Елена Немченко - Инструкция не прилагается, или Вечная история

— …вниз…

Айлисса.

Утро… Солнышко светит, птички поют — красота! И я совсем-совсем не обращаю внимания на крики «дорогих» родственников…

— Ай, вставай! Ай, вставай! Айвставайайвстайайайяй!

Птица за окном, которую иначе как «премерзейшей» не назовешь, не замолкала уже пятнадцать минут. Ну, все. Достали.

— Каратово Племя!!! — очень красноречивое высказывание. Жаль, но мне совсем не стыдно. А вот птичка, судя по шуму, свалилась в кусты смородины.

Я поморщилась и потерла голову. Скосила глаза. Волосы были в полном восторге от только что проделанной шалости. Сколько раз, ложась спать, я обещала себе, что утром буду вставать медленно и аккуратно. Отцепляя каждый локон от спинки кровати. Но не судьба. Каждый раз либо забываю о своем обещании, либо, как сегодня, пробуждение наступает слишком неожиданно.

Мои волосы, подарок предков, абсолютно самостоятельные существа и живут собственной, отдельной от меня, жизнью. Сколько раз я пыталась их отрезать, но они не давались и вырывали ножницы из рук. Это просто божья кара какая-то. Мои многочисленные тетки и бабки на мои попытки только посмеивались. Их волосы могли бы шлейфом подметать пол, если б, конечно, лежали спокойно. Можно сказать, мне повезло. У меня они всего до середины бедра.

Но самое замечательное свойство моих волос в том, что они просто обожают доводить хозяйку до белого коления. Знают, ведь, что я просыпаюсь рывком. И пусть остальные считают меня ненормальной, но я знаю — они разумны. И делают это специально. Возможно, переняли мой характер. Хотя, о чем это я? Я ведь самая милая, добрая и любящая!

Вот и сейчас, когда я стою перед зеркалом и недовольно смотрю на свое собственное кислое лицо, волосы в беспорядке плывут где-то над головой. Медуза Горгона, честное слово!

Я с сожалением поглядела на расческу — не стоит даже пытаться пустить ее в ход. Эту простую истину я поняла уже после третьей сотни выломанных зубцов. Похоже, у моих волос аллергия на этот предмет личной гигиены.

Крики не умолкали. Опять бушуют. И когда им надоест? Я вдохнула свежий воздух из распахнутого окна и начала одеваться. Все-таки эта птичка сделала свое черное дело. Я встала. Со скрипом, но все равно! Даже очередная свара родственником меня не разбудила, а какая-то пакостница… Поди ж ты!

Солнце только выползло, смущенно высовываясь из-за снежных пиков Черных гор. В комнате было довольно сумеречно — еще не скоро по стенам, а потом и по полу поползет желтый прямоугольник света. Единственное окно в моей комнате выходят на север. Но я не жалуюсь. Мне это даже нравится. Можно спокойно спать до обеда — солнце не бьет в глаза.

В нашем родовом замке Эл Тайн вообще-то всегда темно. Далеко не все коридоры освещены магическими огнями, а уж про обычные свечи да факелы и говорить нечего.

С одной стороны, хорошо когда у тебя много родственников. Но вот к проблеме жилья… Просто ужас. Особенно, если родственников ТАК много. Тут не деревню, город строить надо бы! Но пострили ужасный, громоздкий, огромный замок. Угу. Чтоб из образа не выбиваться.

Его так и назвали — Черный. Название чересчур откровенное, не спорю, но ничего не поделаешь. Основатель рода, Т" трих Эл Тайн, видимо, часто пребывал в лирическом настроении. Решил создать собственную семейную гильдию чернокнижников — вот вам Черный замок и такая слава, что при одном упоминании нашего второго имени у людей (да и у нелюдей тоже) начинается истерика. Получите, распишитесь!

Вообще, наш замок, это не только огромная крепость, но и три-четыре длины в радиусе собственно земли. А потом десять длин незаселенной зоны. И это не считая Черных гор — на них вообще никто никогда не жил, а потому народ уже давно приписал их к нашим владениям. Почему? А вы попробуйте найти дураков, которые поселятся под боком целой семейки магов крови (народ думает, вурдалаков. Наверное, правильно думает). А что там за горами — не знаю, никогда не была. Да и никто не был. Кроме Кота, разве что. Но дядя очень скуп на рассказы о своем путешествии, так что ничего интересного я у него так и не выпытала.

Кот — это мой старый и добрый друг, больше напоминающий непоседливую сороку, если честно, но упорно называющийся только этим именем. Но я не против — в какой-то мере оно ему подходит. Кто, кроме этого таинственного зверя может питаться одной сметаной, запивая сливками? Я бы точно не смогла. А он может. Гипотетически. Да и цвет волос у него очень уж кошачий. Даже не цвет, а оттенок. Такой ярко рыжий, в желтизну, какой только у кошек и бывает.

Я оделась в черные штаны, такого же цвета просторную блузу, с пыхтением натянула сапоги. Нет, у меня не траур, хотя в нашей семейке каждый день можно считать поминками. Просто черный — наш фамильный цвет. Да, и к тому же, он мне очень идет. Во всяком случае, больше всех остальных цветов. А так, тора с два бы я его одела!

Насвистывая что-то легкомысленное и разглядывая потолок, я спустилась вниз. По-другому не получается. Слишком уж привычными за двадцать лет стали эти стены. А потолок… На потолок я смотрела очень редко, так что последние две недели я только на него и смотрю. Пытаюсь разнообразить свою жизнь, так сказать. Особенно везет, если в углу сидит не виданный мною ранее паук. Тогда заботы на целый день: подобраться, поймать, в банку запихнуть, да еще и Феоне, племяннице отца, страдающей острой фобией пауков, незаметно подсунуть. Но на такое везение я не очень надеюсь. Пауки благодаря моему планомерному геноциду и молитвам Феоны в Черном замке встречаются крайне редко.

Аккомпанементом моему музыкальному свисту служили раскатистые голоса родственников. Опять чего-то не поделили! Небось, последнего черного барашка. Эх, жаль, оценить мое творчество некому! Кот смотался куда-то и обещал вернуться не раньше через два дня. Так что предстоит мне еще один скучный день. Даже поболтать не с кем. Славэк, и тот в лаборатории закрылся и видеть никого не желает. Химичит. Изобрататель, так его разтак.

Последние десять ступеней я преодолела трусцой и, резко свернув за угол, попыталась боком обогнуть возникшее у меня на пути препятствие. Почему «попыталась»? Да потому, что когда я уже уверилась в успехе этого предприятия, меня резко дернуло назад, и я стукнулась подбородком так, что едва не откусила язык. Как же я без него, без языка то есть, буду произносить ритуальные речи?

— Аккуратнее надо быть, — прошипела сводная сестренка, потирая глаз.

— Извини. Это все они, — сказала я, с милой улыбочкой дергая волосы и отрывая их от волос Хариты. — Цепляются ко всякой гадости.

У моего папани три жены. И все они примерно одного возраста. Так что мы с Харитой сверстницы и терпеть друг друга не можем. Моя драгоценная сестренка на самом деле избалованная маленькая дрянь. Меня она, как, впрочем, и я ее, ненавидит. Говорит, что за пакости и лицемерие. Ха, нашла в чем обвинять! Да это — лучшие качества, которые только могут быть у потомственного Эл Тайн! Но мои волосы думают по-другому. Стоит мне приблизиться к сестренке, как они норовят как можно крепче вцепиться в нее. Но не для того, чтобы задушить, как я втуне надеялась. Жаль, очень жаль. Тогда можно было все списать на несчастный случай.