Джулиана, или Ведьминские козни (СИ) - Кальк Салма

— А вы её сложно не любите? — хмыкнул Дюран. — Не отвечайте, это абсолютно риторический вопрос. Я вас понимаю и изумляюсь разве что вашему долготерпению. Барышня в самом деле неприятная. Может быть, она хотя бы работала прилично?

— Бернар, вы не первый, кто задает мне этот вопрос, — улыбнулась Элоиза. — Нет, работала она ровно так же, как и всё остальное делала. И увольняю я её в первую очередь за нежелание работать. Во всяком случае, я ей об этом сообщила именно в такой формулировке, вопросы о ведьмах мы не поднимали.

— Разумно, — согласился Дюран. — Скажите, я вам еще нужен? Представление об увольнении Паолы я подпишу немедленно, мы с Софией согласуем формальности.

— Идем сейчас, я тоже с тобой, — Лодовико отставил чашку и поднялся.

— Гаэтано, пригласишь сюда госпожу Уильямс через… — Марни вопросительно взглянул на Лодовико.

— Я быстро, до Софии и обратно, — ответил тот и они с Дюраном скрылись за дверью.

— Через четверть часа, — закончил Марни.

— Да, шеф, — Гаэтано поднялся и тоже вышел.

— Элоиза, вы знаете, что отец Джулианы звонил Шарлю?

— Нет, — удивилась она. — Шарль мне ничего не говорил.

— Да он и мне не говорил, — усмехнулся Марни, — говорил Варфоломей. Шарль сказал, что это наше дело, и мы сами разберемся, и что если вы барышню увольняете — значит, так тому и быть.

— Или отец проявил большую разумность, нежели дочь, или Шарль — наш добрый ангел, — улыбнулась она.

— Понемногу и того, и другого, — улыбнулся он в ответ.

— Мы же справимся, да?

— Вы еще спрашиваете, сердце моё? — он взял её ладони в свои. — Да мы уже справились, осталась сущая ерунда. Даже не так — на самом деле, это вы справились. А мы вам немного помогли.

Когда несколько минут спустя в кабинет вошел Лодовико, они так и сидели — молча и держась за руки.

* 69 *

Для разговора с Джулианой на всякий случай подготовили большой монитор — был призван вчерашний Макс и он держал под рукой разного рода записи и документы, ему в помощь придали Октавио. Все чашки и бокалы тот же Октавио, повинуясь взгляду монсеньора, затолкал в шкаф — потом, мол, разберемся. И когда Гаэтано привел Джулиану, обстановка в кабинете была самая строгая.

— Садитесь, госпожа Уильямс, — Марни кивнул на свободный стул.

Джулиана была бледна и напугана, она искренне не понимала, о чем с ней можно говорить, да ещё такой компанией — ведь уже всё сказано, не так ли? Она обвела затравленным взглядом сидящих за столом, то есть Элоизу, Марни, Лодовико, Гаэтано. Макса было практически не видно из-за монитора, а Октавио нарочито небрежно опирался о дверной косяк.

— Госпожа Уильямс, мы хотим услышать от вас всю историю, — начала беседу Элоиза.

— Историю? — изумилась Джулиана.

— Да. Расскажите нам, пожалуйста, о том, кто такая Джузеппина делла Рива и зачем вы с ней контактировали.

— Я не понимаю, о чем вы. Я не знаю, кто это такая, — пробормотала девушка.

— Джулиана, будет лучше, если вы расскажете всё сами. Признание в каком-либо неблаговидном поступке — уже путь к осознанию и раскаянию, как сказал бы отец Варфоломей, — Элоиза напустила на себя вид усталый и почти безразличный.

— Да нечего мне вам рассказывать! — взвизгнула Джулиана.

Марни вопросительно глянул на Гаэтано, тот — на Макса.

— Макс, показывай.

Макс развернул монитор так, чтобы было видно в первую очередь именно Джулиане.

— Посмотрите, госпожа Уильямс, — предложил Гаэтано. — Мы все эту запись уже видели, нам она не слишком интересна.

На мониторе появилось изображение дома ведьмы. Из стоящей перед домом белой машины выбрались Джулиана и Паола Перини, и отправились внутрь. Камера с радиоуправлением на некотором отдалении последовала за ними, добралась до порога дома, затем переместилась к окну. Жалюзи были открыты, открыта и форточка, и вот как раз в эту открытую форточку и проникла камера, между шторами прямо в комнату.

Далее Джулиана смогла увидеть, как ведьма выгоняет её.

— Скажите, госпожа Уильямс, что за предмет вы приносили ведьме? — хмуро спросил Лодовико.

— Это… это моя вещь, — пробормотала Джулиана. — Это мой браслет, вот этот, — она показала на тонкую золотую цепочку вокруг запястья. — Я хотела, чтобы ведьма привлекла ко мне удачу…

— Звук, пожалуйста, — произнес Марни.

Звук появился, он был не идеален, но вполне можно было разобрать, о чем речь.

— Госпожа Уильямс, так получается, что это была вовсе не ваша вещь? Скажите, чья? — сощурился Гаэтано.

— Я слышал, что у неё на комоде вчера видели пропавшую драгоценность госпожи де Шатийон, — заметил Октавио, все так же подпирающий дверной косяк.

— А кто видел-то? — взорвалась Джулиана. — Кто? Ну скажи? Ты что ли? Так я тебя на порог не пускала ни разу, сколько ты ни лез, ничего ты не видел, не ври!

— А никто и не говорит, что это был я, — ехидно улыбнулся Октавио.

— Кто тогда? Дура Кьяра? Так это она сама её и украла, пол мыла и украла, она же нищая, для неё такая вещь — целое сокровище! А у меня своих украшений хватает!

— Тогда скажи, почему ты всё время на свиданиях подарки выпрашивала, а она ни разу такого себе не позволяла? Наверное, наоборот, нищий здесь кто-то другой, — ухмыльнулся Октавио, но усмешка увяла под ледяным взглядом Марни.

— А ты поищи в её комнате, вот и увидишь! — злобно прошипела Джулиана.

— Где сейчас госпожа Маури? — быстро спросил Лодовико.

— Минуту, — Октавио выскочил в приёмную и было слышно, как звонил на пост охраны. — Приехала полчаса назад, пошла работать, — прокричал он оттуда через минуту.

Лодовико взялся за телефон и попросил поискать пропавший предмет в комнатах двух названных барышень.

— А мы тем временем продолжим… Госпожа Уильямс, куда вы дели чашку из моего сервиза? — спросила Элоиза.

— Я её взяла, чтобы за собой помыть, и случайно разбила, — с готовностью ответила Джулиана, видимо, этот ответ она заготовила давно и даже как будто успокоилась.

— Знакомы ли вам эти предметы? — Элоиза взяла лист бумаги, положила на стол, и высыпала на него из серебряного контейнера семь злополучных булавок.

— Это булавки, — пожала плечами Джулиана. — Не знаю о них больше ничего.

Элоиза собралась, сосредоточилась и взглянула ей прямо в глаза, девица даже отшатнулась.

— А теперь, пожалуйста, правду. Всю, как есть. Ясно? Я знаю, что было на тех булавках. Я знаю, что было в чашке. Я говорила сегодня с ведьмой. Я знаю всё, и хочу, чтобы остальные тоже это знали, — она себя не видела, но подозревала, что вид у неё в этот момент должен быть жутковатый.

— Ой, — пискнула Джулиана, глаза её распахнулись широко, в них плескался страх. — Да. Скажу. Только не делайте со мной ничего!

И гладко, как по писаному, стала рассказывать. О том, как к ней после возвращения с каникул подошла Паола и предложила съездить к ведьме, как ведьма дала ей эти самые булавки и сказала воткнуть в кресло Элоизы. Булавки должны были вызвать недомогание, и Элоиза должна была отправиться на больничный, а то и вовсе в больницу, а Джулиана будет тут как тут, и монсеньор обратит на неё внимание. Булавки не помогали, Элоиза не болела, и тогда Джулиана поехала к ведьме еще раз. Та дала ей порошок, наказала высыпать его в кофе соперницы — мол, тогда она непременно рассорится с любовником. И попросила принести её вещь. Джулиана и принесла — ту самую чашку из-под кофе, в которой была отрава. Но ведьма сказала, что в этом предмете нет отпечатка личности владельца, и он ничем не поможет. И тут Элоиза куда-то уезжает! Больше, чем не неделю! Подробностей никто не знал, но ведь уехала! Правда, и к монсеньору подобраться не получилось, и она слишком быстро вернулась, монсеньор не успел её разлюбить!

Шум в приемной прервал драматический рассказ. Октавио выскочил и тут же вернулся вместе с Гвидо Форте и Марко Массари. За ними осторожно зашла Кьяра.

— Донна Эла, мы нашли вашу вещь, — сказал Гвидо и положил на стол перед Элоизой её шпильку в прозрачном пакете.