Блэки Хол - Sindroma unicuma. Книга1.

Напоследок ректор неожиданно выстрелил хлопушкой в зал и осыпал конфетти добрую половину сидящих. Особо чувствительные девицы немножко повизжали.

Потом с краткими напутствиями выступила Евстигнеева Ромельевна, а за ней приняли эстафету деканы трех факультетов. Толпа восторженно хлопала, не вслушиваясь в содержание речей. В воздухе бурлило, расплескиваясь, предвкушение праздника.

Следом состоялось театрализованное представление, персонажи которого, изображавшие героев древности, с юмором повествовали об институтских событиях, случившихся в уходящем году. Зал гомерически хохотал. Режиссером-постановщиком и сценаристом оказалась Бабетта Самуиловна. Я с уважением посмотрела на героическую библиотекаршу, вышедшую на поклон вместе с актерами.

После окончания спектакля публика проводила артистов, наградив одобрительными аплодисментами. Затем объявили краткосрочный перерыв и начали освобождать зал от кресел. Толпа растеклась многочисленными ручейками. Кто-то вышел подышать свежим воздухом и попудрить носик в дамской комнате, то бишь в туалете, кто-то толпился в центре зала, мешая уборке. Основная часть народа ринулась к фуршетному столу.

А мне не надо было бежать и проталкиваться, работая локтями. Я давно просочилась к левому краю закусочного изобилия и начала смаковать горы бутербродов, нарезок и коктейли. Вкусовые рецепторы взорвали истощенный монодиетой мозг. Блаженство, окутав язык, спустилось теплой волной по пищеводу. Да здравствует праздник живота!

Институт не поскупился в средствах и приобрел для пиршества несколько скатертей-самобранок, несмотря на то, что их свойства, скорей всего, будут исчерпаны к концу праздника. Не успевала я схватить с тарелки один бутерброд, как на его месте ткался из воздуха следующий. Едва кто-нибудь брал со стола бокал с коктейлем, как на опустевшем пространстве тут же генерировался новый.

В новом, объевшемся свете, мир виделся мне в оптимистичных радужных красках. Следующий год будет обязательно лучше, чем предыдущий, — думала сыто, оглядывая зал.

Тем временем на сцене велись последние приготовления перед танцами: местная музыкальная группа проверяла и настраивала инструменты. Вскоре заиграла ритмичная музыка, и первые пары потянулись в центр. Веселье постепенно смещалось от стола в сторону танцевального круга.

Нагнувшись над столом, я потянулась к противоположному краю, чтобы попробовать песочную корзинку с рисовой начинкой. Эх, жадность моя, жадность… Надо было обойти с другой стороны. Я едва не залезла рукавом в гору канапе, но вожделенные корзинки по-прежнему оставались недостижимыми. Внезапно чья-то рука подняла рифленую формочку и поднесла к моим загребущим пальцам. Подняв глаза, я увидела профессора Вулфу, протягивающего аппетитную вкусность. Выпрямилась, стараясь не подавать виду, что от стыда загорелись щеки. Строгий костюм подчеркивал атлетическую фигуру Альрика, усиливая его неотразимость. На профессора было невозможно не обратить внимание, поэтому женские особи, кружившие вокруг, пожирали влюбленными взглядами эффектного блондина в черном.

— Эва Карловна, почему не танцуем?

Не до танцев мне. Нужно отъесться на неделю вперед да еще тайком прихватить с собой.

— Стол никуда не денется, — продолжал убеждать Альрик.

Нет уж, не оттащите. Поставьте меня на развилке между двумя направлениями с указателями: продолжать набивать желудок или потрясти в танце костями, — я, не задумываясь, выберу первое, потому что не вижу никакой пользы во втором.

— Не умею, — сказала, взяв предложенную корзинку. — Вернее, плохо получается.

— Я тоже не танцор танго, но вести смогу. Пойдемте.

— Со мной? — спросила растерянно, а рука с закуской замерла в паре сантиметров ото рта.

— С кем же еще?

Это он мне предложил? Серой крыске, у которой на голове не было приличной прически, а на шее не сверкало колье, утащенное тайком из родительской шкатулки? Хотела сказать: «Я не одета по случаю» или «Ах, у меня мигрень», ну, или что говорят светские дамы в случае отказа, как вдруг Альрик протянул ладонь, сверкнув белозубой улыбкой. Ослепленная его вниманием, я машинально водрузила корзиночку на ближайшее блюдо и согласилась на предложение. Схватив руку, профессор протянул меня через длинный-предлинный стол и повел в толпу.

Перед нами расступались танцующие пары, провожая удивленными взглядами. Конечно, как тут не удивиться? Крыска в затрапезной юбке будет танцевать посреди зала с самым сногсшибательным мужчиной в мире.

Я хотела положить руки на плечи Альрика, но партнер оказался высоковат. Этак придется раскачиваться во время танца на носочках. Профессор принял решение за меня: обнял за талию и легонько притянул к себе. Одна моя рука легла на его предплечье, а другая утонула в горячей мужской ладони.

Нельзя сказать, что мы напоминали двух шатающихся пьяниц. Нам даже удавалось выделывать простенькие танцевальные па.

— Очень неудобно, — сказала я и уткнулась в плечо Альрика. — Все смотрят.

— Ну и что. Разве их мнение важно для вас?

Мне важно не чье-то мнение, а его последствия.

— Вы же со студентками ни-ни, — ляпнула я и сконфузилась.

— Это из каких источников? — поинтересовался мужчина.

— Все говорят.

— Но вы, Эва Карловна, не совсем студентка, а на четверть почти коллега, — сказал Альрик, склонившись к моему уху.

От замешательства я окончательно отдавила профессору ноги. Молчать, танцуя с умопомрачительным мужчиной, казалось неудобным, и из меня снова полезли вопросы:

— Почему вас не было на официальной части? Показывали смешное представление.

— Отчего же, — сказал он. — Я стоял позади вас. В трех шагах.

Никогда бы не подумала, что великолепный Альрик снизойдет до толпящихся смертных вместо того, чтобы с достоинством занять место в первом ряду. Наверное, проводил сверхважный опыт и пропустил начало вечера.

Недалеко от нас танцевали Стопятнадцатый и Нинелла Леопардовна. Они идеально подходили друг другу по росту и монументальной конституции. Жаль, у начальницы отдела кадров имелся муж, привозивший из дальних стран убийственные экзотические растения.

— А почему у Стопятнадцатого такая фамилия? — спросила я у профессора. — Очень необычная.

— Вы будете удивлены еще больше, узнав, что это имя.

Ошарашенная, я остановилась, но партнер увлек меня, не дав толком выпучить глаза.

— Как так? — спросила изумленно.

— А вот так. В роду Стопятнадцатого все мужчины — сплошь Генрихи Генриховичи. Я знал его дядю, будучи студентом. Он был преподавателем. Также сталкивался с его кузеном на одной научной конференции. Их звали одинаково.