Андрей Зинчук - ОЧЕНЬ Петербургские сказки

После этого Аглая прошептала:

– И еще я, наверное, в детстве умела летать. Честное слово. – И она в волнении посмотрела на небо, где чертили над лагерем большие птицы.

– Ни в жисть не поверю, – покачала головой Петровна.

– В самом деле. – Аглая сбросила с себя тяжелую верхнюю одежду и, проверив карманы, вытряхнула из них на землю булочки, конфеты, пирожки и запрыгала на месте, словно стараясь избавиться от "наетых" килограммов. После чего смешно и быстро замахала руками, как воробей крыльями. – Никак!… – через некоторое время призналась она и принялась искать, с чем бы ей расстаться еще.

– Диктора оставь своего! – подсказала ей Лизка.

– Диктора? – переспросила вдруг вновь задохнувшаяся Аглая и облизнула пересохшие губы. – Нет!… – Однако видно было, что она колеблется. Наконец, на что-то решившись и не без труда расставшись с галстуком-косынкой, подпрыгнув, она ненадолго зависла в воздухе: на самую малость, буквально на пару каких-то сантиметров.

– Ну, в детстве-то я еще и не такое могла! – хвастливо заметила Лизка. Она так же быстро избавилась от верхней одежды, но так же, как и Аглая, взлететь сразу не смогла.

– Ключ кинь! – крикнула ей Аглая.

– Ка-а-акой еще ключ? – не поняла Лизка.

– Матерьяльный! К постижению основных проблем современности!… "Блемсо", "ксаэн", – всю эту "саленину" твою, – объяснила Аглая.

– Тьфу на тебя! – плюнула Лизка. – С нами нечистая сила! – С этими словами она подпрыгнула и тоже ненадолго зависла в воздухе.

Подошла очередь попробовать свои силы самой из них старшей:

– А я, эх!… – Она разоблачилась, подпрыгнула, но в воздухе удержаться не смогла и упала. – Отчество мое каменное… – с непонятной грустью прошептала она.

– Не зашиблась, Петровна? Че выеживаешься? – весело крикнули ей Лизка с Аглаей. И прислушались:

– …а не то вполне могли бы облететь земной шар, как космонавты, на восток, – бормотала Петровна. -…вот он сам бы собой и кончился. Истек бы чисто астрономически, этот конкретный четверг. Не устоять ему против науки! Помните, диктор сказывал? – Петровна на секунду замолкла и вдруг начала говорить, не переставая: – Как это было в детстве?… Тут вокруг оно серое и чужое, а в детстве все было своим, удивительным, цветным и сверкающим – все совершенно: сказки, лето, счастливые сны… А на носу уже осень, новая эпоха, другое тысячелетие. А там, глядишь, и иные сказки появятся – где уж нам с ними тягаться! Чем сгодиться в сказочном чужом будущем?… С нашим-то немереным четвергом?…

Лизка с Аглаей переглянулись, подняли Петровну с земли, осторожно подхватили под руки и унесли ее, беспрерывно болтающую, под небеса, навстречу восходящему солнцу…

…Чтобы через некоторое время появиться с другой стороны лагеря, но уже вдвоем, без Петровны.

заключительная, которая по смыслу вполне могла бы претендовать на роль первой главы

Неторопливый рассвет продолжался. Погода, все это время бывшая вполне приличной, начала портиться. Вы чувствовали когда-нибудь, как наступает осень? Не задевала ли вашего сердца ее тонкая и, если так можно выразиться, хрустальная грань? До этой минуты еще было лето (лето! лето!), но вот его уже нет, и началась осень: как будто кто-то впрыснул в кровь немного трезвящего холода.

Первой через давно сорванные ворота в лагерь вошла Аглая, пошатываясь после трудного перелета.

– Преодолели, кажись, – заметила она, озираясь по сторонам и стараясь побыстрей отдышаться. – Только ведь…

– Молчи, молчи!… – не поспевала за ней Лизка. – Видела, как живут люди?

– Мрак, – коротко ответила Аглая. – А мы-то точно перебрались? Как это проверишь?

Лизка пожала плечами. На пробу они спели негромко первую пришедшую на ум пионерскую песню безо всякой, впрочем, надежды на успех. И вдруг, как эхо из ближнего леса, долетел до их слуха какой-то странный многоголосый шум. Лизка насторожилась:

– Слышала?

– Ну, эхо, – скучно ответила Аглая.

– А почему слова другие? Почему? – не унималась Лизка.

Аглая задумалась:

– Да, в самом деле? Кто ж тогда это будет такой? Ну-ка, если еще разок?

Они попробовали спеть опять. И опять в ответ – странный многоголосый шум.

– Слова другие, а мотив тот же самый! Это как?… – раздумчиво спросила Лизка.

И тут Аглая сообразила:

– Да никак это пионерчики? Пионерчики вернулись? Новая их смена подъехала?! Петровна, думаю, была бы счастлива.

– Да, Петровна… – Лизка смахнула вдруг набежавшую слезу. – Лети в столовку, протирай столы, разжигай котлы, Аглайка! – негромко, чтобы ободрить и себя, и сестру, вскрикнула она.

– Потом! Потом! – замахала руками Аглая. – Мы все это еще успеем! Слышь, Лизка, а ну как мы их накормим, напоим и спать уложим, а они утром снова исчезнут?…

Вопрос этот, надо сказать, застал Лизку врасплох:

– Надо как-то сделать, чтобы не исчезли, – через некоторое время ответила она.

Аглая из-под руки вгляделась вдаль: с другой стороны лагеря, за заросшим прудом, где был второй въезд, стояли на дороге два загадочных крытых, будто военных, грузовика, из которых сыпались на землю легкие, похожие на шахматные, фигурки.

– Не, слышь, не пионерчики это, кажись. Как сказала бы Петровна, "галстухи у них не те!" – заключила Аглая.

– Кто ж это тогда? – наморщила лобик Лизка. – Может, все-таки покушение? Нет? – И, видимо, затем, чтобы заставить Аглаю улыбнуться, фальшиво схватилась за сердце: – Ой!

– Не, совершенно не такие! – повторила Аглая, но, чтобы в свою очередь успокоить Лизку, добавила: – Но тоже, впрочем, мальчики, девочки… А помнишь, Аглайка, скаутов когда-то давно? Правда, ты тогда ну совсем еще маленькой была!

– Ничего не маленькой! – надулась Лизка. – Я очень даже прекрасно их помню! Все время прячутся, как индейцы, буквально по нескольку дней, песни тоже поют… А Петровна сказала бы на это, наверное, следующее…

Аглая ничего не успела возразить Лизке, потому что в этот момент из глуби барака неожиданно выступила… Петровна, похожая на королеву, только вместо мантии с волочащимся куполом парашюта за спиной.

– Подойдет к тебе какой-нибудь один такой и спросит: бабушка, а не к вам ли это стрела моя залетела? Третий день найти ее не могу! – вступила она в разговор без всякой паузы. – Ты отдай ему стрелу, Аглая. Ладно? Вырастит в мущщину – она ему еще пригодится. Слышите, на танцплощадке? Никак уже танцы затеяли, мущщины эти невеликие?… (Слышите? Слышите первые такты лучшего в мире танго "Маленький цветок"?) Сейчас на стадион кинутся. А потом на залив… (Помните, помните? – тропинка "на залив ведущая, через камыш протоптанная"?) А потом еще куда-нибудь… А у нас с вами флагшток пустой!…