Роман Титов - Ремесло Теней: Игла Дживана

Но я недооценил Иглу, которая защитила мастера от моей атаки словно щитом. Ближайшая статуя позади него треснула и разлетелась, ее осколки с громким эхом посыпались в темноту.

Аверре улыбнулся:

— В тебе хранится невероятный потенциал, Сети, но у тебя так и не хватило ума его использовать. А ведь ты хочешь, хоть всеми силами и скрываешь это, ты ужасно хочешь доказать всем, что ты не просто элийр. Так зачем тебе стараться изо всех сил, если вот он перед тобой наипростейший способ добиться силы, которая никому из лейров и во сне не снилась? Что, скажи мне, кроме банального страха за свою жизнь, останавливает тебя от того, чтобы принять мое предложение, взять Иглу и стать подобным существам, которые ее и создали? Помимо практически безграничной силы, ты получишь еще и бессмертие, а за все это заплатишь толикой свободы, только и всего. Разве это не то, о чем ты всегда мечтал?

Последние слова наставника заставили меня громко рассмеяться.

— Нет, мастер, — сказал я, — это то, о чем мечтаете вы. Меня такие вещи никогда не интересовали. Мама правильно сказала, что в вашей погоне за безграничной властью вы упустили из виду одну важную деталь: могущество — это бремя, которое привяжет вас к Игле. А я такой жизни не хочу.

— Вот как? — лицо Аверре приняло прежнее более человеческое выражение суровой грусти. — Тогда, на правах наставника, я сам приму за тебя решение. — И не произнеся больше ни слова, с занесенной для удара Иглой, прыгнул на меня.

Его движение было стремительным и неожиданным, как вспышка молнии. Я стоял, не двигаясь, словно завороженный зверек под гипнотическим взглядом болотного змея, и наблюдал, будто в замедленной прокрутке, за неотвратимым приближением острия Иглы к своему лицу. А в следующее мгновение ослепительная синяя вспышка, прилетев со стороны, насквозь прошила Батулову грудь, заставив его вскрикнуть от неожиданности и боли и затем, так и не выпустив из рук Иглу, улететь вместе с нею в черную пропасть между статуй под собственный протяжный жалобный вой.

Первой моей мыслью было: «Неужели?». Секунды проходили в безмолвной тишине, а я тупо смотрел в темноту у себя под ногами и все никак не мог поверить, что Аверре мертв. Рядом плавал, точно надоедливый светлячок, слабеющий световой шарик. Он трепетал и помаргивал, будто свечка на ветру, но не гас, поскольку некоторая часть моего «Я» все еще была сосредоточена на том, чтобы он горел. Чувство недоверия боролось во мне с облегчением от того, что все закончилось, хотя конец этот казался настолько неправдоподобным, насколько это вообще могло быть.

Тут я вспомнил, что до сих пор находился в пещере не один.

Подняв взгляд к уступу, я увидел Эйтн, чей образ отбрасывал дрожащие тени в неровном свете моего энергетического факела. Ее рука, сжимавшая бластер, все еще оставалась вытянутой, а полные губы сурово сжатыми, и только слезинка, скатившаяся вниз по щеке, оставила за собой блестящий след, тем самым сказав мне, что она сделала.

— Эйтн? — спросил я очень тихо, кажется, впервые обратившись к леди Аверре по имени.

Девушка не отвечала, по-прежнему глядя сквозь меня, куда-то в подпространство между пластами бытия. Я догадывался о том, что она там видела, но из вежливости и сострадания спрашивать не стал, поскольку отлично понимал, какие чувства она испытывала в этот момент, хотя и ничем не мог помочь. Если бы только слова благодарности за спасение моей жизни имели какое-то значение, я бы их произнес. Но я знал, что они бесполезны и потому молча стоял, глядя, как самая сильная из всех когда-либо виденных мною женщин, плачет от того, что лишила человека жизни. Более того, родственника. Хотя он, по моему мнению, этой самой жизни и не заслуживал вовсе.

Я не скажу о том, сколько мы так простояли над пропастью, радуясь в душе счастливому избавлению и одновременно скорбя о своих поступках. Но только после того, как она все-таки опустила оружие, я решился заговорить:

— Эйтн, мы должны выбираться. Надо посмотреть, что творится наверху. Надо… — последнюю фразу я не стал договаривать сознательно, поскольку рвался узнать, что Аверре сделал с моей мамой, но испытывал стыд за то, что из-за меня девушка лишилась любимого дяди. Сказать по правде, это был фактически первый раз, когда я признал свою вину, мучительно терзавшую мне душу.

Вдруг высоко над нами разгорелся настоящий огненный шар, такой мощный, что осветил каждый уголок сырого и мрачного урочища древних зодчих, кроме его непосредственных недр, одновременно окатив наши продрогшие тела мощной волной тепла. И голос, прозвучавший оттуда, наполнил меня до краев ощущением успокоения от осознания, что мама, не смотря ни на что, жива:

— Сет?!

— Я здесь!

— Все в порядке? — спросила она.

Но я не успел ответить, так как рядом с озабоченным лицом мамы появилось еще одно, принадлежащее Занди.

— Эпине, где Эйтн? — сразу же потребовал он ответа.

— Да тут она, — откликнулся я, бросив на девушку быстрый взгляд, — рядом стоит.

— Эйтн?! — прокричал Занди. — Вы целы?

Я не ждал, что она осчастливит его ответом, но, видимо, ее холодная натура к тому моменту уже успела взять верх, и леди Аверре совершенно будничным тоном сказала:

— Да. Мастер Аверре убит, но я бы хотела, чтобы вы поскорее вытащили нас отсюда. В моем нынешнем положении весьма неудобно снова заставить эту штуку работать.

Речь шла о подъемнике, который и помог нам спуститься.

— Не беспокойтесь, — тут же отозвался граф. — Я сейчас что-нибудь придумаю.

Что ж, энтузиазму и степени одержимости Занди риоммской красавицей можно было позавидовать, только мне все же было интересно, что именно он собирался предпринимать. Надеюсь, не веревку из минновых лиан плести? Мама, кажется, разделяла мои предположения, потому как, спокойно отодвинув его светлость от края, просто спорхнула вниз, легко, словно пушинка, приземлившись на запястье статуи рядом со мной.

— Ты цел? — тут же поспешила осведомиться она, схватив мое лицо в ладони и осмотрев его на свету.

— Мам, я нормально, ты лучшее ее осмотри, — я указал на Эйтн, которая, при более ярком освещении, теперь стала казаться похожей на приведение, настолько бледной и изможденной я ее никогда раньше не видел.

— Тебе нужно на воздух, милочка, — объявила мама, едва взглянув на нее. — Занди, ловите ее.

Легким движением руки она заставила текучие потоки Теней уплотниться вокруг девушки подобием энергетического бутона и вознести ее наверх, прямо в распростертые объятья графа.

Едва получив в руки предмет своего обожания, он увел ее прочь, а мы с мамой остались вдвоем. Хотя, если по совести, это было не лучшее место, где стоило предаваться разговорам о нашей с нею непрожитой жизни.