Раскол света - Даниил Ульмейкин

– Спасибо, что не дал меня сожрать.

– Спасибо, что жахнул. – улыбнулся домовой. После чего спохватился: – Ну это, на улице холодно, давай заводи моих людей.

Павел собрал инвентарь и вышел из дома. Пять минут заверял женщину, что в доме можно жить и спокойно спать.

Когда женщина с дочкой зашли Павел оказался один на незнакомой улице. Уже давно стемнело. Качели напротив дома скрипели на ветру. Один на всю улицу фонарь одиноко освещал часть асфальтированной дороги. Павел взглянул на часы и увидел, что они разбиты. Он поплёлся по пустому району в сторону дома.

Вдруг он остановился. Он вспомнил глаза чёрта. Они вызвали у него жуткое ощущение, что похожие глаза он уже видел. И видел совсем недавно.

Не прошло и минуты, как он вспомнил, где и у кого он видел такие глаза. Молодой священник уверенно повернулся и пошёл в сторону церкви. Пришёл он быстро. Вечерняя служба уже прошла. Людей в храме не было, но свет горел. При чём свет был не электрический, а от свечей.

Павел сжал в руке крест и открыл дверь церкви. Он глазам своим не поверил. Тяжеленная дверь поддалась так же легко, как поддавалась женщине, от которой он пришёл. Скрип выдал Павла.

Епифидор, читавший молитву прервался и озадаченно обернулся на Павла.

– Ну и что там было? – поинтересовался старый батюшка.

– Чертовщина. – сухо ответил Павел.

– Заметил, как легко тебе поддалась дверь? – загадочно спросил Епифидор.

– Заметил. – ответил Павел и постепенно начал понимать, что преимущество не на его стороне.

– Эта дверь заговорена таким образом, чтобы уверовавший, мог открыть её легко, а неверующий не мог сдвинуть. – загадочно и самодовольно сообщил Епифидор.

– К чему вы ведёте? – напряжённо спросил Павел.

– Ты уходил неверующим, а вернулся уверовавшим. Что ты увидел?

Павел выставил руку с крестом вперёд. Вдохнул воздуха в грудь, чтобы прочитать молитву. Однако из его уст не вылетело ни звука. Внезапно он задумался о том, о чём стоило задуматься до нападения на Епифидора. Как подействует молитва на того, кто сам их читает изо дня в день на протяжении десятков лет.

– Вижу увидел, что-то интересное. – восторженно вскипел Епифидор и дунул на Павла.

Поток ветра из губ Епифидора не просто снёс Павла с ног. Он выбросил его из церкви.

Молодой священник поднял голову и увидел, что старый батюшка стремительно к нему подходит. Не бежит, а именно неестественно быстро для человека подходит. Мурашки от страха не пробежали по спине, а переехали парня на поезде.

– Рассказывай, кого видел? – сурово требовал батюшка.

– Я не буду перед тобой отчитываться. То, что я видел в том доме, сбежало!

– Хорошо. Что ты будешь делать? – поинтересовался Епифидор.

Павел закрыл глаза и снова его наполнили сожаления и вера. Теперь вспышку увидел и сам Павел. На этот раз она не причинила вреда.

Старый батюшка широко раскрыл удивлённые глаза и снова спросил, что с ним случилось.

Деваться было некуда, надежды выйти из схватки живым у Павла не осталось. Однако умирать сейчас, грешником в его планы не входило, и он решил потянуть время. Он рассказал всё Епифидру.

– Это очень плохо. Черти не должны по белому свету гулять. – сурово заключил старый батюшка и подал Павлу руку. – Ты молодец. Всё правильно сделал.

– Вы меня не убиваете? – настороженно спросил Павел.

Епифидор посмотрел на Павла как на дурака.

– Хотел бы убить, ты бы умер, ещё не долетев до земли. – сказал Епифидор, поглаживая бороду.

– Но почему вы... – начал спрашивать Павел.

– Паша, не задавай глупых вопросов. Да, я чёрт. Древний чёрт. Нет, очень древний чёрт. Чертовски древний чёрт. Уже сотню лет я иду к свету. Поэтому я тут, поэтому ты жив, поэтому я помогу тебе выследить и изгнать других чертей, если таковые по земле ходят…

Бескрайняя степь бескрайняя только на первый взгляд. Она обязательно когда-нибудь закончится. Степь могут прервать горы или лес. А в некоторых редких местах даже болото. Иногда степь и вовсе прерывали каменные стены городов или небольшие деревни. В середине весны светает довольно рано. Как раз на Рассвете из Домира выехал всадник на редкой породистой кобыле. Ослепительно белая с густой гривой кобыла бросалась в глаза из далека. Сам всадник был облачён в плащ из грубой тяжело промокаемой ткани. К седлу лошади с целью транспортировки были пристёгнуты седельные сумки и ножны с непримечательным на первый взгляд мечом. Хоть кобыла и была самой быстрой на всей земле всадник не хотел её мучить, поэтому сильно не гнал.

Спустя пять деревень всадник подъехал к шестой, которая являлась конечным пунктом назначения. Всадника интересовал дом, в котором он жил в раннем детстве. Деревня по-прежнему была жилая. Хилые, старые избы и мазанки скромно выглядывали из земли. Диву всадника не было предела, когда он увидел, что его дом всё ещё цел. Он выделялся среди остальных домиков своей правильной формой. Тот, кто его строил был ярым перфекционистом. Суде по воспоминаниям всадника, тот кто строил этот дом, скорей бы сжёг его, чем допустил где-то погрешность в симметрии.

Прилегающая территория к дому в отличии от остальных домов была пуста. Слой перегнившей травы под ногами, говорил о том, что за этой территорией никто не ухаживает уже много лет. Это могло означать только одно – дом пуст, и никто в нём не живёт. И это не удивительно, ведь в нём жила ведьма. А кто хочет жить после ведьмы? Жители деревни видимо даже поджечь избу побоялись.

Затянувшееся тучами небо недовольно прогремело и дало понять, что скоро пойдёт дождь.

К счастью всадника, рядом с домом осталось стойло для скота, значит лошади не придётся мокнуть под дождём. Единственное, что смутило всадника – целостность крыши. За столько лет она должна была сгнить.

«Хм! Неужели домовой ухаживал?» – с сомнением предположил всадник. Он знал, что в домах живут домовые, но первые тридцать лет жизни они лишь бестелесные духи, а значит домовой ещё не материализовался.

Сняв с лошади сумки и оружие он зашёл в дом. Так как ставни дома были закрыты внутри избы было темно. Недолго думая, всадник бросил сумку и махнул рукой. На потолке появился красивый узор, осветивший