Иар Эльтеррус - Девятимечье

— Понятно. Значит, благая цель, — прошипел мирр, скалясь. — Ладно, я им это еще припомню… Кулэйт, а ты сам-то какое отношение ко всему этому имеешь?

— Ну как тебе сказать… Я — ученый-социолог, политолог и очень много чего еще — профессия демиурга, как у нас называют разработчиков новых цивилизаций, обязывает иметь много специализаций. Я был лучшим в свое время… — его голос стал грустным. — Больше всего на свете я хотел создать настоящую идеальную цивилизацию, где никто не будет причинять боль другому, где все будут счастливы… ну, утопию, короче говоря. Я начал учиться на демиурга, отлично сдал все экзамены, даже защитил диплом по сложнейшей теме — «устойчивое государство, основанное на жестокой религии, подразумевающей жертвоприношения разумных». Ну, он, конечно, не так назывался, но общая суть такая. Я для диплома проработал такую цивилизацию. С привлечением демона, с добровольным жертвоприношением, с жесткой церковной иерархией и так далее. Диплом защитил, начал работать по специальности, вскоре поднялся до главного инженера-демиурга, работал, работал, работал… Я сейчас уже не вспомню, сколько цивилизаций я разработал, но точно знаю, что несколько моих проектов подготавливались к реализации. Кстати говоря, для вашей расы общество моделировал тоже я, в обоих вариантах.

— Обоих?

— Да. Сперва вам дали развиваться естественным путем, с минимальной коррекцией. Увы, спустя семьсот лет ваша цивилизация, слишком увлекшаяся генетическими мутациями, была уничтожена как потенциально опасная для всего мира. Вас создали заново, предоставив возможность естественного развития в условиях средневековья, в вашем случае эксперимент заключался в другом.

— И в чем же?

— Было интересно узнать, сможет ли хищная по биологическому происхождению раса максимально приблизиться по менталитету к людям. Судя по твоему рассказу — эксперимент удался отлично! Вы почти полностью утратили расовую индивидуальность, превратившись в полное подобие людей, разве что внешность у вас другая. А законы, менталитет, мировоззрение… да что там мировоззрение, у вас инстинкты почти человеческие, у вас даже организмы изменились, ваши самки рожают одного, редко — двух детенышей, как правило, не больше четырех детенышей за всю жизнь самки, хотя в норме должны приносить по десять-двенадцать приплодов по три-пять детенышей за раз! У вас брачных игр нет, их заменили человеческие ухаживания! Вы стали моногамны, хотя для вас полигамия должна была быть нормой жизни. У вас даже гомофобия точно такая же, как у людей, хотя ее вообще не должно быть, как таковой!

— Хватит! — взвился Йон. — Хватит, я уже наслушался!

— Ой, извини, — виновато пробормотал Кулэйт. — Ладно, вернусь к своей истории. Так вот, я работал, мои работы были востребованы, все такое… а надо заметить, что инженеры-демиурги, как правило, не знают о промежуточных результатах. Да и вообще, очень редко покидают свои лаборатории. Да и человеческого желания на всем поставить свою подпись «это сделал Я!» у нас нет. Так что кто-то может реализовать разработанный когда-то кем-то проект, а демиург-разработчик узнает об этом лет через шестьсот или даже больше… Так получилось и со мной. Я сидел в своей лаборатории — вот в этой самой, кстати говоря. Сидел, разрабатывал, ставил эксперименты на моделях и все пытался найти тот самый идеал. И тут ко мне приходит один старый приятель, мы с ним учились вместе, только он пошел не на разработчика, а на реализатора. В общем, приходит он ко мне, довольный, и говорит, что реализовал и запустил мой старый проект, и лет через двести можно будет кое-что очень интересное посмотреть. Я был в недоумении — что за проект. Он мне показывает мою дипломную работу…

Я до сих пор не знаю, как не кинулся на него тогда. Понимаешь, я же просто теоретическую модель сделал, для диплома, не для реализации! Там же жуть кромешная, там для демона, который держит систему страны, подпитка только болью чужой возможна! Добровольные и не очень жертвоприношения, и вся прочая гадость, вроде инквизиции! Только теоретическая работа! А он ее реализовал. На живых людях!

Мне совесть не позволила оставить все, как есть. В конце концов, это я придумал ту кошмарную цивилизацию, следовательно, я был виноват… В общем, я стал добиваться встречи с высокопоставленными драконами, пытался докричаться до Совета, и так далее… а потом мне посоветовали хоть раз побывать в человеческих и прочих странах, и посмотреть, как оно на самом деле бывает.

Я послушал добрых советов и полетел. Знаешь, на всю жизнь насмотрелся. Самое противное — я вот наблюдаю за какой-нибудь страной, за ее скотскими законами, за жестокостью и несправедливостью — и вижу, кто из знакомых реализаторов это делает, как он это делает, какие лично мои разработки, порой измененные — но все равно мои, использует…

Тогда-то я и понял окончательно, что этот мир — просто огромный эксперимент для драконов. Что им плевать на результат, важен только процесс, для них эксперимент — самоцель.

Не знаю, чего я хотел добиться, но я таки дорвался до Совета. Высказал все, что думаю по этому поводу, меня выслушали довольно вежливо, сказали, что понимают мои чувства, но я неправ, потому что не вижу великой цели, до которой ровно один шаг, и все те несчастные люди, эльфы, орки, гномы (они, кстати, в результате совсем вымерли), мирры и прочие, которые сейчас страдают и мучаются — они не просто так страдают и мучаются, а ради прекрасного и светлого будущего своих потомков. Я сделал вид, что им удалось меня убедить, а сам принял решение расшатывать систему изнутри, переманивать молодежь на мою сторону.

Вот только они мне не поверили. И когда я вернулся в свою лабораторию, отсюда потихоньку перевели всех ученых, вывезли самое ценное оборудование — и в одно далеко не прекрасное утро я проснулся, и обнаружил, что я здесь один, а выход надежно закрыт.

Как я бился, как я пытался отсюда выбраться — но бесполезно… Они позаботились, чтобы я издох здесь со всеми своими вредными мыслями. Понимаешь, у драконов не принято, как у людей, убивать сородичей. По крайней мере — напрямую. А тут… пищевой синтезатор, системы очистки воздуха, все прочее… я прожил в полном одиночестве еще пятьсот лет. Потом… не помню, что потом было. Свихнулся, наверное, и залег в анабиоз. Но перед этим снял слепок своей личности и загнал в компьютерную систему, наподобие искина — только понятия не имею, зачем. Вот так вот, — Кулэйт тяжело вздохнул, и замолчал.

Молчал и потрясенный историей дракона Йон. Надо же, прожить несколько веков и сохранить такую наивность… И ведь не позволил себя переубедить принципиальный ученый, хотя не мог не понимать, как рискует. Да и пять веков в полном одиночестве… брр!