Ступая следом пепла (СИ) - Попов Илья В.

     Следующий фрагмент. Кенджи уже не ребенок, но еще не муж. Обходя по кругу небольшую темную комнату, он по очереди зажигает тонкие свечи. Когда на последнем фитильке начинает плясать пламя, Кенджи задувает лучину, и садится на колени перед алтарем, на котором лежат ворох сухих листьев и несколько веточек. Кенджи медленно отбивает поклон, и закрывает глаза…

     … а открывает их уже юношей. Ежась от утреннего холода, Кенджи стоит напротив рослого парня, сжимая в руках деревянный меч. Его соперник, держащий длинный посох, похож на него как две капли воды – та же выбритая голова, такая же рубаха с широкими рукавами. Он что-то кричит Кенджи, протягивает к нему руку и делает знак: «Начинай!». Сжав зубы, Кенджи несется прямо на него, подныривает под палку и делает удар… чтобы через миг получить промеж лопаток и упасть лицом прямо в пыль. Подойдя к Кенджи, парень протягивает ему ладонь. Приняв ее, тот встает на ноги и…

      Огонь.

      Крики.

      Чей-то хриплый голос.

      Резкая боль в груди.

      Темнота.

     Очнулся Кенджи снова лежа на песке. Он не знал, сколько времени он пробыл без сознания, но судя по всему, дело шло к вечеру. Солнце уже кренилось к западу, а на небе стали собираться тяжелые тучи. Только сейчас Кенджи понял, как сильно он проголодался и замерз. Нужно отыскать людей – ну, или хотя бы нарвать каких-нибудь ягод или корешков и найти сухое и теплое прибежище. Повертев головой в поисках дыма – увы, безрезультатно – Кенджи, немного раздумав, принял решение идти вниз по течению. Думается, он быстро набредет на какую-нибудь деревню или хотя бы рыбацкую хижину.

     Но не успел Кенджи сделать и шаг, как по левую руку от него раздались приближающиеся голоса и громкий смех. На всякий случай он юркнул за ближайший камень – неизвестно кем могли быть незнакомцы и что у них за намерения. Конечно, вряд ли даже разбойники польстятся на пару дырявых одежек – брать то с него по сути больше и нечего – но все же предосторожность не помешает. К тому же, вполне может быть, что кто-то «помог» Кенджи утонуть и теперь хочет завершить начатое.

     Теперь голоса зазвучали едва ли в двадцати шагах от его укрытия. Осторожно выглянув из-за камня, Кенджи слегка расслабился и с облегчением выдохнул, увидав всего лишь двух женщин. Одна из них – чуть постарше, лет так тридцати, с короткими черными волосами, одетая в легкий сарафан и соломенные сандалии – подошла к воде, поставила на землю корзинку с бельем и через мгновение принялась усердно полоскать цветастое одеяло, щебеча, словно сорока. Ее подруга была едва ли старше Кенджи: девушка с толстой косой в длинном до пят платье.

     Словно почувствовав на себе его взгляд, незнакомка вдруг оглянулась – и Кенджи спешно спрятался обратно. Женщины умолкли, и наступила тишина, которую нарушал лишь стрекот мошек, носящихся над рекой. Несколько мгновений он слышал лишь как ухает его сердце, но вскоре снова раздался громкий смех. Видимо, девушка или не заметила его или подумала, что ей попросту показалось.

     Еще некоторое время Кенджи размышлял, стоит ли ему выходить из своего укрытия – но почему бы и нет? Наверняка где-то неподалеку располагалась деревня, раз женщины решили отправиться на реку вдвоем без сопровождения. Хм, а быть может, это его дом? А эти две крестьянки – его знакомые? Он еще раз выглянул из-за камня, пристально вглядываясь в лица женщин и напрягая память. Но даже если он когда-то их и знал, то теперь эти воспоминания прочно стерлись из его головы. Что ж, вряд ли местные жители откажут в помощи уставшему и продрогшему путнику. Видимо, он слишком шумел, так как старшая женщина вдруг оглянулась. А потом схватила лежавшую возле нее палку, поднялась на ноги и повернулась в его сторону.

     – Эй! – крикнула она; причем в голосе ее не было ни капли страха. – Нан, опять ты за нами шастать удумал? Вылазь, поганец, уж я-то тебя отучу людей пугать!

     Что ж, прятаться дальше было уже глупо. Увидев перед собой незнакомца, крестьянки переглянулись. Та, что постарше, придирчиво оглядела его с ног до головы. Голос ее зазвучал чуть спокойней. Но палку из рук она так и не выпустила.

     – А ты, прошу прощения?..

     – Меня зовут Кенджи, – ответил он.

     После его слов на берегу повисла неловкая тишина. Судя по всему, его собеседницы ожидали услышать нечто большее, однако Кенджи не знал, что добавить. Что он помнит только свое имя? Что в памяти у него только смутные обрывки, которые вообще могли ему только привидеться? Что последнее его воспоминание – чей-то незнакомый голос и дикая боль, разрывающая все тело?

     – Я пришел в себя на берегу реки. Клянусь, что не хотел вас пугать, – принялся сбивчиво рассказывать Кенджи. – Просто…

     – Откуда ты? – полюбопытствовал девушка.

     – Не помню, – признался Кенджи.

     – Ты шел в Сагару? Куда девалась твоя обувь? Почему ты…

     – Мико, ради всех богов, – закатила глаза женщина, на что та умокла и смущенно потупила глаза. – Ты что, не видишь – у парня зуб на зуб не попадает, а желудок урчит, словно в нем медведь завелся. Кем бы ни был наш новый знаком, он явно нуждается в крове и горячем ужине. Отведем его в деревню, отогреем и накормим – а там, глядишь, и желание поговорить проснется.

     Эта идея пришлась по духу всем троим – уж тем более Кенджи, который и впрямь был страшно голоден. Так что вскоре они уже вышагивали по пыльной дороге, направляясь прямо в сторону заходящего солнца.

     Вскоре вдалеке показался высокий частокол, и едва успев его преодолеть, Кенджи сразу же ощутил на себе десятки заинтересованных взглядов. И если поначалу за ними следовали лишь несколько босоногих ребятишек, во все глаза таращившихся на незнакомого человека, то вскоре посмотреть на чужака, казалось, собралась вся деревня. Старики и дети, рослые мужчины перемазанные землей и усталые женщины с мозолями на руках. Один из мальчишек расхрабрился настолько, что подбежал к Кенджи и дотронулся до его рукава – но уже через миг мать силой уволокла его в сторону, браня и осыпая тумаками.

     Наконец, они остановились перед крепким зданием, находившимся прямо посередине селения. Наверное, он был единственным строением, возвышающимся над землей сразу в несколько этажей. Если все остальные домики являли собой скромненькие жилища с тонюсенькими стенами и соломенной крышей, то этот был полностью сделан из дерева и даже украшен скромной, но добротной резьбой в виде переплетающихся узоров.