Терри Гудкайнд - Одиннадцатое правило волшебника, или Исповедница

Вы будете жить. У вас — ваш собственный мир. Вы никогда не сможете вернуться в этот. Вы никогда не сможете снова учинить нам вред. Я даю вам то, чего вы добивались: мир без драконов… и безо всего, что сосуществует с магией. Вы навсегда будете лишены стремления к тому, чего вам больше не суждено иметь. Я надеюсь, что каждый новый день будет бросать нам вызов, который мы должны будем преодолевать, но верования Ордена никогда не появятся среди них. Как сказала Никки — вы неуместны.

В чистое белое пустое пространство ступила его сестра, Дженнсен, и предстала перед глазами. С ней был Том, и своей рукой он успокаивающе обнимал её за плечи. Энсон, Оуэн, и Мэрилли тоже были там. Каждый из них, за исключением Тома, был неодарённым по рождению — Столпом Творения.

— Ричард, — произнесла Дженнсен, — Мы хотим уйти в тот новый мир.

По щеке Ричарда скатилась слеза. Он знал, что все те люди, наряду с ней, слышали всё, и все они пришли к полному согласию.

— Вы все имеете право остаться и свободно жить здесь.

— Я знаю, — проговорила она за всех.

— Но ты научил меня ценить жизнь и уважать жизни других. В этом мире — магия. Мы не хотим, чтобы наши жизни поглощали магию этого мира, или влияли на жизнь, — жизнь, которая должна сохранить зависимость от магии. Мы — Столпы Творения. Нам нужно построить, создать собственный мир, — мир в котором нет магии. Этот мир — ваш. А тот отдалённый мир должен стать нашим.

Ричард погладил её по щеке.

— Как бы сильно я не хотел, чтобы вы остались, но я понимаю вас.

Но это было не просто понимание — он знал, что они захотят уйти в тот другой мир. Ричард улыбался от того, насколько действительно красивой она была, от того, насколько действительно она была хорошим человеком.

— Думаю, ты обретёшь безопасный дом для себя и твоих друзей.

— Вы думаете, что мы будем в безопасности, Лорд Рал? — спросил Том. — Я имею в виду, учитывая природу тех людей, которых вы послали населять тот отдалённый мир?

Ричард кивнул.

— Такие движения, как Орден, который только портит и разрушает жизни своих приверженцев, нуждаются во враге, чтобы отвлечь внимание от глубокого страдания, которое они создают. Большой демон даёт им оправдание своим страданиям. Такой враг, каким были мы, является клеем, который связывает их разрозненные страдания вместе. Без оправдания мощным зловещим врагом, которого можно во всём обвинить, их идеи, даже если они неконтролируемо горят на протяжении тысячи лет, в конечном счёте, разрушают сами себя. Из того пепла обычно восстает простая тирания, возвращающаяся обратно к тлеющему пламени снова и снова на всём протяжении истории в бесконечных циклах обвинения людей.

Изначально неодарённые будут слишком незначительным врагом для Ордена, чтобы остерегаться, или замечать, или обвинять его. Ваша численность просто будет слишком маленькой и ничего не значащей, чтобы быть достойным оправданием ему.

— Мы будем в безопасности, — сказала Дженнсен, отвечая на искру беспокойства всё ещё горящую в глазах Ричарда. — Без такого врага, какой был у них здесь, которого было необходимо обвинять, бороться с ним и побеждать его, люди Ордена направят свою ненависть вовнутрь. Они будут охотиться друг на друга. Мы проследим за тем, чтобы не привлекать слишком большого внимания к себе. У нас всё будет прекрасно.

Ричард кивнул.

— Если вы встанете у них на пути, попадёте в их поле зрения, то они сокрушат вас, но я надеюсь, что вы и ваши люди сможете найти место там в такой области, которая подобна Бандакару в этом мире. Вы сможете жить там своей собственной жизнью. Мне бы очень хотелось, чтобы всё было иначе, но я знаю, что это должно быть именно так. Я направил заклинание Огненной Цепи в тот отдалённый новый мир, — сказал он ей. — Оно будет продолжать оказывать влияние там на всех людей, стирая память об этом мире, о том, через что вы прошли. Я должен оставить его заражённым шимами, чтобы быть уверенным, что любое волшебство, унесённое в тот далекий мир, будет уничтожено.

Наряду с волшебством, будут разрушены воспоминания об этом месте. Я понятия не имею, как заполнятся пустоты в воспоминаниях о людях — чем они, в конечном счёте, заменят свою настоящую историю, свои настоящие воспоминания. Те созданные воспоминания по определению будут более прочными, чем действительность того, что когда-то было, того, что было здесь. Эти созданные воспоминания соединятся вместе в сознании каждого человека с помощью заклинания Огненной Цепи, став общим суждением, распространённой уверенностью. Эти верования будут господствовать над будущими поколениями, несмотря ни на что. В том отдалённом мире вся память о нас будет в конечном счёте стёрта.

Но я не могу рассчитывать, что заклинание Огненной Цепи и загрязнение, разрушающее всё волшебство, будут работать тем образом, каким бы мне хотелось. Я просто не могу рассчитывать, что те, кто будет всё ещё обладать там магией какое-то время, не обнаружат обходного пути.

Ричард положил руку на плечо Дженнсен.

— Ты и такие, как ты, будете залогом будущего в вашем мире, залогом того, что волшебство будет навсегда стёрто из существования в том мире, из будущих поколений. Когда ваши потомки со временем коснутся каждого рождённого, в том отдалённом мире не останется больше никакой магии, даже если кто-то будет пытаться сохранить её, сокрыть её для своих собственных деспотических амбиций. Время, и все те Cтолпы Творения, которые будут рождаться, распространят вашу особенность отсутствия какой-либо искры дара так, что в будущем никто в том мире не сможет когда-либо снова родиться с искрой дара, никто никогда не будет в состоянии вернуть магию. Но оно будет жить здесь.

Я знаю, что ты будешь помнить меня, Дженнсен, но я также знаю, что со временем эта память, наряду со всем этим миром, всем, что было в нём, растворится и останется не более, чем легендой.

Ричард повернулся к Тому, большому светловолосому д`харианцу.

— Ты не из тех, у кого нет дара от рождения.

Том кивнул.

— Я знаю, но я люблю Дженнсен и желаю быть с ней больше всего в жизни. Где бы мы ни были — вместе нам будет замечательно, и наша жизнь будет прекрасной. Я очень взволнован перспективой обустройства мира для нас, мира, где Дженнсен и все неодарённые не будут ни от кого отличаться, а будут просто людьми. Я вопрошаю к вам, Лорд Рал, освобождаете ли вы меня от обязанности служить вам, чтобы я смог посвятить свою жизнь любви и защите вашей сестры, а также наших людей там в новом мире?

Ричард улыбнулся, пожимая Тому руку.

— Нет никакой необходимости обращаться ко мне, чтобы сделать тебя свободным, Том. Ты всегда служил мне по своей собственной воле. Я буду вечно благодарен тебе, что ты сделал Дженнсен счастливой.