Алина Илларионова - Клинки севера

— Они от страха в обморок попадали? — Ирэн моргнула на четверых охранников, рядком полусидевших на палубе. Триш невинно закивала, стряхивая с пальцев молочную дымку заклинания.

— О, да, моя Повелительница сногсшибательна! — Дан выпустил её руку и подхватил науми.

Ах, неблагодарное ехидное создание!..

Помогая мужчинам принять бочки с топливом, Ирэн вдруг вспомнила день, когда чуть-чуть не опоздала в «муравейник» из-за собственного упорства. Странно, что непокорённая цель казалась важней здоровья будущего союзника…

— Красавицы, вы с ребятами поласковей! — свесившись с борта, шепнул по-скадарски Владимир.

— Хи-хи-хи! — традиционно попрощались девушки и потащили добычу в логово, на плаву бросая жребий, кто будет приводить мужчин в чувство.

Беззвучно подняв якорь, Триш пальцем подманила тросы, вслух размышляя о дилетантах, работавших над узлами. Сигнальное заклинание оказалось «безобразной халтурой, над которой и ручеёк[17] бы поглумился». Его Триш, демонстративно позёвывая, наскоро переплела в сеть и набросила на паруса фрегатов; подтянула друг к другу якоря; заклинила штурвалы. Потом свила косичкой нити заклинаний и намотала на глянувшийся ей риф, походя объясняя антимагичному Владимиру, что делает и какого ждать эффекта, когда патрульные маги попробуют сдвинуть корабли с места.

Тросы перебросили дельфинам, и «Екатерина» пошла. Решительно, но тихо, осторожно. Как будто понимала, что шуметь нельзя.

Поглаживая стальные перила, Ирэн поднялась на мостик. Спину ей согревал жадный до механики взгляд. Обиделся, не обиделся… Всё равно любопытство перевесит!

Дверь капитанской рубки оставила за окошком лёгкий бриз, выстудивший мокрую одежду; чёрные корпуса фрегатов, похожих на зловещие корабли-призраки; клыки береговых скал. В тёплом, тесном помещении, кажется, всё на месте. Навигационные карты, подзорная труба. Щетинится дротиками мишень. На крючке висит уникальный пока флагманский кафтан, белоснежный, с синими лацканами, воротником и подбоем, а на синих же обшлагах — по три золотые пуговицы. В шкафчике, за аптечкой, столовыми приборами и всяческой милой сердцу мелочью, лежит прокуренная трубка от морского волка, одарившего любопытную девушку не только капитанским атрибутом, но и сотней перчёных фраз и выражений. (Отец их разговора не слышал, зато Дан теперь вкушает плоды.) Под верёвочным мотком нашлась початая бутыль кодьяра. Ирэн опрокинула треть бокала, чтобы согреться. Трезвомыслию не повредит, а здоровье… Чего о нём сейчас думать? Не рискуя включать светляки, она стояла в полумраке. В числе иномирян, попавших в Скадар весной шестнадцатого, был и знаток пароходов, страстный коллекционер моделей. Видимо, он и объяснил Одарённым устройство котла. Жаль, в электропроводке не разбирался.

Нутром чуя риф, Ирэн повернула штурвал. Дно бухты щерилось коварными скалами, только кэссиди помнила лазейку…

От двери потянуло сквознячком. Лёгкий шелест, скрип выдернутого дротика. Деликатное покашливание.

— Интересно?

— Любопытная… техника, — Дан подошёл со спины.

— Я обошла рифы, так что, если хочешь — держи штурвал. Будешь старпомом.

— Доверяешь?

— Почти как Лемме… — Подбоченившись одной рукой, другой Ирэн облокотилась о плечо своего старпома.

На скуластом лице мелькнула странная улыбка, глаза снова вспыхнули. Настоящий «морской волк» верной рукой вёл пароход в империю, где кэссиди станет Кэссариной. А вот тогда и повоюет…

Мелодичное тихое мурлыканье навеяло мысли о том, что для обновлённого флота неплохо бы придумать гимн.

— Дан, о чём песня?

— О долге и верности… Хм…

Спи, волчонок, не плачь — не за морем весна.

И в долине у гор не проклюнется вереск.[18]

Тех, кто выбрал клинок, будут ждать у окна

Те, кто в сердце хранит лебединую верность… — прочитал нараспев Дан и дёрнул плечом, словно извиняясь. — Переводчик из меня, конечно, тот ещё. Это «Лебединая верность» — колыбельная аватар… Ирэн, а ты… к какой породе относишься?

Кэссиди фыркнула на «породу».

— А я уникум, который сделает так, чтобы вторым не пришлось ждать первых…

— Дери тебя за ноги все демоны Бездны, наследница! Вместе с твоими тайнами, недомолвками и котами в мешке! — попытка смутить наигранным негодованием.

Ирэн потеребила кулон-сову, метнула взгляд на простенький мешок с бесценным содержимым, висящий на спинке стула. Тик-так. Время пока терпит.

— В Скадаре есть расхожее присловье: тайны прошлого, раскрытые в неверном свете, могут бросить тень на будущее. Не уверена…

Э-эй!!! А без предупреждения целовать кэссиди чревато! Можно получить по макушке чем-нибудь вроде подзорной трубы, что так понравилась тебе… союзник.

Но пальцы разжались и утонули в мокрых волосах аватара. А он стал как одержимый, сжал в объятьях с неожиданной, почти пугающей силой, что казалось — чуть крепче, и рёбра затрещат. Словно вместе с поцелуем пытался выпить ответы, которые ещё предстоит заслужить. Он справится. Без приворотов и феромонов. Со временем…

Губы дрогнули, Дан, ухмыляясь, отстранился.

— Повелительница хотела попробовать «Любовь и ненависть на гребне волны»?

— Разжалую в смерды, — пригрозила Ирэн, вспомнив сцену из романчика.

— Как будет угодно Повелительнице.

— Эти скалы называются Створы Жемчужницы, — не поддалась на очередную провокацию Ирэн. — Как только минуем их, считай, что…

— Ухо-оди-ит!!! — многоголосый окрик разнёс вдребезги очарование момента.

Вот суетливые креветки!

— Якорь вам в глотки, ерша в зад! — прошипела Ирэн.

— Согласен.

— Как не вовремя! — пожаловалась мантикору атэ'сури Таннаис, когда не сумела телепортироваться в спальню. Пришлось подниматься по лестнице, стараясь не зацепиться каблуками за ворсовую дорожку и не сбить атласным шлейфом расставленные на ступенях горшки с лиловыми фиалками.

Подобные магические катаклизмы не были редкостью, особенно во время седмицы Иллады. Значит, кэссиди уже призвала Альтею и чем-то взволновала. Ничего. Скоро магия опять станет послушной, ведь для этого её и создал Творец. Боги-Созидатели оставили каждому народу дар. Эльфам досталось долголетие, гномам — железное здоровье, оркам — сила. А люди получили власть над магией. Всё в мире должно находиться в равновесии.

Геллера зажгла двенадцать свечей в напольном серебряном канделябре; подышала у окна свежим ветром, несущим от орликской рощи аромат хвои; разделась, но засыпать не торопилась. У студентов впереди неделя праздничных каникул, так что и преподаватель имеет право пополуночничать. Не глядя, взяла с полки первую попавшуюся книгу и хмыкнула: «Баллады о славных деяниях Бахмута Твареборца» мало подходили для чтения на ночь. Впрочем, Геллеру Таннаис историями о нежити и привидениях не напугаешь…