Чем полней - тем добрей - Светлана Алексеевна Кузнецова

Иван, когда все звуки стихнут, снова решил из ниши выступить, да не успел: дверь вновь открылась, из нее бесшумно выпорхнула Сова, ухукнула и отправилась за Вороном и Кощеем. Закручинился тогда Иван, сел прямо на холодный пол, колени обняв и подбородок на них пристроив. Дух неприкаянный из доспехов снова вылез, покачал призрачной башкой, зачем-то увенчанной рогатым шлемом варяжским, и тоже по коридору удалился.

— Ну а ты чего сидишь, сопли на кулак наматываешь? — спросила крыса, выбираясь из подпола. Почему-то сегодня она не захватила с собой щетку, а обрядилась в сарафан красный, расшитый мелким жемчугом. Из-под подола выглядывал разноцветный хвост.

Ивану вдруг так горько стало, что он все и рассказал: и про кризис, и про злато, и про собственное глупое геройство, и про план коварный Кощея обокрасть.

— Э-эх, — повздыхала крыса, головой качая. — Ну пошли. Узнаешь, что за злато такое и как над ним чахнуть надобно.

И пошли они коридором темным до лестницы, потом спустились в кухню, отворили дверь, а там стол длинный, разными яствами уставленный. Во главе сидит Кощей, пьет чай из блюдечка фарфорового, некогда драконом восточным ему подаренного, заедает пирогом с малиной и выглядит до того довольным, что аж завидно. И Ворон с Совой рядом тоже угощаются, а призраки над столом висят, ароматы впитывают и ими наслаждаются.

— И вы проходите, — говорит Кощей, — присаживайтесь.

Тут и сказке конец. Перестает катиться яблочко по блюдечку, замирает, повинуясь красивому голосу рассказчицы.

— Как же конец? А дальше?! — маленький Змеюша Змеевич смотрит огромными зелеными глазами и трясет буйной рыжей гривой. Его папаша, греющий второе, все никак не трескающееся яйцо, только фыркает, пуская из ноздрей колечки сизого дыма.

— А чего ты еще узнать желаешь? — спрашивает Ягуша. Сын рыжий в нее, и пусть из яйца вылупился, папашей своим снесенного, но сейчас больше похож на простого пятилетнего мальчишку, хотя глаза, конечно, колдовские и бедовые, с обычными человечьими и темной ночью не спутаешь.

— Но как же? А Иван? А кризис? А Кощей?..

— Ну хорошо, — смеется Ягуша, и яблоко продолжает свой путь.

Не прошло и трех месяцев, пристал к царскому терему чудо-корабль летающий, а на нем прибыл красавец богатырь, в котором если только родной отец сумел распознать своего младшего нерадивого да неказистого Иванушку. Много подарков привез тот из царства Кощея, но самое главное — рецепты кушаний, да таких, каких никогда и никто не пробовал.

Очень скоро о царской пекарне слухи по земле пошли, а там и купцы засуетились, и наполнилась казна.

— Ты совсем забыла о романтике, Ягушечка, — упрекает Змей Горыныч, снова пуская к своду пещеры сизое колечко дыма.

— Отчего же? — фыркает та и продолжает:

— Как в стране все образовалось, так заскучал Иван, но очень скоро женился. Кто-то рассказывал, что летал он на корабле чудесном за красой ненаглядной, песенники несколько баллад сложили. По одной — добыл Иван себе жену, освободив из Кощеева полона, а по другой — умыкнул у Змея Горыныча.

— Ну это совсем враки! — возмущается тот. — Я приличный семьянин, однолюб, как и большинство драконов, и отец двоих детей.

— Почти двоих, — поправляет Ягуша. — Сиди-сиди, высиживай.

Что же касается красы ненаглядной, то имела она одну отличительную особенность: косу до пят, причем разноцветную — золотую с вкраплениями аметистов и изумрудов.

— Лучше? — интересуется Ягуша у мужа. У сына спрашивать незачем: глаза и так горят удовольствием.

— Вполне, — ухмыляется Змей Горыныч.

— А ведь если бы не ты, ма, то и сказке не бывать, — замечает Змеюша.

Ягуша раскрывает рот, чтобы ответить, да не успевает: раздается характерное «чкок».

— Сестрица рождается! — радостно восклицает Змеюша. — А как назовем?

— Только не Василисой, — не давая жене ответить, роняет Змей Горыныч.

— Э…

— И не Аленой!

Хотела Ягуша сказать ему пару ласковых, да передумала, лишь улыбнулась, а там и гости подоспели.

— Ух ты! — Змеюша восклицает.

Вваливается в пещеру сам Кощей со свитой.

— Не опоздали? Впустите?

— Проходите! — разрешает Змей Горыныч.

— Рады, — вторит Ягуша, а Змеюша шепчет, на гостей глядучи:

— Ма, а сказка правдивая, что ли?

— До единого слова, сынок, — усмехается Змей Горыныч, второе дитятко в половинке скорлупки укачивая, будто в люльке.

Кощей не с пустыми руками — с целой корзиной своей выпечки. Ох и навострился же, иной раз выходит даже лучше, чем у Ягуши. Да и сам он — красавец. За таким девицам впору бегать. А значит, хорошая сказка получилась.

автор обложки: Великий Вася

Сова и Ворон авторства Ольги Морох.