Джон Толкин - Дружество Кольца

Об устроении Хоббитании

Хоббитания делится на четыре части, называемые Уделами: Северный, Южный, Восточный и Западный, а Уделы, в свою очередь, на округа, которые большей частью и по сей день именуются в честь старинных и почтенных родов, некогда их заселявших. Со временем, конечно, многие старые семьи расселились по всей Хоббитании, и ежели Туки и посейчас чуть ли не все живут в своих Туковищах, то с теми же Беббинсами или там Сведунами дело обстоит иначе. Помимо Уделов, в состав Хоббитании входят еще и два Околотка: Восточный принято называть Баковинами, ну а Западный без затей — Западным Краем. Его присоединили к Хоббитании в 1462 г. по Л.У.

В ту пору в Хоббитании по существу не было никакого «правительства», и каждый род управлялся со своими делами самостоятельно, благо сводились эти дела главным образом к тому, чтобы вырастить урожай, собрать его, наготовить еды да всю ее умять. При всей домовитости хоббиты в большинстве своем не скупердяи, а уж паче того не завистники. Зариться на чужое у них не в обычае, а потому усадьбы, хутора, мастерские и лавки хозяев не меняли — многие семьи владели ими из поколения в поколение.

Разумеется, в Хоббитании сохранялась память о том, что в Форносте, который хоббиты на свой лад называли Северестом, некогда правили великие государи, хотя королей этих уже добрую тысячу лет не было и даже развалины их столицы давно заросли бурьяном. Хоббиты почитали себя живущими во вполне благоустроенном государстве и о диких народах и всякой нечисти (вроде троллей) отзывались пренебрежительно — эти, дескать, «и о королях-то не слыхивали». Древним королям приписывали хоббиты все действующие законы, каковые называли Правилами и соблюдали безо всякого принуждения, считая, во-первых, освященными стариной, а во-вторых, мудрыми и справедливыми.

Более всех прочих в Хоббитании чтили славный род Туков, старейшины которого уже несколько столетий носили титул тана, перешедший к этому семейству от Старобаков. Тан созывал всеобщий сход, а также возглавлял ополчение; впрочем, надобность в ополчении возникала лишь в годину опасности, чего не случалось так долго, что звание тана стало не более чем знаком почтения. Это, однако, ничуть не умалило первенства Туков, ибо род сей был весьма многочисленным и богатым. Едва ли не в каждом поколении представители этого семейства отличались буйным норовом и любовью к приключениям, правда, последнее хоббиты достоинством отнюдь не считали, но Тукам прощали — у богатеев свои причуды. Старейшину рода по традиции величали Нонешним Туком, а в особых случаях и полным именем с добавлением порядкового номера (например, Айсенгрим Второй).

Но почет почетом, а всеми текущими делами со временем стал заправлять городской Голова Грабарни, а заодно и всей Хоббитании, избиравшийся на Вольной ярмарке в Забеленных Кручах. Ярмарка собиралась раз в семь лет на Хмелины, иными словами, в самой середине лета. Впрочем, «заправлять» — слишком громко сказано, ибо чуть ли не главной обязанностью Головы было непременное присутствие на застольях, устраиваемых по случаю праздников. И уж чего-чего, а праздников в Хоббитании хватало. Правда, заодно Голова исправлял еще две официальные должности — других-то властей у хоббитов не было. Он числился Почтмейстером и Первым Ширрифом, а стало быть, отвечал за доставку писем и надзор за порядком. Хоть далеко не все хоббиты владели грамотой, но зато уж каждый вразумленный по этой части писал без передыху всем друзьям и избранным родичам — к кому не мог заглянуть, прогуливаясь после обеда. Потому-то письмоноши значительно превосходили числом ширрифов — служителей правопорядка, вроде полицейских. Никаких мундиров те, понятное дело, не носили, а единственным их отличием являлось перо на шляпе.

По существу ширрифы были обыкновенными сторожами, надзиравшими не столько за народом, сколько за скотиной — чтобы поля не вытаптывали, да потрав не случалось. Во всей Хоббитании этих бравых молодцов насчитывалась ровно дюжина — по трое на Удел. Правда, речь идет о так называемых удельных ширрифах, занятых исключительно внутренними делами. Помимо них в Хоббитании имелся непостоянный по численности отряд, которому поручался присмотр за границами. В Околотках, скажем, ширрифов требовалось побольше, чем во внутренних землях, — на то они и Околотки. Там ведь всякий народ околачивается, и Большуны забредают, да и иных разных шалопутов заносит.

К началу нашего рассказа этаких шалопутов развелось на рубежах великое множество. В Грабарню стекались жалобы и донесения о появлении диковинных чужаков, что шастали вдоль границ, норовя их нарушить. Что-то шло не так, жизнь начинала выбиваться из привычного русла, хотя поначалу никто не придавал этому особого значения. Бильбо, и тот не задумывался над тем, что кроется за такими вестями. С достопамятного его путешествия минуло уже шестьдесят лет, и он был староват даже по хоббитским меркам — ведь за столетний рубеж переваливает не больше половины хоббитов. Бодрости у него не поубавилось, богатство, добытое в скитаниях, судя по всему, за эти годы не истощилось, а много ли имелось сокровищ, да каких, — того Бильбо не открывал даже Фродо, любимому своему племяннику. А о найденном Кольце и словом не обмолвился.

Как рассказывается в книге «Хоббит», в один прекрасный день у дверей Бильбо объявился могущественный маг Гэндальф Серый, а с ним тринадцать гномов: отпрыск королевского рода Торин Дубовый Щит да дюжина его сотоварищей. И в этой-то распрекрасной компании апрельским утром 1341 г. по летосчислению Хоббитании Бильбо, к превеликому своему удивлению, отправился на восток добывать несметные сокровища гномов, наследство владык Подгорного королевства, запрятанные в Эреборе. Вроде бы безнадежная затея обернулась удачей: с угнездившимся под горой и сторожившим клад драконом удалось покончить. Поход завершила битва Пяти Воинств, но хотя в ней явлено было немало доблести и сам Торин геройски сложил голову, в пространных летописях Третьей эпохи это событие удостоилось бы от силы нескольких строк, когда бы не другое — некое происшествие в пути.

В Мглистых горах, по дороге к Глухоманью, на путников напали орки; Бильбо отстал от своих и заплутался в орочьих пещерах и подгорных туннелях. Темень там стояла хоть глаз выколи, выбираться он пытался на ощупь, а потому шарил руками где ни попадя — да и нашарил лежавшее на камне кольцо. А нашарив, сунул в карман: не пропадать же добру. Тогда это казалось случайной находкой.

В поисках выхода Бильбо спускался ниже и ниже, к самым корням гор, и под конец забрался так глубоко, что дальше ходу не было. Там, в мрачных глубинах, куда никогда не проникал свет, лежало холодное озеро, посреди которого на скалистом острове жил Голлум, существо мелкое, но пакостное. Он плавал по озеру в утлой лодчонке, ловко подгребая плоскими ступнями, таращился во тьму огромными, бледно светящимися глазами, длинными цепкими пальцами вылавливал слепых от рождения рыбешек и пожирал их живьем. Впрочем, ел Голлум живность всякую, даже орков, если удавалось подстеречь какого-нибудь да придушить. В этом ему помогало тайное сокровище: еще в ту пору, когда он жил на свету, Голлуму в руки попало золотое кольцо, надев которое, становишься невидимым. Голлуму кольцо было дороже всего на свете: он называл его «моя прелесть» и разговаривал с ним, даже когда не имел при себе. А такое случалось часто — кольцо Голлум надевал только на охоту, орков выслеживать, а так берег и хранил его в потаенном месте на своем острове.