Джон Толкиен - Две башни

— Или о пленниках, — сказал Гимли. — Будем надеяться, что они не встретили здесь свой конец.

Арагорн осмотрел землю по широкому кругу, но больше не нашел никаких следов. Они пошли дальше. Небо на востоке побледнело, звезды померкли и медленно разливался серый свет. Немного дальше к северу они подошли к складке, из которой вытекал теплый ручеек и перерезал каменную тропу. И здесь росло несколько кустов, а по берегам ручья было немного травы.

— Наконец! — сказал Арагорн. — Вот следы, которые мы ищем. Вверх по течению ручья — это путь по которому орки пошли после ссоры.

Преследователи быстро свернули и двинулись по новой дороге. Как будто освеженные очным отдыхом они прыгали с камня на камень. Наконец они достигли вершины серого холма, и неожиданный порыв ветра тронул их волосы и шевельнул плащи, порыв холодного утреннего ветра.

Обернувшись, они увидели, как за рекой вспыхнули далекие холмы. В небе занимался день. Красный край солнечного диска поднялся из-за отрога. Перед ними на запад простиралась спокойная, бесформенная местность. Но вот тени ночи развеялись, вернулись цвета бодрствующей земли: зелень плыла над широкими лугами Рохана; белые туманы сверкали в долинах ручьев и рек, и далеко слева, в тридцати лигах или более синие и пурпурные, стояли белые горы, поднимая свои пики блестящего черного цвета, увеличенные сверкающими снегами, теперь окрашенные розовым цветом утра.

— Гондор! Гондор! — воскликнул Арагорн. — Как я хочу вновь взглянуть на тебя в более счастливые часы! Но пока моя дорога не лежит на юг, к твоим ярким потокам.

— Идемте! — сказал Арагорн, отводя глаза от юга и глядя на запад и север, где пролегал их путь.

Хребет, на котором стояли товарищи, круто спускался вниз у их ног. Внизу, в четырех-пяти милях, проходил широкий неровный выступ, неожиданно заканчивающийся крутым утесом — Это была восточная стена Рохана. Здесь кончался Эмин-Муил, а дальше, сколько хватало глаз, тянулись зеленые равнины Рохиррима.

— Смотрите! — воскликнул Леголас, указывая на бледное небо над ними. — Снова этот орел! Он очень высоко! Похоже, он летит от этих земель на север. Он летит с большой скоростью. Смотрите!

— Нет, даже мои глаза не могут разглядеть его, мой добрый Леголас! — сказал Арагорн. — Он, должно быть, очень далеко. Интересно, каково его поручение, если это та самая птица, которую я видел раньше? Но смотрите: я вижу кое-что более близкое и важное — что-то движется по равнине.

— Их много, — подтвердил Леголас. — Большой отряд продвигается пешком. Но я не могу сказать, кто это. До них много лиг, не менее двенадцати, я думаю. Плоская равнина мешает точно оценивать расстояние.

— Я думаю, тем не менее, что теперь нам не нужно отыскивать след, чтобы определить куда идти, — сказал Гимли. — Давайте как можно быстрее спустимся в долину.

— Сомневаюсь, чтобы мы сумели найти более короткую дорогу, чем та, которой воспользовались орки, — сказал Арагорн.

Теперь они шли по следу врага при свете дня. Казалось, орки двигались с максимальной скоростью. Вновь и вновь преследователи находили потерянные или брошенные вещи: мешки из-под еды, корки, куски твердого черного хлеба, изорванный черный плащ, тяжелый сапог с железной подковкой, разбитой о скалы. След вначале вел на север по вершине хребта, затем они подошли к ущелью, глубоко врезавшемуся в скалу; по дну его с шумом бежал ручей. В этом узком ущелье грубая тропа, как крутая лестница, спускалась на равнину.

На дне неожиданно начались травы Рохана. Они, как зеленое море, разливались от самых подножий Эмин-Муила. Падающий ручей исчезал в густых зарослях креоса и водяных растений; путники слышали, как он журчал в зеленом туннеле, вниз по пологому склону, направляясь к далеким болотам долины Энтвоша. Казалось, зима осталась на холмах позади. Воздух здесь был мягче и теплее, в нем разливался приятный запах, как будто действительно началась весна и сок разливался по каждой ветке и листу. Леголас глубоко вздохнул, как то, кто сделал большой глоток, после долгой жажды в пустыне.

— Ах! Зеленый запах! — сказал он. — Как хорошо, когда кончается сон. Побежали!

— Легкие ноги могут бежать здесь быстрее, — сказал Арагорн. — Быстрее может быть, чем подкованные железом орки. У нас есть возможность сократить расстояние.

Они двинулись цепочкой, как стая собак на сильный запах, в глазах их светилось оживление и надежда. Прямо на запад вел протоптанный орками широкий след: сладкие травы Рохана почернели там, где проходили орки. Вскоре Арагорн крикнул и свернул в сторону.

— Стойте! — закричал он. — Не ходите за мной! — Он быстро побежал направо, в сторону от главного следа: он увидел уходящие туда следы, отделившиеся от главного пути следы маленьких необутых ног. Однако вскоре их перекрыли следы орков, также шедшие от главного следа, потом все следы резко повернули обратно и затерялись на общей тропе. В самой дальней точке Арагорн наклонился и поднял что-то из травы, потом побежал назад.

— Да, — сказал он, — следы совершенно ясны: это следы хоббита. Я думаю, Пиппина. Он меньше Мерри. И взгляните на это! — В его руке что-то блеснуло в лучах солнца: только что распустившийся буковый лист, такой прекрасный и необычный в этой безлесой долине.

— Брошь с эльфийского плаща! — воскликнули одновременно Гимли и Леголас.

— Зря листы Лориена не падают, — сказал Арагорн. — И случайно тоже не могут упасть — это знак для тех, кто идет по следу. Я думаю, именно с этой целью Пиппин убежал в сторону.

— Значит, по крайней мере, Пиппин жив, — сказал Гимли. — И он воспользовался своим разумом, да и ногами тоже. Это утешительно — мы преследуем орков не напрасно.

— Будем надеяться, что он не слишком уж дорого заплатил за свою храбрость, — сказал Леголас. — Идемте! Быстрей! Мысль о том, что этих веселых юношей гонят, как скот, жжет мне сердце.

Солнце высоко поднялось в полдень и начало медленно спускаться. Легкие облака надвинулись с моря на далеком юге и были унесены ветром. Солнце садилось. Тени росли. Охотники продолжали свой путь. Прошел целый день с момента гибели боромира, и орки были все еще далеко впереди. На равнине их не было видно.

Когда спустился ночной мрак, Арагорн остановился. Лишь два раза за весь день они недолго отдыхали, и теперь двенадцать лиг лежало между ними и восточной стеной, на которой они стояли на рассвете.