Андрей Звонков - Дорога на Регалат

— Соскущился, — хищно улыбнулся гость, — феришь?

Хозяин еле заметно пожал плечами, несколько равнодушно ответил:

— Если скашу "ферю", ты ше не поферишь мне, я лущше промолщу. И… — он кивнул на газету, — смотри, щто пишут!

— Франьё! Хольст — пешка… щто он мок сснать о проекте? Фолшепники пытались нас опмануть…

— Фитишь ли, — сказал хозяин кабинета, — мешки сщитают Хольста отной ис клющефых фикур ф нашей фойне и попете нат нами… Ты не сокласен?

— Мое мнение уше не имеет сснащения. Прошло мноко фремени, ты, наферное, фсе сапыл?

— Я фсе помню. Хотел пы сапыть, та не сапыфается… Если п ты не оттал прикаса статься, мы п сейщас не раскофарифали. Шисснь, таше такая, лущше смерти. Ты снаешь, какими нас штут ф сарстфе Песутешной?

— Я — снаю, — мрачно произнес черный. — Там мы снофа люти. Нэре мы такими не нушны.

— Сащем ты стесь? — повторил собеседник черного ория свой вопрос. — Фсе-таки ты сильно рискуешь…

— Песс прифкуса крофи шисснь кашется прессной, а, Серник? Ты-то уш сапыл, какофа она на фкус?

При этих словах орий, названный Серником, изменился в лице, в глазах появился хищный блеск, пальцы вцепились в край столешницы.

— Я нищефо не сапыфаю. Уше кофорил! Но если нато хлепать селёную пурту, я хлепаю и молщу в тряпощку. Ты-то непось и фкуса папоротникофой похлепки не сснаешь. Укостить?

— Та пропати ты пропатом с ней! — черный весь скривился, будто ему предложили что-то уж очень непотребное. — Терьмоеты, — сказал он и тут же пожалел. Чтоб перевести тему и сгладить напряженность обстановки, он вытащил из-за пазухи небольшой сверток, извлек из него черную блестящую пластину и отломил прямоугольную дольку.

— Покляти, попропуй, — он ловко перебросил кусочек на стол, прямо под нос Сернику.

Тот прикоснулся к плитке, сжал в пальцах и поднес к лицу. Ноздри дрогнули, мелькнул черный язык. Серник снова понюхал кусочек:

— Она! Откута?

— От ферплюта, — усмехнулся гость. — Растфори в теплой фоте и пей, этот кусок примерно на полофину щашки.

— Шутишь? — Серник откусил немного и теперь смаковал…

— Серьессно, ферплюшья крофь. Фысушена и расфасофана в прикеты.

Серник отложил кусочек, достал из стола термос с кипятком и сделал, как посоветовал черный.

— Снащит, ты решил меня растрафить, кофарный.

Гость пропустил замечание мимо ушей и, пока хозяин размешивал багровую жижу в кружке и пил маленькими глотками, спросил:

— Храм Песутешной на острофе есть?

Серник кивнул, не отрываясь от кружки.

— Это хорошо. А кто слушпы фетет?

Серник поставил на стол пустую кружку, облизнул верхнюю губу и ответил:

— Ты ефо снаешь — Хелирт.

— А тафно ефо фсяли?

— Лет тритсать уше тут. Рипенский патруль ф Харанте. Он орканисофал стесь храм, опщину, фсе саконно, никаких присыфоф к фосместию… Просит у Нэре милости тля фсех и терпения…

— Ммм… та, — только и произнес гость в задумчивости.

— Ну а ты кте?

Черный только помотал головой:

— Это лишнее. — Он поглядел на Серника: — Как себя щуфстфуешь?

Тот вот только что сидел за столом — и уже стоял перед гостем. Движения его заметно изменились, и в глазах зажегся такой же рубиновый огонь, как у черного.

— Тафненько я не пил ее… Но ты феть не укощать меня припыл?

— Ну, пощему ше? — сказал гость и протянул Сернику весь пакет. — У меня к тепе телофое претлошение.

— Я слушаю, — тот вернулся к столу, обнюхал пакет и произнес мечтательно: — А сапах!..

— Мне нушен орион.

От этих слов Серник не сел, а рухнул на стул:

— С ума сошел? Каштый крамм на ущете, кте я тепе фосьму?

— Ты тощно отупел от селёнофо терьма, Сер, ну напряки моски… Я тепе орканисую постафки сушеной ши-ту, — орий использовал старинное слово, обозначающее кровь для жертвоприношений, — а ты, са сщет тофо, что тфои рапотяки потымут фырапотку в нощь, всё, щто наперется сферх плана, сакотофишь тля меня.

— А если тело фскроется? Кто-нипуть стуканет мешкам?

— Та? — неподдельно удивился черный орий. — Это после тофо как ты их прикормишь ши-ту? Сомнефаюсь. Сснащит так, сатницу от стула оторфи и саймись орканисацией, я тфа раса ф нетелю путу тепе присылать ящики с питанием. Спрасыфать их путут с непа. Поэтому опретели тощно место — кута китать. И место, кте я саперу орион. Ты остроф сснаешь лущше меня, потыщи тощку ф корах. Пока мне нушно три ящика. Ты понял?

Серник уже только кивал. Гость закончил инструктаж. Он встал и направился к двери.

— Сколько тепе фоопще нушно ориона? — хрипло спросил Серник.

— Мноко, — черный орий развернулся у двери и повторил: — Мноко. И хоть ши-ту я тепе путу присылать ощень мноко, не путь слишком щетрым… Та, фот щто! Отфети меня к Хелу… Фот уш по кому я тейстфительно соскущился.

— Сейщас, — Серник спрятал подаренный сверток в сейф и повел гостя за собой. — Ты так сфопотно хотишь по острофу… феть ты ф росыске. А если кто усснает?

— Фы тут фсе спите на хоту, кто усснает? Щтопы усснать, нато хотя пы класа от семли потнять и поклятеть на меня… Та, умело мешшхи фас спеленали… — гость шел за Серником, в сторону от рудника. Наконец тот вышел на дорогу между плантациями и, указав направление, сказал:

— По прямой ити, слефа уфитишь пещеру. Фокрук фхота натпись — молитфа. Мешхи понащалу пропофали сакрыть храм, но мы отстояли… такая переписка, пюрократия… но расрешили.

— Это хорошо, — гость остановил уходящего Серника, — я у тепя еще пояфлюсь…

— Когда?

— Не фашно, кокта нушно путет. Ты, клафное, напери мне три ящика.

Гость качнулся в сторону и пропал, только взметнулись клубы пыли, указывая его движение по дорожке.

Серник понюхал пальцы, еще пахнувшие кровью.

— А щто? Мошет, и фернем сепе пылую слафу тетей нощи… (2) "Плакослофенна Нэре и топра к щатам сфоим", — произнес он начало орийской молитвы.

На дороге оседала пыль.

_________________

(2) Ории сильно шепелявят, их разговор лучше читать вслух — так понятнее.

(3) Дети ночи, Дети Нэре — богини ночного времени и холодного расчета, выгоды — самоназвание ориев.

Поздний зимний вечер опустился темно-синим покрывалом на пригород окружного центра Гразид, герцогства Норскап. Лекарь Орзмунд год назад переехал сюда в новый дом, специально построенный по особому проекту: в комнатах первого этажа входные и внутренние двери высотой четыре метра, а потолки в комнатах — все пять. Зачем так? Лекарь Орзмунз оперировал гендеров — трехметровых человекообразных существ. Вот для них он и спроектировал новый дом, разместив на первом этаже комнаты-палаты и операционную с огромным столом.