Кэмерон Джейс - Скорбь Белоснежки

Позади них Пиквик увидел поезд, выезжающий из тумана. Казалось, что он приехал из Обычного мира. Это был огромный поезд, который бежал по рельсам, расположенным на воде, и проходящий мимо Потерянной Мили не останавливаясь, пока не достиг находящегося вдалеке острова. Пиквик увидел, что остров расположен на спине огромного кита, который, казалось, всегда спит. Поезд исчез на острове, и Пиквик увидел башни, поднимающиеся высоко над замком, стоящим посередине острова. Сам остров находился точно посередине Потерянной Мили и был окружен водой.

— А, — сказал Чармвилль. — Я вижу, ты заметил Остров Скорби. Не беспокойся, кит, на котором расположен остров, редко просыпается.

Пиквик ожидал, что Чармвилль расскажет больше об острове, но было ясно, что он не собирается, потому что он здесь только ради мальчика. Попугай смотрел на волшебный мир выпученными глазами. Он искал героев, которых Чармвилль всегда упоминал в своих рассказах, но не нашел никого; тогда он решил, что они все еще спят, как и объяснял Чармвилль.

Затем Пиквик увидел в Потерянной Миле русалок. Они были так прекрасны, что у него перехватило дыхание; они грациозно плавали среди кораблей, хихикая, перешептываясь и брызгаясь водой в Чармвилля. Они выпрыгивали из воды словно дельфины, приветствуя старика и его попугая в Потерянной Миле. Желая иметь возможность поиграть с ними, Пиквик только пронзительно закричал. Русалки снова захихикали, прикрывая свои рты мокрыми ладошками, словно так не полагалось делать в присутствии старика Чармвилля.

— Будет лучше, если ты не будешь смотреть на русалок так долго, — предупредил Чармвилль Пиквика. — Я знаю, они прекрасны, но они могут прочитать твои мысли, если ты позволишь заглянуть им в свои глаза. Им любопытны все секреты, которые ты скрываешь, а глаза — это зеркала души.

Пиквик взмахнул крыльями в знак повиновения, закрыл глаза, выпрямил спину и отвернулся от русалок.

— Хороший попугай, — сказал Чармвилль, затем облизал указательный палец и поднял его, чтобы проверить направление ветра. — Прекрасный день в Сказочном мире.

Чармвилль продолжал плыть к кораблю-дракону, окруженному плавающими стеклянными гробами, которые были наполовину заполнены водой. Он остановился рядом с особенным гробом и увидел внутри черную колыхающуюся тень мальчика. Тень была скована, словно могла убежать, а гроб охраняли две русалки. Пиквик пожал плечами. Раньше он никогда такого не видел. Казалось, что тень причиняла себе боль, пытаясь освободиться.

— Мальчик-Тень, — пробормотал Чармвилль, взбираясь по зигзагообразному драконьему хвосту вверх на палубу, которая была драконьей спиной. Иногда посредине плавания дракону надо было вздремнуть, и тогда они останавливались в воде. Пиквику стало интересно, выдыхают ли они огонь, когда храпят.

Следуя за Чармвиллем, Пиквик увидел старуху, сидящую на палубе. Она была загорелой, а волосы представляли собой черно-белый беспорядок. Она выглядела уставшей и, казалось, что никогда ранее не была знакома с гребнем. Пиквик подумал, что Чармвилль мог бы одолжить ей свой золотой гребень, но он не мог сказать этого. Его поражало, почему Чармвилль сделал его немым; возможно, Пиквик слишком много разговаривал. У женщины на палубе были завязаны глаза, она сидела напротив весов, с одной стороны которых висела кастрюля с яблоками, а с другой — со змеями. И хотя яблок было больше чем тонких змей, змеи все равно были тяжелее и перетягивали весы на свою сторону.

— Мой дорогой, Чармвилль, — поприветствовала их женщина, а в это время игривая русалка расплескала много воды, перепрыгивая с одной стороны корабля на другую. Женщина шикнула на нее. — Такие раздражающие и хихикающие русалки, все время играют, но не работают, — проворчала она.

— Крестная мать Юстина, — Чармвилль склонил голову в знак уважения.

— Кто твой друг? — спросила Юстина, добавляя яблоко на весы, которые все равно склонялась в сторону змей. — Никогда раньше не видела тебя с попугаем.

— Потому что последний раз мы виделись лет сто назад. Я нашел и его заколдовал несколько лет назад, — Чармвилль усмехнулся. — Я назвал его Пиквик.

— Я Пиквик, — пронзительно закричал попугай. — И я немой!

Русалки в море снова засмеялись.

— Интересно, — сказала Юстина. — Немой попугай, но это же не так. Или это одна из твоих загадок, которыми ты развлекаешь детей, Чармвилль?

— Это единственная фраза, какую он может сказать, — объяснил Чармвилль. — Кроме этого, он немой.

— Могу я спросить, зачем ты ниспослал такое несчастье на своего попугая?

— Потому что он — это моя Книга Прекрасной Лжи, — сказал Чармвилль. — Попугаи имеют склонность говорить слишком много, поэтому я подумал и заколдовал его на вечное молчание.

Пиквик сложил крылья, как люди складывают руки на груди. Он недовольно отвернулся.

— Во-первых, тебе не следовало выбирать попугая, — размышляла Юстина. — Но ты очарователен Чармвилль. Ты всегда все делаешь по своему, и я не буду с тобой спорить. Приятно познакомиться, Пиквик, — она кивнула попугаю, словно могла его видеть. — Я — Справедливая Крестная Мать Сказочного мира, но, как ты видишь, темные силы завязали мне глаза, стараясь распространить зло в нашем мире, — Юстина иронично вздохнула. — У меня завязаны глаза, а ты немой. Мы могли бы стать идеальной командой.

Русалки сочувственно присвистнули.

— Ну как успехи с уравновешиванием добра и зла в Сказочном мире? — поинтересовался Чармвилль. Он знал, что яблоки ассоциируются с добром, а змеи олицетворяют зло.

Крестная мать Юстина замолчала на мгновение. Она старалась сохранить баланс между добром и злом, но зло в Сказочном мире, хоть и небольшое, вызвало достаточно бед.

— Ну, скажи мне, Чармвилль, что привело тебя в Потерянную Милю? — спросила Юстина, ища в корзине еще одно спелое яблоко для уравновешивания весов.

Чармвилль надел свое пенсне, подошел к краю корабля и посмотрел на гроб с тенью мальчика.

— Я пришел освободить мальчика, — сказал он.

— Какого мальчика?

— Мальчика-Тень, — Чармвилль посмотрел на нее.

— Локи?

— Да, Крестная Мать, — Чармвилль кивнул. — Я пришел освободить его от участи тени и дать ему второй шанс.

— И почему ты хочешь это сделать? — поинтересовалась она. — Ты знаешь, что в этом мальчике живет великая тьма. Поэтому его и выгнали со Сказочных Небес. Он приговорен быть тенью вечность.