Евгений Щепетнов - Охотник

— Давай в дом, сынок. Там поговорим. Сережа пусть едет, а мы с тобой поболтаем.

— Я узелок сейчас заберу…  — Сергар двинулся к машине, но бабка Надя остановила:

— Сережа принесет. Пусть жирок растрясет. А то засиделся, растолстел!

— Вот вечно ты, бабка Надя, меня позоришь! — прогудел участковый, вытаскивая из машины вещмешок Сергара — Не так уж я и засиделся! А это не жир, а броня! Ты вообще знаешь, что гладиаторы в Риме были совсем не худыми и жилистыми, как нам показывают? Они были толстыми и сильными, как я! А почему толстыми? Чтобы жир не пробили, чтобы кровью не истечь! Опять же — гасит удары палицы!

— Болтун! — рассмеялась старушка — И чего только не напридумает! Езжай уж, вояка! Гладиатор, тоже мне! Кстати — твоя Маруся забегАла, говорит — хотите снова ребятенка зачать. Так вот — никаких ребятенков еще полгода. Она не совсем окрепла еще. Смотри — нарушишь — больше ко мне не обратишься! Не буду помогать! Понял?

— Понял я, понял! — участковый покраснел, нарочито не глядя на Сергара. Потом кинул на него взгляд, ухмыльнулся, и развел руками — Видал?! Диктаторша! А все почему? Больницы нет рядом! Вот она из нас веревки и вьет!

— Болтун! — отмахнулась старушка — Что ваши врачи? Бестолочи! Только и знают, что глупые таблетки назначать, да глупыми машинами людей мучить! Выродилось лекарское искусство, выродилось. Я вот внукам говорю — учитесь, учитесь, пока я жива! Ведь некому умение оставить! Совсем некому! А младшая мне и говорит: «Бабушка, как ты все видишь? Для меня — мясо, и мясо! Я ничего не вижу!» Ну вот что скажешь? Вот ты, Сережа, иди ко мне в обучение — будешь лекарем, люди тебя любить будут, всегда будешь при деле, всегда сыт!

— Каждому свое, баба Надя — участковый задумчиво посмотрел на небо, на солнце, склоняющееся к горизонту, на пруд, видневшийся чуть поодаль — на плотине весело визжали мальчишки, прыгая с надутой камеры, плавающей по воде — Я умею ломать кости, а не вправлять их. И меня это устраивает. Кто-то ведь должен давать тебе работу, нет? А если серьезно — кто-то должен быть и солдатом, кто-то должен делать эту грязную работу. У всех свое умение, так ведь?

— Так, сынок — печально кивнула старушка — Все так. А жаль. Лучше бы никогда не было проклятой войны. Пойдем, Олежа. Пусть едет. Его жена заждалась. Он ведь, негодный, сейчас ей ребеночка заделает, а она потом прибежит ко мне, и будет просить этого мальчика поддержать, укрепить, чтобы роды прошли хорошо и без боли.

— Откуда ты знаешь, что будет мальчик?! — ошеломленно переспросил участковый, который уже почти сел в машину.

— Знаю! — отмахнулась старушка, заходя в калитку — Вот мне тоже, тайна! Знаю, и все тут! Как и то, что она тебе сегодня напекла пирогов с клубникой. Давай, беги, да не переусердствуй за столом… и так растолстел.

Сергар ожидал увидеть в доме что-то особенное — какие-то особые колдовские инструменты, которыми так любят обвешивать стены жилища все колдуны лекари. Но ничего подобного не было. Чистенький дом, с половичками, хорошими обоями, с большим, на полстены телевизором и белой стиральной машиной, которая жужжала, проворачивая что-то внутри своего блестящего нутра. Не было ничего, что бы указывало на профессию бабы Нади — кроме кушетки, стоявшей в дальней комнате, куда лекарка сопроводила своего пациента.

— Раздевайся! — сказала она, повелительно кивая на кушетку — Ложись на простыню. Все с себя скидывай, не стесняйся. Меня чего стесняться? Я старая бабка, мне твои причиндалы не интересны. Если не болят, конечно. Кроме того — врачей ведь не стесняются, так?

Сергар улыбнулся — он не раз, и не два, слышал примерно такие же слова от своей матери, которая принимала пациентов. Только без «старой бабки». Его мать была еще довольно молода, хотя и старалась во время приема изобразить из себя что-то вроде умудренной опытом, старшей женщины. Она говорила, что так ей люди доверяют больше.

Сергара всегда это обстоятельство удивляло — какая разница сколько лет лекарю, если он вылечивает болезнь? Да хоть пять лет от роду — только чтобы выросла новая рука, или нога! Люди странные существа, в этом он убеждался не раз, и не два.

— Так… так… ну что сказать — все с тобой ясно. Небось на дьявольской тележке катался? На этой рычащей метле, да? Эх, дураки вы, дураки… молодые — все дураки. Вам кажется, что живете вечно, а ведь ваша жизнь, как огонек свечи — дунул сквознячок — и нет пламени, только прах, вонь и темнота. Все, можешь одеваться. Пошли, чаю попьем, поговорим.

Сергар оделся, баба Надя помогла ему взобраться на кресло. Через пять минут они сидели за столом, на котором лежали куски пирога с клубникой, нарезанные ломтиками колбаса, копченое сало и свежий, круглый хлеб, одуряюще пахнущий так, что у Сергара забурчало в животе.

— Ешь давай, худоват больно — улыбнулась старушка — Пирог вот, с клубникой — вкусно Маруська печет!

— Вот откуда ты знаешь про пироги, что испекла жена участкового — догадался Сергар — А я-то думал…

— Думал — я вижу на расстоянии, что ли? — усмехнулась баба Надя — Само собой, оттуда и знаю. Только Сережке об этом не говори — пусть жути побольше будет! Хе хе хе… Должна же я поддерживать образ ведьмы?

Сергар нахмурился — она что, обманывает людей? А он надеялся… всюду обман. Везде обман. Земля обмана!

— Не сомневайся — будто прочла его мысли баба Надя — Я лечу. И хорошо лечу. И много чего могу еще. Теперь давай поговорим о тебе. Кто ты такой?

Сергар поперхнулся чаем, ошеломленно взглянул на старушку и поставил чашку на стол. Баба Надя молчала, глядя ему в глаза, и он видел, как в зрачках у старушки мерцает синяя искра. Яркие, голубые глаза старой женщины будто светились, как если бы в голове у нее висел фонарь.

— Я не понимаю! — пролепетал он, моргая, и чувствуя, как на глаза накатываются слезы, будто в глазницы бросили мелким песком — О чем ты говоришь?

— Ты знаешь, о чем я говорю! — монотонным голосом повторила старушка — Ты не тот, за кого себя выдаешь! Ты чужой! Это тело не твое! Кто ты? Демон? Ты плохой? Хороший? Зачем ты здесь?

— Кто ты?! — со страхом переспросил Сергар, глядя на старуху, превратившуюся из доброй, худенькой старушки во что-то странное, жуткое существо со сверкающими синими глазами и белым, будто мраморным лицом.

— Неважно. Это — неважно! Главное — кто ты! Отвечай!

— Человек! — хрипло выдавил из себя Сергар — Я был боевым магом в своем мире. Добывал артефакты. Меня выбросило в этот мир, в тело Олега. Куда он делся — я не знаю. Он хотел покончить с собой, наглотался таблеток, и едва не помер. А зачем я здесь — да кто знает? Вот ты — зачем здесь? И я так же. Только боги знают?