Руины Горлана - Фланаган Джон

Барон невольно усмехнулся. В школе книжников ученики были самыми прилежными. Там почти никогда не повышали голоса. Сам Аралд находил их занятия скучными до крайности, и вряд ли ему пришло бы в голову назвать это место хаосом.

— Поверю вам на слово. — Затем, обращаясь к Джорджу, барон прибавил: — Будь по сему, Джордж, то, о чем просишь, будет исполнено. Завтра утром явишься в школу книжников.

Джордж неловко повозил ногами.

— Бу-бу-бу, — пробубнил он, и барон снова подался вперед, хмурясь от усилия разобрать еле внятные слова:

— Что-что?

В конце концов бедный мальчик сумел поднять глаза от пола и прошептать:

— Спасибо, милорд. — И торопливо отступил назад, в строй.

— О… не стоит благодарности, — слегка оторопело отозвался барон. — Итак, кто следующий?..

Дженни уже выступала вперед. Белокурая и хорошенькая, она была немного полновата, хоть это ее и не портило — на праздниках у нее не было отбоя от ухажеров.

— Мастер Чабб, сэр! — подступив вплотную к столу, выпалила она.

Барон не смог удержаться от улыбки при виде столь страстного рвения.

— Бедняга Мартин… — мягко произнес он, и девушка смешалась, сообразив, что в своем нетерпении нарушила порядок церемонии Дня выбора.

— Ох, прошу прощения, сэр… мил… барон… Ваша светлость, — торопливо выпалила она, пытаясь вспомнить, как следует обращаться к барону.

— Милорд! — громким шепотом подсказал Мартин.

Барон Аралд посмотрел на секретаря:

— Да, Мартин?

Мартин весь сжался, поняв, что хозяин недоволен его вмешательством в разговор:

— Я просто… хотел осведомить вас, сэр, что соискательницу зовут Дженнифер Далби.

Барон кивнул:

— Благодарю, Мартин. Итак, Дженнифер Далби…

— Дженни, сэр, — отозвалась девушка, и барон сдался:

— Дженни, значит… ты хочешь, я полагаю, поступить в ученицы к мастеру Чаббу?

— О да, сэр, прошу вас! — выдохнула Дженни, восторженно глядя на дородного, огненно-рыжего кухмейстера.

Чабб хмурился, внимательно рассматривая соискательницу.

— М-м-м… может быть, может быть… — бормотал он.

Дженни обворожительно ему улыбалась, но Чабб не попадался на подобные женские уловки.

— Я буду работать как лошадь, сэр, — убеждала его Дженни.

— Знаю, что будешь! — откликнулся он, заметно оживляясь. — Об этом, девочка, я позабочусь. Никакой расхлябанности, никаких послаблений или битья баклуш на моей кухне, позволь тебе заметить.

Испугавшись, что упускает счастливый случай, Дженни решила использовать главный козырь:

— У меня подходящая фигура, сэр.

Чабб не мог не признать, что формы Дженни обладают полнотой и округлостью. Барон готов был расхохотаться.

— В этом она права, Чабб, — заметил он, пряча улыбку, и повар обернулся к нему, выражая согласие:

— Формы имеют значение, сэр. У всех больших поваров вкус… к полноте и округлости.

Он снова повернулся к девушке, все еще раздумывая. «Конечно, другим-то куда как легко брать учеников, — рассуждал он. — Но кулинарное искусство — это нечто особенное».

— Скажи мне, — обратился Чабб к Дженни, — как бы ты поступила с пирогом с индюшатиной?

Дженни ослепила его улыбкой.

— Съела бы, — незамедлительно выпалила она.

Чабб стукнул ее уполовником по макушке:

— Я хочу сказать, как бы ты стала его готовить?

Дженни чуть замешкалась, собираясь с мыслями, затем пустилась в пространное описание процесса. Четверо других воспитанников, барон и даже Мартин слушали ее с каким-то благоговением, хоть не поняли и половины из сказанного. Чабб, однако, кивал, видимо удовлетворенный услышанным.

— Девять раз, говоришь? — с любопытством переспросил он, и Дженни обрадовалась, почувствовав твердую почву под ногами.

— Моя матушка всегда говорила восемь раз — для слоистости, и еще разок — ради пущей любви к искусству.

Чабб задумчиво помотал головой.

— Недурственно. Недурственно, — произнес он, затем повернулся к барону. — Я ее забираю, милорд.

— Вот это сюрприз, — мягко съязвил барон и обратился к девушке: — Так тому и быть, завтра утром явишься в кухню, Дженнифер.

— Дженни, сэр, — снова поправила его девушка, озаряя улыбкой всю комнату.

Барон Аралд улыбнулся в ответ.

— У нас остается еще один соискатель. — Он сверился с лежавшим перед ним списком, затем поднял голову и, встретившись со страдальческими глазами Уилла, ободрил его жестом.

Мальчик вышел вперед и слабым голосом проговорил:

— Уилл, сэр. Меня зовут Уилл.

— Уилл? Уилл-Как-Бишь-Тебя? — закипая от раздражения, спросил Мартин, быстро пролистывая бумаги со сведениями о соискателях.

Мартин стал служить барону всего несколько лет назад и не знал историю Уилла. Теперь он убедился, что в бумагах мальчика не было никаких сведений о его семье, не было и прозвания.

— Как твое прозвание, мальчик? — строго вопросил Мартин.

Уилл со стыда готов был провалиться сквозь землю.

— У меня… нет… — уже начал он, но, хвала милосердию, тут вмешался барон.

— Уилл — это особый случай, Мартин, — негромко произнес он, взглядом приказывая секретарю оставить мальчика в покое. Снова обращаясь к Уиллу, Аралд ободряюще улыбнулся: — В какую школу хотел ты определиться, Уилл?

— В ратную, с вашего позволения, милорд, — отвечал Уилл, стараясь придать голосу уверенность.

Барон нахмурился, и Уилл понял, что его надеждам не суждено сбыться.

— Ратная школа, Уилл? Тебе не кажется, что ты… не обладаешь нужными качествами? — мягко поинтересовался барон.

Уилл закусил губу. Он почти убедил себя, что если его желание окажется достаточно сильным, если он действительно будет верить, то его возьмут, несмотря на недостатки.

— Я еще одним махом свое наверстаю, сэр, — в отчаянии сказал он. — Все так считают.

Барон потирал подбородок, зажав его двумя пальцами, и раздумывал о словах мальчика. Потом взглянул на ратных дел мастера:

— Родни, что скажешь?

Рыцарь приблизился к Уиллу, некоторое время рассматривал его, затем медленно покачал головой:

— Боюсь, он недостаточно крупный, милорд.

Уилл ощутил, будто ледяная рука сдавила его сердце.

— Я сильнее, чем кажусь с виду, сэр…

Но ратных дел мастер не внял мольбе — явно тяготясь сложившимся положением, он бросил взгляд на барона и снова отрицательно покачал головой.

— Какой-то еще выбор, Уилл? — Голос барона звучал мягко, даже сочувственно.

Уилл заколебался — он ни разу не задумывался о других возможностях.

— Школа конюших, сэр? — наконец вопросительно проговорил он.

Конюхи ухаживали за могучими боевыми конями, которые принадлежали рыцарям замка. Мальчик подумал, что хоть как-то будет связан с ратной школой. Однако Улф, главный конюший, уже качал головой, барон даже не успел обратиться к нему.

— Ученики мне нужны, милорд, — заявил он, — но этот уж слишком слабый, ему ни за что не справиться с боевым конем. Его затопчут копытами сразу же.

У Уилла перед глазами все поплыло, лицо барона превратилось в бесформенную массу. Мальчик отчаянно боролся с подступающими слезами. Это было очень унизительно — быть отвергнутым мастером ратной школы, конюхом, да еще и разрыдаться на глазах у всех.

— Что ты умеешь, Уилл? — спросил у него барон.

Мальчик лихорадочно соображал. Он не так хорошо знал языки, как Элис, он не умел чисто и безупречно выводить буквы, как Джордж. Не интересовался кулинарией, как Дженни.

И уж точно у него не было мускулатуры и силы Хораса.

— Я хорошо лазаю, сэр, — наконец ответил Уилл и тут же понял, что напрасно — Чабб, кухмейстер, бросил на него гневный взгляд:

— Лазать он умеет будь здоров. Помню, как он влез ко мне в кухню по водосточной трубе и стянул целый поднос сладких пирожков, которые стыли на подоконнике.

Но ведь это случилось два года назад! Уилл был тогда маленький и просто хотел пошалить. Мальчика бросило в жар.