Наталия Курсанина - Игра не на жизнь. Проходная пешка

На мое замечание, что можно было бы собрать пару армий и вынести вообще этих непонятных «бродилок», Тилиус вздохнул и объяснил, как маленькой девочке, что эта бесполезная и бредовая идея приходит в голову каждому второму королю — вот только армии в одном месте собрать можно, а ур-хаев — нельзя. Они могут быть сегодня здесь, а завтра — километров за двадцать. Или годами сидеть на одном месте и вдруг, раз — утром сидели, а вечером их уже нет. Загадочный народ. Шустрый, я бы сказала.

На оружейном дворе было прикольно. Здесь было представлено все оружие, используемое в данное время в данном мире. В большинстве народ тренировался на одноручных мечах со щитами и без. Щиты — высокие «капли» и круглые «варяжские» — были вперемешку. Техника боя, что с одними, что с другими не очень сильно отличалась. Видно, бойцам было все равно, какой щит им попал в руки. Пятерка солдат отрабатывала работу протазанами и алебардами из-за первой шеренги щитовиков. Это живо напомнило гравюры шестнадцатого века — швейцарская пехота. Если такие попадутся в стиснутом пространстве, где нет места для диагонального замаха — очень веселая штука. К такому ощетинившемуся алебардами ежу подойти будет сложно. Но меня привлек не строевой бой и не лучники, а мастера фехтования. Вот на что у меня слабость, так это на хороший поединок один на один. Несколько пар вполне технично спарринговались на палашах, а одна пара даже на саблях, что меня весьма порадовало.

— Идем отсюда! — Музыкант явно нервничал в присутствии такого количества вооруженных людей.

— Это запретная зона?

— Нет… просто….

Что «просто», я не успела услышать, так как нашу тихую беседу перекрыл рев одного из офицеров.

Головы всех присутствующих повернулись к нам.

— Что он хочет?

— Он спрашивает, — музыкант пытался притвориться, что его здесь нет, — что мы здесь делаем?

Офицер семимильными шагами приближался к нам. В своем воображении он должен был казаться себе страшным великаном с пылающим взглядом, от которого все женщины и музыканты должны были падать замертво.

— Идем отсюда! — в ужасе дернул меня за рукав Тилиус. — Скорее!

— Щас! Шнурки только поглажу и сложу стопочкой, — мне становилось все забавнее.

Офицер был с меня ростом, обычного телосложения, так что, когда он остановился напротив, мне не пришлось ни задирать голову, ни опускать.

— Он говорит, здесь не место для женщин! — Музыкант был на грани истерики, и только роль моего переводчика удерживала его на месте.

— Здесь место для козлов! — ответила я, но мой переводчик струхнул и заменил это высказывание каким-то более мягким.

Ладно, говорить можно что угодно, но мою кривую улыбку и насмешливо прищуренные глаза офицер истолковал правильно — я имела его в виду!

— Он говорит, чтобы ты шла к себе и вышивала.

— Переведи — крестиком на его морде.

— Госпожа Леттлерг! Я такое не переведу! Вы думаете, что говорите?!

— Ага, — адреналин уже ударил по мозгам, и мне стало весело.

Музыкант, сжавшись, перевел. В ответ офицер заржал на весь двор.

— Он предлагает вас отшлепать… или… ну, в общем, он плохо о вас говорит.

— Переведи. Руки у него коротковаты для этого, и не только руки.

Смех стих внезапно. Мы стояли, как два волка — глаза в глаза, не моргая, кто первым отведет взгляд — нельзя смотреть хищнику в глаза, если только не готов принять его бросок. Коротко кивнув, уже не смеясь, офицер приглашающе повел рукой, предлагая мне вступить на площадку. Что ж, по крайней мере, разомнусь…

— Что вы делаете, госпожа? — Музыкант прижал к груди свою гипертрофированную гитару, будто хотел за ней спрятаться. — Госпожа Леттлерг, одумайтесь!

«Заткнулся бы лучше!» — ненавижу трусов.

Мечи мы выбрали почти одинаковые: он — полуторник с прямой гардой, я — эсток, не такой длинный, но с более сбалансированным лезвием. Эфес был одноручный, но с моей неширокой ладонью как раз получался на две мои руки. Гарда немного выходила вперед в виде полумесяцев. Ромбовидный клинок без желоба жесткости был тусклым с неровными сколами тупого лезвия — тренировочный, но из-за сколов опаснее обычного. При ударе с оттягом можно оставить неглубокую, но рваную рану, зашить которую будет проблематично. В общем — убить нельзя, а покалечить можно.

Мне было интересно, что значат мои техники здесь, в новом мире. Лучше уж попробовать это выяснить в мирной, ну, почти мирной обстановке, чем в бою с десятком солдат, страстно мечтающих тебя убить. Даже если я сейчас проиграю, то кроме презрительного выпинывания меня с тренировочной площадки ничего страшного не будет. Мало ли — захотела девка повыпендриваться?! Ну, поставили ее на место! Посмеялись всей крепостью и отпустили восвояси — от стыда еще никто не сгорал.

~~~

Если он хотел посмеяться над женщиной, то его ждал полный облом. Мне было не привыкать сражаться на Играх. Правда, только на Играх. Но даже там можно было получить деревянным или дюралевым мечом достаточно чувствительно.

Смех из его глаз пропал после первого обмена ударами. Теперь передо мной был боец, серьезно оценивающий своего противника — неважно, женщина это или нет.

Он что-то сказал, но я, как всегда, не поняла.

— Иди в жопу! — отреагировала я по принципу — мы друг друга не поняли, но уразумели.

В ответ он усмехнулся и нанес серию ударов. Банально, парень! На трех блоках тебя можно ловить до бесконечности! Я тоже не спешила переходить в атаку — нет, наверное, ничего более глупого, чем считать противника лохом, которого ты положишь с первого удара.

Вскоре мне тоже стало не до смеха. Все-таки он оказался бойцом. И неплохим бойцом. Один раз его лезвие прошло в опасной близости от моего лица, в другой — мне удалось сбить его удар перед самой грудью. Поймала на навершие и тут же попыталась достать на прямом выпаде. Он умудрился широким блоком сбить мое оружие, но я уже вывела его полукругом вниз, в ноги. Если бы он вывернул с третьего блока на первый изнутри, а не пытался догнать мой меч по широкой амплитуде, то, может быть, у него был шанс спасти свое колено. Эсток неаккуратно прорезал штаны прямо над сапогом. Офицер охнул и осел.

На колене он стал еще опасней. Теперь, когда он получил порез, игры закончились. Сдаваться он не собирался, да и я тоже, если честно. Мне надо было доказать ему и себе, что мои фехтовальные умения что-то да стоят в этом мире. Пришла мысль, что этим же я делаю себе кучу проблем, но она, промелькнув где-то на горизонте, благородно смылась. Проблемы я буду решать по мере их поступления.