Игорь Федорцов - Поводок для пилигрима

˗ Иефф! Иллири! Бейте до последней стрелы! Бейте! Ли! Стяг выше! ˗ рычал я, борясь с нахлынувшим злорадством. Давай Радку! Давай родной! Мы то уж с тобой не разминемся. Уж кто-кто, а мы…

От клича хулугов можно оглохнуть. Орали так, словно хотели докричаться до Всевышнего. Не они первые…

Размывается, теряет четкость выстроенная линия. Бой охватывает все пространство. Пятятся таскары, гибнут егеря, вцепившись в бруствер не уступают дюрионцы, насмерть стоят пикары и жрицы.

Волна атаки, смешивая строй, тянется к стягу, ко мне, к Волчатам. Они за мной, со строгим приказом быть в резерве.

Хулуг промахивается короткой пикой. Острие проходит над плечом. Пробиваю его насквозь. Лезвие клинка вертикально. Так труднее. Лопаются два ребра. Он сипит от боли, хватается за меч. Выдергиваю, срезая ему пальцы. Второй хулуг, с отсеченной кистью, брызгая кровью, тянется достать шамшером. Удар плох, он не левша. Меч в левой руке движется коряво и медленно. Шамшер скользнул и ушел в бок. Рассекаю по диагонали, под челюстью. Раскрывшаяся дыра плюется кровью. Следующий… Еще… Двое… Я не отступлю. Ярость захлестывает так, что перестает биться сердце. Кричу. Ору, срывая голос. Меня не слышат. Я сам себя не слышу. Меч движется справа налево вверх, потом справа налево вниз. Мертвый хулуг падает, ударяя меня щитом в ногу. Боль отрезвляет, приносит ясность. Он придет. Это написано в пустом небе, выжжено в моем сердце, вчеканено в мою душу, вбито в мой мозг. Придет. Потому что иначе никак!

Клан добивает егерей, перемалывает их соседей таскар.

˗ Хулуг ˗ надрываются глотки.

Их осталось не так уж и много. Но много или мало, мне ничего не остается.

˗ Ли! ˗ тычу мечом во фланг.

Капрал уводит Волчат на выручку малагарцам…

Строй впереди качнулся как ковыль под ветром. Различаю матово-стальное пятно. Пятно подобно шаровой молнии зигзагами движется ко мне, прожигая в наших порядках дыры и бреши, в которые тут же вклиниваются хулуги. Радку? Радку! Никто не устоит на его пути! Он акид. Почти бог.

Отбросив срубленную жрицу, искромсав таскара, акид идет вперед. Отлетает от удара его щита Альфи, мечи бабочки не сумели пробить его защиту. Она пробует подняться. Радку, походя, швыряет в нее щит. Тяжелый диск тараном бьет в доспех, обездвиживая Альфи. Следующая Иллири. Стремительная атака сродни арбалетному выстрелу, но хулуг проворен. Клинки соприкасаются. Расходятся. Его шамшер, разрубает наплечник жрицы и стекает по руке. Иллири теряет меч. На подшаге он бьет её в бок. Убита?!

Нет ничего под солнцем, в бытие и вне времени. Только я и он… Он и я… И наши мечи…

…˗ Я остаюсь… У вас важное дело. У меня таких дел нет…

…˗ Сеньор Вирхофф, я тоже остаюсь… Настоящий бард должен выпивать пинту тремя глотками, вылечить мандавошек и не боятся атаки…

…˗ А вы как тут оказались?… Не хотите вещи прибрать?… Или вы дальше?…

Радку сдох. Не умер, не погиб, не убит… Сдох… Ерзая по земле, задыхаясь располосованным горлом. Руку которой он хотел прикрыть рану я сломал в предплечье и наступил на вторую, что бы не зажимал хлещущую кровь. Хулуга пытавшегося помочь акиду, я вспорол от паха до ребер. Мечник умер, загребая собственные кишки себе в ладони.

Стремительно, может только мне кажется, утихают громкие и резкие звуки. Остаются полувсхлипы, полустоны, нервное всхрапывание лошадей… Смотрю на Радку и не испытываю ни торжества, ни облегчения. Наверное, я с радостью променял минуты победы над ним, на то что бы никогда не состоялся бой под Сент-Уадом. Но бой был! И потому я гляжу в омертвевшее лицо своего врага. Гляжу долго. Потом нагибаюсь и непослушными пальцами срываю с него медальон. Глиняную черепушку в серебряной оправе. С трудом прячу в карман.

Ноги трясутся от слабости. Плюхаюсь на щит прикрывавший тело хулуга. Пальцы разжимаются, выпускаю оружие. Меч падает. Сижу, прикрыв веки. Мысли мои далеко, у высокого кургана. Сколько лиг… Бесконечных, мучительно длинных… Я бы прошел их, пробежал, прополз на брюхе… Но время не лиги, вспять не прошагать. Остается только вспоминать, как щиплет глаза курганная горькая полынь, да во рту вкус вина выпитого на ступенях деревянной часовни.

˗ Ты в порядке? ˗ спрашивает Альфи, касаясь меня. ˗ Не ранен?

˗ Нет, ˗ дергаю плечом, что бы убрала руку. ˗ Все хорошо. Как на дне рождения. И подарок есть.

Скашиваю взгляд на поверженного врага. Мир слишком просторен, что бы быть тесным. Но нам он оказался тесным. И с его смертью не стал просторней и светлей.

Нечем дышать. Пытаюсь растянуть ворот. Мешает доспех.

Подходит, прихрамывая Иллири. Жива значит. Располосованный рукав набух от крови. Она держится за бок.

˗ Ранен? ˗ заглядывает абхая мне в лицо.

˗ Девки, идите вы..!..!..!..!

Высокая литература не признает таких слов. Я признаю.

Рядом садится, почти падает Ли.

˗ Кто? ˗ спрашиваю я его.

˗ Линье…, ˗ тянет он последний слог и тыкается в мое плечо лбом.

Не поворачиваясь, подталкиваю его.

˗ Не куксись, капрал.

Он не куксится. Тихо съезжает набок и заваливается за меня.

Подзываю Форэ. У джандара рана на лбу залеплена зеленой кашей. Вспомнил, как видия лечила лошадь. Когда это было?! В далеком прошлом…

˗ Пику найди. С бунчуком, ˗ проговариваю я ему.

Не сразу, но джандар находит оружие. Подымаюсь и, поглядев на Волчат, собравшихся под стягом, в два удара отрубаю акиду хулугов голову. Не боясь измазаться, насаживаю её на принесенную пику. Поправляю, что бы сидела ровно.

˗ Гляди веселей, Радку!

Мертвых оставили грифам, воронью и шакалам. Конечно, это не честно. Они заслуживали достойного погребения. Или хотя бы последнего костра. Но мертвые это мертвые, а живые есть живые. Двадцать одна душа. Я, Волчата, Иллири, Альфи, Форэ, его пикар, Иефф, два арбалетчика и малагарец. Последнего в расчет не принимаю.

˗ Пусть лишнего не мучается, ˗ попросил я дюрионца.

Подравнялись до двадцати.

Перед выездом наказал Тиму и Джако:

˗ Выберите у ашвинов пару плащей почище и шлемов поцелей. Лошадей их возьмите в заводные.

Они выполнили.

Красные скалы. Необычное место! Минуешь высохшее русло и будто мир залит кровью. Скалы, камни, почва все красным красно. Даже вода в ручье.

Огибаем каменные гребни, гребни сменяют валуны похожие на гигантские подушки. Путь поднимается по террасам. У очередной петли сворачиваю в сторону. Ни кто не спрашивает почему.

Стоило протиснуться между двух скрещенных каменных столбов и оказались в подобии большого колодца, накрытого крышкой желтого неба. Росла травка, в приямке, заботливо обложенный булыжниками, плясал родничок. Даже птички чивкали весело и задорно. Скакали и качались на ветках, выклевывая семечки из мелких плодов. Под кустом не ляжешь и сумку не положишь. Все уделали, дристуны!