Татьяна Солодкова - Натуральный обмен

Да уж, этого типа стоило бояться, вот уж услужил, так услужил. Я всегда предпочитал общаться с ребятами на пару лет старше меня, а когда наша параллель осталась самой взрослой, в школе настала совершенная тоска. А теперь, на тебе, день в обществе восторженной ребятни...

***

Как говорится, если день не заладится, то пиши пропало. Я провозился в школе до самого вечера. То нарисуй, сё приклей, то принеси, сё унеси, зато завхоз пребывала в полнейшем экстазе, что ей досталась длинноногая жертва, и ей самой не пришлось лезть на верхотуру, куда не дотягивается малышня.

Словом, домой я приплелся злой и уставший. Мама встретила меня еще в прихожей. Лицо суровое, руки сложены на груди. Прямо немой укор во плоти. Видела ли она разбитую рамку с фотографией, можно было не спрашивать.

- Привет, - я решил, что все же лучше ни в чем не признаваться, пока тебя напрямую не обвинят, - как день?

- Был хорошо, - сухо ответила мама.

Про свой день я так сказать не мог, перед глазами все еще стояли сотни колокольчиков, которые мне пришлось лепить на школьные стены.

Я прошмыгнул мимо матери на кухню. За всей кутерьмой я сегодня вообще ни разу не поел. А я, между прочим, растущий организм.

Я распахнул холодильник в поисках, чем бы можно было поживиться. Обнаружил колбасу и тут же принялся делать себе бутерброд.

Мама, также молча, последовала за мной. Она остановилась в дверях кухни и просто следила за мной, не произнося ни слова.

Вот и отлично, может, если я тоже не буду ничего говорить, мы не поссоримся?

Блажен, кто верует.

- Ты бы хоть извинился, - сказала мама.

Я вскинул на нее глаза и с набитым ртом промычал:

- Из..вы..ны..

- Андрей! - мама все же не выдержала. - Ну сколько можно ребячиться!

Я, наконец, прожевал то, что напихал в рот.

- Да что я-то? Мне стыдно, но сделанного не воротишь.

- Стыдно ему! - кажется, мама совсем не поверила в мое раскаяние, которое было на самом деле искренним. - Тебе никогда не бывает стыдно!

Я как раз пытался выпить молока, но так и замер, медленно отставил от себя кружку. Она, что, это серьезно? То есть она действительно так думает? Моя собственная мать?

Я просто стоял и смотрел на нее, не зная, что я могу ей возразить в ответ на такие слова.

- А по дороге домой я встретила Маргариту Сергеевну, - тем временем продолжила мама, - и, знаешь, что она мне поведала? - я только пожал плечами, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться. - То, что ты опять опоздал, заявился без формы, хамил.

- Я ей не хамил! - окончательно обиделся я.

- Так же, как не хамишь сейчас мне?

- Да, именно так! - аппетит пропал, я зашвырнул недоеденный бутерброд в мусорную корзину. - Думай, что хочешь, - и направился прочь из кухни.

За свое сегодняшнее опоздание я отработал по полной программе. Лучше уж иметь дело с суровым директором, он хоть и придумал мне наказание, но не стал сотрясать воздух и читать нотации. Лучше уж так.

- Если бы твой отец был жив! - крикнула мама мне вслед.

Я остановился. Мама редко прибегала к этому аргументу, но всегда, когда хотела меня обидеть.

Я повернулся к ней.

- То что? - заносчиво поинтересовался он. - Всыпал бы мне ремня?

Мама вздрогнула от тона моего голоса, но на то мы и родственники, идти на попятные она не стала.

- Еще как бы всыпал. Сколько можно позорить нашу фамилию.

Значит, позорить? Значит, фамилию? Мне захотелось чем-нибудь стукнуть, что-нибудь швырнуть, но ничего под рукой не нашлось.

- Может быть, если бы папа был жив, он видел бы во мне человека, а не капризного ребенка?! - пафосно выкрикнул я и все-таки стукнул - дверью своей комнаты.

***

Я рухнул на постель носом в подушку. Настроение сделалось просто отвратительным, мало мне было школьных изуверств, так тут еще и мама. "Тебе никогда не бывает стыдно!" - какая прелесть.

Я слышал, как хлопнула входная дверь. Видимо, маме тоже не захотелось находиться со мной в одном помещении. Как пить дать, пошла к своей любимой подруге Светочке, чтобы пожаловаться на непутевого сына. Это стало уже традицией. После каждой ссоры мама отправлялась к этой женщине, к слову сказать, бездетной, и она с великим знанием дела давала советы по поводу моего воспитания.

Хотя, может, оно и к лучшему, останься мама дома, того и гляди, мы продолжили бы ссориться.

Обидевшись на весь мир, я решил лечь спать. Может, удастся отоспаться хотя бы на этот раз? Однако сон не шел, пролежав лицом вниз некоторое время, я сдался и перевернулся на спину, уставился в потолок. Но и в нем не нашлось ничего интересного, обычный побеленный пололок, который уже через пару минут его созерцания стал давить мне на голову.

Я выругался и повернулся на бок, подмяв под себя подушку. Может, так удастся заснуть? Но и этот план провалился. Несмотря на отвратительное настроение, я чувствовал себя бодрым. Почитать, что ли?..

В этот момент я заметил то, чего в моей комнате не было и быть не должно: из шкафа с одеждой торчал кусок ярко-синей ткани с серебристыми звездами.

- Это еще что за дрянь? - не понял я. Но еще больше меня интересовало, что она делает в моей комнате, среди моей одежды. Если даже мама сошла с ума и купила нечто настолько безвкусное, то за каким чертом она положила ЭТО в МОЙ шкаф? Места, что ли, больше нет?

Гонимый любопытством и бессонницей, я встал с кровати и рывком распахнул дверцу шкафа и... заорал! Потому что в моем шкафу сидел старик с белой длинной бородой, в синем колпаке и плаще со звездами, край этого плаща и торчал из моего шкафа.

Заорал я громко, наверное, даже соседи на девятом слышали. "Как хорошо, что мама ушла, - подумалось мне. - Если это маньяк, то убьет он только меня". Ну, а что мне было думать? Кто в здравом уме и с благими намерениями может забраться в твою квартиру и спрятаться в шкафу? Про внешний вид незнакомца я вообще молчу, тоже мне Мерлин. Вроде бы и психлечебницы поблизости нет, откуда этот тип мог бы сбежать...

Тем временем "Мерлин" выбрался из шкафа и замахал руками.

- Не кричи, не кричи, - зашептал он, как заклинание.

Ага, ищи дурака! Я отступил назад, схватил первое, что попалось на глаза (это оказалась настольная лампа), и предостерегающе поднял руку с импровизированным метательным снарядом.

- Лучше не подходите, - предупредил я.

Однако старик не внял моей угрозе. Он снова сделал шаг по направлению ко мне, протянул руку.

- Тише, успокойся, все хорошо, - его голос звучал гипнотически.

Я упрямо тряхнул головой, нечего мне тут уши заговаривать.

- Еще шаг, и пеняйте на себя! - крикнул я, замахиваясь.

- Господь против насилия, - вдруг раздался голос у меня за спиной.