Джон Толкин - Дружество Кольца

О том, что происходило в дальнейшем, свидетельствуют уже не предания, а летописи: время легенд заканчивается, уступая место настоящей хоббитской истории. В 1601 г. Третьей эпохи братья Бланко и Марчо — оба, само собой, скрытни — заручились у короля в Форносте[3] жалованной грамотой и сманив за собой великое множество хоббитов, пересекли мутную реку Барандуин. Перейдя Мост Каменных Луков, воздвигнутый Северным Королевством во дни величия, они стали обживать вольные земли, лежавшие между рекой и Дальним Всхолмьем. Требовалось от них за это всего ничего: следить за сохранностью Великого Моста, поддерживать в порядке прочие мосты и дороги, держать подставы для королевских гонцов и, конечно же, признавать верховную власть короля.

Собственно хоббитское летоисчисление начинается именно с переправы через Брендивин (так хоббиты переиначили название реки), и год этого достопамятного события считается Годом Первым — дальнейший отсчет ведется от него.[4] Блуждания наконец завершились. Новоприобретенный край полюбился хоббитам, и остались они там навсегда, а поскольку за рубежи почитай что носу не казали, то вскорости опять выпали из истории эльфов и людей. Покуда правило Северное Королевство, хоббиты числились его подданными, но жили своим укладом, управлялись собственными вождями, а в дела большого мира никоим образом не встревали. Правда, если верить их летописям, хоббиты снарядили отряд лучников на подмогу Форносту в войне с чародеем из Ангмара, но в людских хрониках подтверждения этому не находится. Так или иначе, в той войне пришел конец Северному Королевству, но хоббитов беда миновала. Никто на их край не позарился, и остались они жить-поживать, будто ничего не случилось. Верховной власти над ними теперь не было, а из числа своих вождей хоббиты избрали тана и доверили ему старшинство. После Черного Поветрия 37 года край добрую тысячу лет не знал ни войн, ни иных напастей. Хоббиты множились и процветали до самой Нескончаемой Стужи и последовавшего за ней страшного голода, унесшего тысячи и тысячи жизней. Но ко времени нашего повествования дни Смертной Голодухи (1158–1160 гг.) давным-давно позабылись, и хоббиты основательно привыкли к жизни благополучной и безмятежной. Земля щедро делилась с ними своими плодами — только не ленись руки прикладывать. Ведь хотя ко времени прихода хоббитов край лежал в запустении, прежде был он богат и ухожен — славился тучными нивами, угодьями и виноградниками.

Между Дальним Всхолмьем и Брендивинским мостом земли Хоббитании простирались на сорок лиг, а между вересковыми пустошами на севере и южными топями лежало и того больше — лиг пятьдесят. Хоббиты обустроили этот уголок по-своему, сделали его спокойным и благодатным, а о бедах и тревогах внешнего мира вспоминали все реже и реже. Тишь, гладь и довольство стали казаться им чем-то естественным, само собой разумеющимся, ровно в Средиземье иначе и не бывало. Хранителей, попечениями которых поддерживался столь долгий мир, они попросту забыли — если вообще знали. Возможно, хоббиты и чувствовали, что живут в хранимом краю, но кто его хранит, от кого да почему, предпочитали не задумываться.

Чего-чего, а воинственности сами они были лишены напрочь, усобиц между ними отродясь не водилось. Конечно, в былые годы случалось и им дать кое-кому отпор — в нашем суровом мире без этого никак, — но во дни Бильбо о том сохранились лишь предания. Первая и единственная битва в истории Хоббитании — Зеленопольская Сеча — произошла в 1147 г., когда Бандобрас Тук отразил вторжение орков. Климат и тот смягчился: нашествия волчьих стай в прежние суровые зимы стали бабушкиными сказками. Не то чтобы в Хоббитании не осталось никакого оружия, но все имевшееся красовалось по стенам да над каминами, а то и вовсе пылилось в музее главного хоббитанского поселения, звавшегося Грабарней. Музей этот именовался Мутень-Хороминой. Мутень — слово не иначе как старохоббитское: так испокон веку называли вещи вроде бы справные, но бесполезные, какие к хозяйству не приспособишь, а выбросить рука не поднимается. Этакой мутени по домам валялось изрядно: из подобного добра подбирали подарочки, какие по много раз переходили из рук в руки.

Однако привычка к миру и благоденствию никоим образом не изнежила хоббитов. Стойкости им было не занимать, а запугать — не говоря уж о том, чтобы зашибить, — кого-либо из них было ой как непросто. От души радуясь всем благам жизни, они — во что трудно было поверить, глядя на их пухлые, румяные щеки да кругленькие животики, — умели сносить лишения и невзгоды безо всякого нытья, с твердостью и спокойствием. Охоту ради забавы хоббиты не признавали, по пустякам не сердились, но при всей незлобивости могли, когда припечет, взяться за оружие. Зоркий глаз и твердая рука делали их отменными стрелками, да и не только стрелками. Звери, из тех, что норовят разорять курятники или огороды, усвоили накрепко: коли хоббит наклонился за камнем — надо уносить ноги.

Первоначально — во всяком случае, согласно общему поверью — все хоббиты жили в норах. Подземные обиталища и по сей день считаются у них особенно уютными, но со временем им пришлось освоиться и с другим жильем. По правде сказать, во дни Бильбо старинным манером жили только самые бедные и самые богатые хоббиты. Бедняки рыли норушки без затей, с единственным окошком, а то и вовсе без оного, тогда как богатеи, придерживаясь исконного обычая, сооружали удобные подземные покои, со множеством разветвленных ходов и просторных залов, называвшиеся на старый лад «смиалами». Но для таких жилищ подходило далеко не всякое место. Население между тем росло, и, обживая низины, хоббиты начали строить наземные дома. Ну а затем и на всхолмьях, даже в таких древних поселениях, как Хоббитон, Тукборо или стольная Грабарня на Забеленных Кручах, появились деревянные, кирпичные и каменные строения. Чаще всего их возводили мельники, кузнецы, канатчики, тележники и прочие ремесленники. К тому же хоббиты давным-давно, еще когда в норах жили, имели обыкновение строить сараи и навесы. Что же до усадеб с амбарами и прочими пристройками, то, по общему мнению, обычай строить их повелся от жителей болотистых прибрежий Брендивина, что в Восточном Уделе. Тамошние хоббиты в слякотную погоду хаживали в гномьих башмаках. Не приходится сомневаться в том, что эти большеногие крепыши вели свой род от схватней: у многих из них подбородки обрастали волосом, что пятки, а ведь ни у расторопов, ни у скрытней бород в помине не бывало. Обитатели Топей и Баковин — околотка на восточном берегу реки — поселились в Хоббитании позже других. Явились они откуда-то с юга: и по сию пору у них в ходу особые имена и диковинные словечки, каких в иных местах и не слыхивали.