Карина Демина - Невеста

Каждое слово — пощечина.

...Гримхольд.

...роковая ночь и падение неприступной крепости...

...героическая смерть гарнизона... и единственный выживший... не только выживший, но и вернувшийся домой целым, в здравом уме и твердой памяти.

...Королева Мэб.

...чудесное спасение.

...альва, что сидела в кресле, чуть склонив голову, касаясь макушкой руки Одена. Она смотрела прямо, с вызовом, с издевкой почти.

Скомкав газету, Виттар швырнул ею в стену.

Надо успокоиться. Это ложь.

Грамотная, аккуратная ложь, которой поверят многие. В суд подать за клевету? В статье нет прямых обвинений, напротив, она написана так, что оспорить не выйдет. Факты изложены верно, а остальное... слишком зыбко. Виттар поднял газету и, расправив ком, сложил вчетверо.

Одену будет полезно выглянуть в реальный мир.

Оден, пробежавшись по строкам, газету отодвинул:

— Я не понимаю, почему ты злишься, — спокойно сказал он. — Сплетни были и будут.

— То есть, тебе все равно?

— Нет. Но гнев ничего не изменит. Надеюсь, ты не собираешься судиться с ними? — он потер пальцы, пытаясь избавиться от черной типографской краски. Печатали «Сплетник» на дешевой бумаге, да и на прочем экономили безбожно, хотя Виттар точно знал, что газетенка приносит владельцу немалый доход.

— Но я рад, что ты, наконец-то, решил поговорить со мной.

Решил, пусть Виттар подозревал, что разговора не получится.

— Почему ты хочешь уехать?

Оден поднялся. Виттар хорошо знал эту его привычку: на ногах Одену думалось легче. Он не ходил, скорее перекатывался с пятки на носок, порой сам за собой не замечая этого движения. Застывал, секунд на пять... или десять... и вновь возобновлял движение.

— Это, — он указал на газету, — лишь начало. Ты ведь понимаешь, что одной статьей все не ограничится. Будет вторая... третья... а если не будет, то слухи пойдут. И чем дальше, тем гаже.

— Тем более, ты должен остаться...

— И доказать всем, что они не правы? Виттар, у меня нет желания что-то кому-то доказывать.

— Твое имя...

— Или утопят, или очистят без моего участия.

Он замер, опираясь на спинку кресла.

— Я устал, Виттар. И больше не хочу войны ни в каком виде. А здесь меня в покое не оставят.

— Тебя или ее?

— Меня. А ее тем более. Она храбрая девочка, но очень хрупкая. И не заслужила той грязи, в которой ее искупают.

— А ты заслужил?

Оден разорвал газету пополам. Сложил. И снова разорвал.

— За эти четыре года я слышал много лжи, — Оден аккуратно высыпал клочки бумаги в бронзовую чашу. — Как-то... научился не заострять внимание.

Он впервые сам обмолвился о том, что с ним было.

Да, Оден отвечал на вопросы, которые Виттар должен был задать.

И рассказывал сухо. Отстраненно. Словно бы все, происходившее, происходило вовсе не с ним.

— Эйо — другое дело. Ей нужно место, которое она могла бы назвать домом. Да и мне.

Оден говорил со спокойной уверенностью безумца.

В ящике стола нашелся коробок спичек, старый, мятый, верно, не один год ждавший, когда же он станет нужен.

— Твой дом здесь.

— Был когда-то, — спичка чиркнула по серному боку и сломалась. — Но я чувствую себя... больным.

— И поэтому отказываешься от шанса?

— Какого? Что живое железо однажды вернется? Лет через пять? Десять? Пятнадцать? А если нет? Как надолго хватит моей веры? И когда я начну сходить с ума от того, что очередного чуда не происходит? Мне надо научиться жить так, как есть. Лучше всего в месте, свободном от воспоминаний.

Со второй спички слетела фосфорная головка... и третья просто рассыпалась в пальцах Одена. Он же вытер пальцы о брюки.

— Я допускаю, что не смогу жить где-то еще и вернусь. Но я должен попробовать.

Вытряхнув содержимое коробка на столешницу, Оден принялся перебирать спички, выискивая ту самую, которая все-таки породит огонек.

— Это ошибка.

Его спокойствие выводило из себя.

— Пускай, но это будет моя ошибка, — Оден посмотрел в глаза. — Скажи, я останавливал тебя когда-нибудь? Например, когда ты решил, что хочешь пойти в Разведку. Мне твой выбор пришелся, мягко говоря, не по вкусу. Но разве я вмешался?

Лучше бы вмешался.

Остановил. Запретил. Впрочем, когда на Виттара запреты действовали?

— Хотя я рад, что ты с ними все-таки развязался...

Молчание вопросом, и Виттар кивает: развязался. Война дала шанс, но совесть не успокоила.

— Хорошо. И это опять же было исключительно твой выбор.

И Оден вправе требовать той же свободы, но... если бы знать, что решение уйти действительно принято им. Он же счел вопрос решенным и сказал:

— Меня беспокоит завтрашнее... торжество.

Три спички влево. Четыре — вправо. Оден выравнивает их большим пальцем, и ярко-красные головки, соприкасаясь друг с другом, рассыпаются.

— Званых гостей, как понимаю, будет немного?

— Да.

— А незваных?

Взгляд внимательный, чуть насмешливый. Он по-прежнему видит Виттара, если не насквозь, то почти. И как когда-то терпеливо ждет, когда Виттар сам признается.

...шалости остались в детстве.

...безумные выходки — в юности.

Сейчас все много серьезней.

— Дюжина... возможно, больше. Действительно опасен один, но его будут ждать ловцы.

Кивок. И еще одна спичка влево.

— Он знает, но попытается прорваться. Ему нужен не столько ты, сколько я.

— Бешеный?

— Да. Но способен думать.

И еще спичка... Оден выкладывает из них квадрат.

— Гости будут из разведки. Особый отдел. Двойное оцепление из королевских гвардейцев, но проход оставят.

От квадрата начинается дорожка к чернильнице.

Верно. Дом и лужайка, уже убранная к завтрашнему торжеству. Резная беседка. Цветы, банты и что там еще положено в подобных случаях?

— Насколько он силен?

— Очень.

— Плохо. И если у него действительно есть хоть капля мозгов, он не пойдет вашим коридором. Где?

Виттар указал.

— Здесь, если помнишь, ров, а за ним сразу болота начинаются. Охрану поставят, конечно, но путь наиболее логичен. По ограде установлен контур. Как только стая пройдет, контур замкнут.

— И выбраться им не удастся. Разумно. Но они не пойдут от болота... скорее, — Оден задумался и обошел стол. — Разделятся... я бы разделил стаю. Одну на прорыв, там, где ждут. Вторая... зависит от того, есть ли у него союзники. Как понимаю, наши гости... не очень хорошо знакомы друг с другом.

— Предусмотрели.

Оден, хмыкнув, заметил:

— Чем больше людей, тем больше сумятицы. Нельзя предусмотреть все. Исходи из того, что внешний контур они преодолеют. Что со внутренним?