откинув волосы с глаз.

— Ладно. Пойду.

Он направился к дому, Тома за ним.

Когда оба вернулись, у Миклы был меч, а у Томы посох. Обойдя вокруг дома, они молча направились в сторону деревни.

Из дома выбежала Рула.

— Тэйн! Останови их! Их убьют!

Он схватил ее за плечи, удерживая перед собой.

— Я не могу.

— Нет, можешь. Ты… ты просто не хочешь.

Что-то в ней сломалось, и к ней вернулся прежний страх. Нападение кайдаровцев подействовало на нее так, как, по их планам, оно должно было подействовать на всех жителей Земстви.