Ярослав Гжендович - Фантастика «Фантакрим-MEGA»

Он переступил порог нарочито медленно, сонно, не торопясь, закрыл за собой дверь. И в следующую же секунду из низкого приседа рыбкой прыгнул на сидящего на его кровати человека, прижал его к постели, левое предплечье вбил ему в подбородок и потянулся за кинжалом. Но доставать его не стал. Что-то было не так.

— Начало неплохое, — сдавленным голосом отозвалась женщина, неподвижно лежа под ним. — Я рассчитывала на это, но не думала, что мы так быстро окажемся в постели. Убери руку с моего горла, пожалуйста.

— Это ты?

— Это я. Послушай, у нас есть выбор. Или ты сойдешь с меня и мы поговорим. Или мы остаемся в постели, но тогда мне хотелось бы снять сапоги.

Ведьмак выбрал первое. Девушка вздохнула, поднялась, поправила волосы и юбку.

— Зажги свечу, — попросила она. — Я не вижу в темноте, как ты, и люблю смотреть на своего собеседника.

Она подошла к столу, высокая, худощавая, гибкая, и уселась, вытянув перед собой ноги в высоких сапогах. На ней не было видно никакого оружия.

— У тебя выпить есть?

— Нет.

— В таком случае хорошо, что я взяла с собой, — рассмеялась она, поставив на стол дорожную баклажку и два кожаных стаканчика.

— Уже почти полночь, — холодно сказал Геральт. — Может быть, перейдем к делу?

— Сейчас… Держи, пей. Твое здоровье, Геральт.

— И тебе того же, Колючка.

— Меня зовут Ренфри, черт побери, — она гордо вскинула голову. — Я позволяю не именовать меня по титулу, но перестань называть меня Колючкой!

— Тихо, а то разбудишь весь дом. Так я узнаю, зачем ты влезла в окно?

— Какой же ты недогадливый, ведьмак. Я хочу избавить Блавикен от резни. Чтобы поговорить с тобой об этом, мне пришлось, как кошке, карабкаться по крыше. Ценишь?

— Ценю. Только не знаю, что толку в таком разговоре. Положение ясное. Стрегобор сидит в волшебной башне, и чтобы достать его оттуда, вам придется устраивать осаду. Если ты на это решишься, тебе не поможет даже твой пергамент. Одоэн не станет тебя защищать, если ты открыто нарушишь закон. Староста, стража, весь Блавикен встанут против тебя.

— Весь Блавикен… если они выступят против меня, то очень пожалеют об этом, — Ренфри улыбнулась, обнажив хищные белые зубы. — Ты видел моих ребят? Ручаюсь, в своем ремесле они разбираются. Ты представляешь, что случится, если дойдет до драки между ними и этими телятами из стражи, которые что ни шаг, спотыкаются о свои же алебарды?

— Ты что, Ренфри, думаешь, что я буду стоять в стороне и спокойно глядеть на такую драку? Как видишь, я живу у старосты. И в случае надобности мне следует выступить на его стороне.

— Я и не сомневаюсь, — Ренфри посерьезнела, — что выступишь. Правда, в одиночку, потому что остальные попрячутся по подвалам. Нет на свете воина, что справился бы с семеркой, вооруженной мечами. Такого никто из людей не совершит. Но давай перестанем пугать друг друга, беловолосый. Я уже говорила, есть люди, которые могут остановить резню и кровопролитие. Двое людей.

— Я весь внимание.

— Первый, — сказала Ренфри, — это сам Стрегобор. Он добровольно выйдет из своей башни, я заберу его куда-нибудь в пустынное место, а Блавикен снова погрузится в блаженную апатию и быстро обо всем забудет.

— Может, Стрегобор и похож на безумца, но не до такой же степени.

— Кто знает, ведьмак, кто знает. Существуют аргументы, которые невозможно оспорить, есть предложения, которые нельзя не принять. И к ним относится тридамский ультиматум. Я поставлю колдуну тридамский ультиматум.

— И в чем же состоит данный ультиматум?

— Это моя заветная тайна.

— Ладно, пусть будет так. Но я сомневаюсь в его эффективности. Когда Стрегобор говорит о тебе, у него стучат зубы. Ультиматум, который заставит его добровольно сдаться тебе в руки, должен быть чем-то необычным. Так что лучше давай перейдем к второй особе, которая могла бы предотвратить резню в Блавикен. Дай-ка я попытаюсь угадать, кто бы это мог быть.

— Интересно, насколько ты догадливый?

— Это… ты, Ренфри. Ты сама. Ты покажешь истинно княжеское, да что там, королевское великодушие, отказавшись от мести. Я угадал?

Ренфри откинула голову назад и чуть было не рассмеялась на весь дом, но вовремя прикрыла рот рукой. Затем посерьезнела и посмотрела на ведьмака блестящими глазами.

— Геральт, — сказала она. — Я была княжной, в Крейдене. У меня было все, о чем только можно было мечтать, не надо было и просить. Кругом слуги. Платьица, ботиночки… Батистовые трусики. Драгоценности и украшения, буланая лошадка, золотые рыбки в бассейне. Куклы и кукольный домик больше, чем эта каморка. И так было до того дня, когда Стрегобор и эта сволочь Аридея приказали ловчему забрать меня в лес, зарезать и принести им сердце и печень. Красиво, не так ли?

— Скорее отвратительно. Я рад, что ты справилась с ловчим, Ренфри.

— Какого черта справилась. Он сжалился надо мной и отпустил. Только перед тем изнасиловал, сукин сын, и забрал золотые сережки и диадему.

Геральт взглянул ей прямо в глаза, поигрывая медальоном. Ренфри выдержала взгляд.

— Вот и кончилась княжеская дочка, — продолжала она. — Платьице порвалось, батист навсегда утратил белизну. А затем были грязь, голод, смрад, пинки и дубинки. Отдаваться первому встречному за миску похлебки или крышу над головой. Ты знаешь, какие у меня были волосы? Как шелк, и спускались на добрый локоть ниже попки. А когда я подхватила вшей, то меня остригли наголо, ножницами, которыми стригут овец. С тех пор они так и не отрастали как следует.

Она на мгновение замолкла, смахнув со лба неровные пряди.

— Чтобы не подохнуть с голоду, я крала. Убивала, чтобы не убили меня. Сидела в ямах, провонявших мочой, не зная, то ли меня утром вздернут, то ли просто отхлещут и выгонят. И все это время моя мачеха и этот твой чародей наступали мне на пятки, подсылали убийц, пытались отравить меня. Пробовали сглазить. И что, мне проявить великодушие? По-королевски простить? Да я ему по-королевски башку оторву, а перед этим, может, еще и ноги выдерну.

— Аридея и Стрегобор пытались тебя отравить?

— Конечно, а что? Яблоком, заправленным вытяжкой из покрика. Меня спас один гном. Он дал мне противоядие, после которого меня выворачивало наизнанку, как чулок. Но ничего, пережила.

— Это был один из семи гномов?

Ренфри, которая разливала вино, замерла с баклажкой над стаканом.

— Ого, — сказала она. — Ты много обо мне знаешь. Так что? Ты что-то имеешь против гномов? Или других гуманоидов? Если говорить откровенно, они относились ко мне лучше, чем большинство людей. Но пусть это тебя не волнует. Я уже говорила, что пока могли, Стрегобор и Аридея охотились за мной, как за диким зверем. Потом уже не могли, я сама стала охотницей. Аридея протянула копыта в своей собственной постели, и ей дико повезло, что я не достала ее раньше. У меня была для нее особенная программа. Но теперь у меня есть колдун. Как по-твоему, Геральт, он заслужил смерть? Скажи.