Александра Сергеева - Цветы в Пустоте

　　 И говорит Сердцу Вселенной:

　　 "Я хочу спасти этого человека."

　　 Он мог бы сказать по-другому. Например: хочу, чтобы он был спасённым, или же — хочу, чтобы его спасли. Или ещё как-нибудь. Но он говорит "я хочу спасти" — и это решает всё. Формулируй желания правильно, дружок, не так ли?..

　　 И лишь после этого он позволяет себе наконец-то поприветствовать долгожданное небо цвета спелого апельсина, проваливаясь куда-то сквозь пространство и время.

　　 Над ним склоняются чужие-знакомые лица с пёстрыми волосами и яркими глазами. Кажется, он видит лицо своей матери, но он не уверен, потому как лица сменяются одно за другим. Ему что-то говорят, его что-то спрашивают, чьи-то руки снимают с него одежду, кто-то осматривает его рану — зачем бы, ведь он же умер, умер и попал в…

　　 И тут ошейник, до сих пор сдавливающий его горло, рассыпался мелкой металлической крошкой, возвращая время в зыбкое мировосприятие. Живительная магия хлынула в его тело изнутри и снаружи, и смертельная, казалось бы, рана затянулась в считанные минуты. Судя по всему, он опять остался жив, на этот раз благодаря самому настоящему, неповторимому, уникальному Чуду. Оранжевое небо для разнообразия оказалось реальностью, и он понял, куда его отправило Сердце.

　　 Но времени насладиться этим снова было так катастрофически мало. Сердце, конечно, подарит немного, Сильвенио знал это, он слышал это, он это чувствовал — что Сердце даст ему достаточно времени для того, чтобы он успел выполнить оба своих желания.

　　 — Я в порядке, — поспешил заверить своих целителей он. — Я уже… в порядке! Слушайте, братья и сёстры! Слушайте меня, я принёс вам весть! Слушайте меня… и идите за мной, потому что ваш Хранитель Знаний нуждается в вас!

　　 Аргза понимал, что уже выдохся. Он понимал, что не может больше продолжать это нелепое противостояние ни минуты, ни секунды. Всё должно было решиться прямо сейчас, и решиться не в его пользу. Может быть, он и принял бы проигрыш более спокойно, но… проклятье, как же обидно было проигрывать, не отомстив за Лиама! Ведь он обещал ему, он клялся и самому себе тоже, что непременно заставит грёбаных Близнецов с лихвой расплатиться по всем счетам. А что вместо этого? А вместо этого он сейчас должен будет погибнуть от рук этих сумасшедших феечек, да ещё и отдать им свой корабль вместе с Семицветом. Что за идиотизм, где его хвалёная удача, когда она вдруг так сильно нужна?!

　　…Лучше бы он эту самую удачу не звал, честное слово.

　　 Хлопнули двери, ушли в пространство кабины чьи-то властные слова на колдовском языке — и тонко вскрикнули Близнецы, скованные своим же барьером. Щит обратился и против Аргзы, не оставив ни единой возможности пошевелиться, и ему оставалось только потрясённо наблюдать за тем, как кабину управления наполняют белокожие стройные люди в разноцветной одежде и с просвещёнными улыбками.

　　 — Лилей и Лилео Лиланда, — произнёс один из этих людей хорошо поставленным глубоким голосом, похожим на рокот моря. — Вы обвиняетесь в нарушении человеческих прав и свобод, в моральном и физическом насилии, а также во вмешательстве в чужой разум и намеренном доведении людей до психически нездорового состояния. Вы приговариваетесь к смерти единогласно, согласно решению Нового Суда. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

　　 Близнецы, видимо, чуя свою погибель, не стали ни возражать, ни сопротивляться — только закричали громче, обнявшись, совсем как дети. Никогда в жизни Аргза не мог представить, что когда-нибудь увидит этих двоих настолько напуганными. Впрочем, долго ему наблюдать за этим зрелищем не пришлось: говоривший совершил руками какой-то жест, и обоих близняшек просто развеяло в пыль, как будто и не было их никогда. Не осталось ни трупов, ни даже эхо.

　　 — Какого хрена?! — очнулся Аргза. — Убили мою добычу, связали меня моей же магией и думаете, что это вам сойдёт с рук?! Да что вы ещё за самоубийцы на мою голову?!

　　 Люди повернулись к нему, словно только заметив его присутствие.

　　 — Аргза Грэн, — начал тот же человек с голосом моря. — Ты также обвиняешься в…

　　 — Нет!

　　 Это "нет" прозвучало от дверей. Аргза, услышав знакомый голос, неверяще посмотрел в ту сторону. И точно, к ним уже медленно ковылял вполне себе живой Лиам, только придерживающийся ладонью за то место в животе, где всего пару минут назад была кровоточащая рана. Сильвенио прошёл в кабину, и люди в ярких одеждах почтительно перед ним расступались, некоторые даже кланялись ему, словно какому-то принцу. А ведь стоило Аргзе только ненадолго от него отвернуться, и когда только успел?..

　　 — Этот человек, — сказал Сильвенио чётко и торжественно. — Тот самый, о ком я вам говорил. Я беру его под своё покровительство. Он пойдёт с нами и пройдёт программу реабилитации.

　　 Сказать, что Аргза был шокирован — значит ничего не сказать. Отвратительное чувство дежавю настигло его, и он мгновенно понял, что тут происходит. У того Лиама, у другого, было точно такое же просветлённое лицо лидера чокнутых сектантов, и точно так же он вершил самосуд, как это только что сделали товарищи Лиама этого. Однако изумление не помешало ему оскалиться и зло прорычать, глядя в глаза Лиама:

　　 — Реабилитации?! А ты меня спросить не забыл, случайно?! Думаешь, самый умный тут? К Дьяволу иди, моя дорогая пташка! Я не знаю, что ты сделал, чтобы так быстро всё провернуть, но уже примерно догадываюсь, если судить по всем этим выскочкам, объявившим себя Новым Судом. И, знаешь ли, я уже насмотрелся на всё это однажды, мне хватило. Освободи меня немедленно, иначе тебе будет очень больно.

　　 Тот только улыбнулся, не отводя взгляда. Эрландеранцы вокруг них уважительно молчали, давая им выяснить отношения.

　　 — Я освобожу тебя, как только мы прибудем на Эрлану, Аргза, — было так непривычно слышать от него своё имя вместо осточертевшего "сир" или "милорд", что варвар даже невольно прекратил рычать. — Не сердись так, пожалуйста. Я понимаю, что для тебя это всё слишком неожиданно, но тебе придётся с этим смириться. Не беспокойся, я… вылечу тебя. Мы вылечим этот мир от всего плохого и злого. Мы изменим людей, мой народ давно должен был это сделать. Задумайся — кто, если не мы? Только наша раса на это способна, а значит, мы не можем больше бездействовать. Я понял это только недавно, понял и принял, теперь прими и ты. Ты будешь первым, кого мы спасём.