Сказочная Академия (СИ) - Халимендис Тори "Тори Халимендис"

- Иван Алексеич, славный мой предок, беспределом на большой дороге занимался, - охотно пояснил Боярин. - Гра... кхм... неважно. А в бояре его пожаловал сам царь, когда по незнанию напал Иван Алексеич на карету, в коей друг царский ехал.

-Постойте, - не поняла я, - получается, ваш Иван царского друга убил, а его за это - в бояре? Нелогично как-то.

- Не убил, - поправил меня славный потомок беспредельщика, - а токмо огра... Тьфу, ценности реквизировал. А потом оказалось, что другу царь денег должен - в картишки проиграть изволил. Так вот, Иван Алексеич царю его долю законную отдал, и тот с другом расплатился.

- Мошенник, - вынесла я вердикт.

- Кто - царь или Беспределкин? - живо поинтересовался Милослав.

- А оба.

Красавчик нахмурился, а Милослав залился хохотом, но, поймав взгляд боярина, закашлялся.

- А я что, - забормотал он, - ничего я. Мое дело маленькое, ходить да за порядком присматривать. А в царские заботы я не лезу, не по чину мне.

Беспределкин посмотрел на него с подозрением, но все же повернулся ко мне - не то решил оставить выходку Милослава без внимания, не то собрался устроить разгон позже, без лишних свидетелей, то бишь без меня. Едва додумав сию замечательную мысль, я тут же спохватилась: как это без меня? Мои глюки отдельно от меня существовать не могут. Как оказалось, у глюков на сей счет имелось свое мнение.

- Давайте начнем сначала, - предложил мне Беспределкин.

- Давайте, - согласилась я, не вполне понимая, что именно нам следует начинать.

- Итак, меня зовут Венедикт Распопович Беспределкин, - чинно представился красавчик, который, признаться, с каждой минутой казался мне все менее привлекательным.

Честно говоря, я уже даже считала, что от плаката с Бредом Питтом толку больше - Бред хотя бы молчит.

- Понятно, Веник, - кивнула я.

Милослав подозрительно закашлялся, будто туберкулезник.

- Венедикт Распопович, - занудно поправил меня изрядно упавший в моих глазах Глюк Прекрасный.

И тут до меня дошло! Это его папашу, получается, Распопом звали? Ну ничего себе фантазия у деда с бабкой Беспределкиных была! Все, в жизни больше не упрекну маму за то, что дала мне столь дурацкое имя. И над Лапанальдом смеяться не буду, ни на одной встрече выпускников, нет-нет.

- А вы, стало быть, Василиса, - продолжал Распопович. - Вас-то мы и искали.

- Боярин, - вмешался Милослав, - говорил я вам, что пить меньше надо. А вы заладили: чудный самогон, когда еще такой конфисковать доведется. Вот мы с пьяных глаз-то и промазали. Явно ведь не эту девку искали.

Я нахмурилась. Наглость глюка превзошла всяческие пределы.

- Давайте вернем ее обратно, - канючил Милослав. - Другую Василису поищем.

- Не выйдет, - вздохнул Веник. - Придется принимать.

- Эй-эй, - забеспокоилась я. - Чего принимать? Зачем?

- Вооот! - радостно взвыл Милослав. - И я говорю: не надо!

- Надо! - отрезал Беспределкин.

Глагол "принимать" сочетался у меня в основном с существительными "меры" и "пилюли", оттого-то я и пригорюнилась. Ни того, ни другого мне не хотелось. Есть, конечно, еще вариант "принять на грудь", но, судя по словам Милика (это я Милослава так для краткости называть решила), на грудь мои глюки принять уже успели. Возможно, именно этим и объяснялось их странное поведение.

- Итак, уважаемая Василиса, - торжественно провозгласил Веник, - имею честь объявить вам, что вы приняты на первый курс Сказочной Академии имени Яйца и Иглы.

Я поперхнулась.

- Кого имени?

- Яйца и иглы, - немного смущенно повторил Распопович. - Это ректор наш, Иван Кощеевич, так ее назвал. Хотя споров по поводу названия было... мда...

Еще бы! Я была удивлена, что ректору с дивным отчеством (у них эпидемия, что ли - детей так обзывать - в свое время была?) удалось название таки отстоять. По-моему, на такое пациенты не всякой психушки согласятся. И тут до меня медленно дошла вторая часть сказанного.

- Куда это я принята? Не подавала я документы во всякие Яйца и Иглы. Я в универ поступила, вот! - последнее предложение прозвучало гордо. - На истфак!

Беспределкин начал терять терпение.

- Какой истфак? Причем здесь истфак? Так, Василиса, времени у нас мало, давайте-ка руку и пойдем.

На всякий случай я спрятала руки за спину.

- Боярин! - запричитал внезапно Милослав. - Смотрите, смотрите! Ох, задержались мы здесь.

Я невольно бросила взгляд туда, куда тыкал пальцем мужик, и увидела странное нечто, больше всего похожее на клубящийся туман. Странным было то, что туман этот концентрировался в одном месте, не расползаясь за его пределы. Отчего-то вспомнился фильм про Ивана Васильевича, того самого, что профессию менял, и мне как-то сразу стало не по себе.

- Пора!

Поскольку я накрепко сцепила руки за спиной, да еще и пальцы переплела для верности, гадский Веник схватил меня за плечо и буквально швырнул в туман. Я охнула, пролетела пару метров и шлепнулась на что-то мягкое.

- Ой-ой! - взвизгнуло мягкое.

Я заорала и подскочила на ноги, а затем лишь удосужилась осмотреться. Непонятным образом я очутилась на опушке леса, а рядом со мной на траве валялась пушистая лисья шуба. Я протерла глаза. Выходило, что именно на эти шкурки я и приземлилась, но кто же тогда визжал?

Тем временем из клубящегося марева вывалились Милик и Веник, после чего туман развеялся, будто его и не было.

- Ивааан Кощееевич! - заорал Беспределкин, озираясь.

- Здесь я, здесь, почто голосишь-то? - раздалось откуда-то из-за моей спины. - С природой сливаюсь.

Я резко обернулась и увидела очередного чудика. Внешностью он, пожалуй, не уступал Венику, хоть был хорош в несколько ином роде: широкоплечий зеленоглазый блондин. Чудиком же я его обозвала потому, что стоял он на одной ноге, уперев босую стопу другой в бедро и вытянув руки над головой - очень похоже на знаменитую "позу дерева", в которой я ни разу так и не смогла выстоять положенную минуту, но все же немного не то.

- А мы вам Василису доставили! - обрадовал его Распопович.

- Это боярин настоял, - тут же сдал подельника Милослав. - Я-то его уговаривал не брать девку. Ну какая из нее Василиса: ни косы, ни сарафана, тьфу, срамота одна.

Блондин опустил руки и левую ногу, натянул на нее сапог, подошел к шубе и набросил ее на плечи.

- Василису, говоришь?

- Вот она, - Веник выставил меня вперед, прикрываясь, будто щитом.

Иван внимательно оглядел меня и протянул руку:

- Рад познакомиться, Василиса. Иван Кощеевич Бессмертный, ректор Академии имени Яйца и Иглы, названной в честь моего покойного батюшки.

В мозгу у меня будто что-то щелкнуло.

- Сундук, заяц, утка, яйцо и игла! - радостно выпалила я. - Сказка про смерть Кощееву!

- Именно, - подтвердил ректор, все еще держа на весу протянутую руку.

- Простите, - стушевалась я, окончательно сообразив, с кем разговариваю.

- Ничего страшного, - сверкнул белозубой улыбкой блондин. - Тем более, что ваша информация не совсем достоверна. Все было несколько иначе.

Я наконец-то догадалась пожать протянутую руку. От вопросов о том, что же случилось с Кощеем на самом деле, решила пока воздержаться.

- Полагаю, вы уже познакомились с Вениамином и Милославом? - спросил Бессмертный. - Пойдемте, покажем вам женский терем, то есть общежитие. Милослав, кстати, там кастеляном служит. Ну, завхозом, если так понятнее. А боярин Беспределкин в нашей Академии проректором по учебной работе является. Вопросы есть?

- Вопросов нет, - бодро отрапортовала я. - Есть возражения.

- Возражения не принимаются, - отрезал Бессмертный и направился по тропинке вглубь леса.

Поскольку я замерла на месте, Милослав довольно ощутимым пинком придал мне ускорение.

- Ай! Чего пинаешься?

- А ты жалобу на меня подай, - ехидно посоветовал он.

- И подам! - азартно пообещала я.

- Не выйдет, - скучным голосом вставил Беспределкин. - Согласно указу номер девятьсот тридцать один дробь двадцать восемь жалобы на кастеляна имеют право подавать только уже заселенные в соответствующий своему полу терем студенты.