Джон Толкин - Властелин Колец

— Это чуть ли не то самое дерево, за которым вы прятались, когда в первый раз показался Чёрный Всадник, мистер Фродо! — сказал Сэм, указывая влево. — Теперь всё это кажется похожим на сон.

Был вечер, и на восточном небосклоне мерцали звёзды, когда они миновали упавший дуб, свернули и поехали вниз по склону сквозь заросли орешника. Сэм молчал, погрузившись в свои воспоминания. Но вскоре он заметил, что Фродо тихонько напевает про себя, напевает старую песню странствий, только слова были немножко другими:

И, словно в ответ, из долины внизу зазвенела другая песня:

Фродо и Сэм остановились и молча сидели в мягких тенях, пока не увидели мерцание, когда путники направились к ним.

Здесь был Гилдор и много прекрасных эльфов, и здесь, к удивлению Сэма, ехали Элронд и Галадриэль. Элронд был облачён в серую мантию, и звезда была на его лбу, а в руке он держал серебряную арфу, и на его пальце было золотое кольцо с большим синим камнем: Вилия, могущественнейшее из Трёх. А Галадриэль сидела боком на белой лошади и на ней были искристо-белые одежды, словно облако вокруг луны, ибо, казалось, она сама сияет мягким светом. На её пальце была Нения, кольцо из мифрила, с единственным белым камнем, вспыхивающим, будто холодная звезда. За ними медленно трусил на маленьком сером пони и, по-видимому, клевал носом в дрёме Бильбо собственной персоной.

Элронд приветствовал их степенно и учтиво, а Галадриэль улыбнулась им.

— Итак, мастер Сэммиум, — сказала она, — я слышала и вижу, что ты хорошо использовал мой дар. Теперь Шир будет милее и красивее, чем когда-либо прежде.

Сэм поклонился, но не нашёл, что ответить. Он забыл, как прекрасна Владычица.

Затем Бильбо проснулся и открыл глаза:

— Привет, Фродо! — сказал он. — Ну вот, сегодня я обогнал Старого Крола! Так что с этим покончено. И теперь я, кажется, вполне готов отправиться в другое путешествие. Ты идёшь?

— Да, я иду, — ответил Фродо. — Хранители Кольца должны идти вместе.

— Куда вы идёте, хозяин? — воскликнул Сэм, хотя наконец он понял, что происходит.

— К Гаваням, Сэм, — сказал Фродо.

— Но я не могу идти!

— Нет, Сэм. Во всяком случае, не сейчас, не дальше, чем к Гаваням. Хотя ты тоже был Хранителем Кольца, пусть лишь на краткий срок. Может прийти и твоё время. Не огорчайся слишком уж сильно, Сэм. Ведь нельзя же тебе вечно разрываться пополам. Ты будешь один и целый на много-много лет. У тебя столько радостей, дел и будущего.

— Но, — сказал Сэм, и слёзы навернулись ему на глаза, — я думал, что вы тоже собираетесь наслаждаться жизнью в Хоббитании ещё годы и годы, после всего, что вы сделали.

— И я так думал одно время. Но я слишком тяжело ранен, Сэм. Я пытался спасти Хоббитанию, и она спасена, но не мной. Это часто так бывает, Сэм: когда вещи в опасности, кто-то отказывается от них, теряет их, чтобы другие могли хранить. Но ты — мой наследник: всё, что у меня было и могло быть, я оставляю тебе. И ещё у тебя есть Рози, и Эланор, и появится Фродо-мальчик, и Рози-девочка, и Мерри, и Златовласка, и Пин, и, может быть, другие, которых я не могу увидеть. Твои руки и твой ум будут нужны повсюду. Ты, конечно, станешь Старостой и будешь им так долго, как пожелаешь, и самым известным в истории садовником; и ты будешь читать отрывки из Красной Книги и сохранишь живой память об ушедшей эпохе, чтобы народ помнил о Великой Опасности и тем больше любил свою прекрасную страну. И это доставит тебе столько занятий и счастья, сколько можно пожелать, до тех пор, пока продолжается твоя часть Истории.

А сейчас, поедем со мной!

Элронд и Галадриэль поскакали вперёд, потому что третья эпоха кончилась, и дни Колец миновали, и завершились истории и песни тех времён. С ними уходили многие высшие эльфы, которые не хотели больше оставаться в Средиземье, и среди них, исполненные печали, но печали благой, без горечи, ехали Сэм, Фродо и Бильбо, и эльфы с радостью оказывали им знаки уважения.

Хотя они ехали весь вечер и всю ночь по самому центру Хоббитании, никто, кроме диких зверей, не видел, как они проходили, разве что редкие путники в темноте могли заметить беглый отблеск под деревьями, или свет и тень, скользящие по траве, когда луна повернула к западу. Миновав Хоббитанию и пройдя по южным окраинам Белых Взгорий, они добрались до Дальних Всхолмий и до Башен, и увидели вдали Море, и спустились наконец к Митлонду, к Серым гаваням в длинном заливе Луны.

И когда они подошли к воротам, Кирдан Корабел вышел приветствовать их. Очень рослым был он, и борода его была длинной, и он был сед и стар, только глаза его были ярки и пронзительны, как звёзды. И он посмотрел на них, поклонился и сказал:

— Теперь всё готово.

Потом Кирдан провёл их к Гавани, и там был белый корабль, и на причале рядом с большим серебристым конём стояла фигура, вся одетая в белое, и поджидала их. Когда Гэндальф обернулся и пошёл к ним навстречу, Фродо увидел, что теперь он открыто носит на руке третье Кольцо, Нария Великое, и камень его был красен, как огонь. Тогда те, кто уходил, обрадовались, потому что поняли, что Гэндальф тоже взойдёт на корабль вместе с ними.

Но Сэм был теперь огорчён до глубины души, и казалось ему, что, какой бы горькой ни была разлука, ещё более горестным станет долгий путь домой в одиночестве. Однако как раз, когда они стояли там, а эльфы поднимались на борт, и всё было готово к отправлению, примчались в великой спешке Мерри и Пин. И Пин рассмеялся сквозь слёзы.

— Ты уже пытался однажды ускользнуть от нас, Фродо, и потерпел провал! — сказал он. — Сейчас ты почти преуспел в этом, но снова провалился. Хотя теперь тебя выдал не Сэм, а сам Гэндальф!

— Да, — сказал Гэндальф, — потому что назад лучше возвращаться втроём, чем одному. Что ж, тут, на берегах Моря, пришёл, дорогие друзья, конец вашему товариществу в Средиземье! Идите с миром! Я не скажу "не плачьте", потому что не все слёзы — зло.

Потом Фродо поцеловал Мерри, Пина и последним из всех Сэма, и взошёл на борт, и паруса были подняты, и ветер дунул, и корабль медленно заскользил вдаль по длинному серому заливу, и свет фиала Галадриэли, который взял с собой Фродо, вспыхнул и исчез. И корабль поднялся в Верхнее Море и пошёл на Запад, пока, наконец, однажды дождливой ночью Фродо ощутил в воздухе свежее благоухание и услышал пение, донёсшееся по водам. И затем показалось ему, что, как тогда, в его сне в доме Бомбадила, серый занавес дождя превратился в серебристое стекло, и откатился назад, и он увидел белые берега, а за ними далёкий зелёный край в быстром восходе солнца.