Тимофей Печёрин - Сердце Таэраны

На самом же деле все далеко не так просто. Более того, зачастую подобные измышления соответствовали действительности не больше, чем расхожая байка о длинных, похожих на заячьи, эльфийских ушах. Прежде всего, далеко не каждый наемник соблазняется заказом лишь исходя из размера награды. Причем, согласие на выполнение каждый из наемных воителей оставляет за собой — исходя из собственных потребностей и желаний.

Тот же Даррен прекрасно понимал, что с замордованных Белым Орденом крестьян он едва ли получит золотые горы. Другое дело, что этот заказ, уничтожение тролля, казался наемнику довольно простым; как говорил он в таких случаях: «легкие деньги». Браться же за более трудные задания Даррену в тот момент было просто… неохота, невзирая на более щедрые посулы заказчиков. В конце концов, деньги деньгами, а постоянно рвать жилы попросту нет смысла — хотя бы потому, что в могиле золото ни к чему.

И никто не мог принудить наемника к участию в том или ином сомнительном мероприятии: с тем же успехом можно было заставлять ветер дуть в нужную тебе сторону. Но если уж наемник действительно принимал заказ… в этом случае он не вправе отступать от его требований ни на волос. И если требуется кого-либо именно убить (а не взять в плен, отпугнуть или принудить к раскаянию) — то наемник не мог вернуться к заказчику иначе, как с головой этого «кого-либо». Или с иным свидетельством, но непременно смерти оного. О переходе же на противную сторону и вовсе не могло быть речи.

Разумеется, такие понятия, как «долг», «честь» и прочие соображения морального порядка здесь были ни при чем. Наемники — это не Белые Рыцари, не эльфийские аристократы и даже не диковато-грубоватые, неотесанные бароны Восточного Мирха. Просто слухи о наемнике, по какой-то причине не выполнившем заказ, довольно быстро разлетались по окрестным землям, лишая этого наемника заказчиков. Вкупе со средствами к существованию, понятно.

Именно по этой причине Даррен ни минуты не колебался, добивая тролля. И, не испытывая даже тени моральных терзаний, вышел из пещеры под радостные возгласы крестьян. Вышел, бросил им под ноги голову тролля и вытер рукой лоб, испачканный его кровью. Кровь у тролля оказалась почти такой же, как и у человека — разве что чуток потемнее.

Таверна под названием «Мокрый лапоть» стояла на берегу Мид-Бранга; подальше от Сойхольма, обитатели которого, мягко говоря, не приветствовали пьянство среди подданных. В свое время один из Великих Магистров Белого Ордена даже попытался искоренить виноградники, коими так славился этот одаренный природой край.

Конечно, ничего из той затеи не вышло… кроме подорванной торговли и изрядно похудевшей орденской казны. И тогда, впервые, наверное, за всю историю, Белые Рыцари вынуждены были пойти на попятную, и относиться к человеческим слабостям хоть ненамного, но терпимее. Тем не менее, питейные заведения в землях Ордена были такой же редкостью, как честные люди в Грейпорте — этой всетаэранской столице торгашей и менял.

Однако по мере удаления от цитадели Белых Рыцарей народ мало-помалу смелел. У самой же границы, коей, собственно, и являлся Мид-Бранг, набрести на вполне приличную таверну уже не составляло труда. Вот Даррен и набрел — во время обратного пути к наемничьему лагерю.

Посетители «Мокрого лаптя» в основном делились на два вида — наемники вроде Даррена и рыбаки. Наемников привлекала близость этой таверны к границам сразу трех стран: Мирха, Хвиэля и владений Белого Ордена. Известно, что чем больше границ, тем больше разногласий, а значит и поводов пустить в ход оружие: хоть собственное, хоть наемное. Соответственно, для поиска заработка это место подходило людям вроде Даррена как никакое другое. Потому они и обретались поблизости — наполняя себе карманы и оставляя часть заработанного у держателей таверн.

Что касается рыбаков, то они забредали в «Мокрый лапоть» после очередной «речной прогулки» на лодке и с неводом. Они благоухали рыбой, а денег каждый из них приносил немного — гораздо меньше, чем средний наемник. Другой вопрос, что первых сюда захаживало много больше, чем вторых, так что обслуживание рыбаков нельзя было назвать невыгодным.

Еще больше, чем по достатку, наемники и рыбаки различались поведением по эту сторону уютных стен. Вольнонаемный воин просто не прочь был успокоить душу и потешить тело кружкой-другой после очередного трудного дня с кровопролитием и усталостью. Рыбак же, посидев день в отсыревшей лодке, срочно жаждал согреться — и согревал себя изнутри, стараясь влить побольше как можно более дешевого и крепкого пойла.

И если наемники, устав сражаться за хлеб насущный, в тавернах вели себя тихо и скромно, то рыбаки, напротив, отмечались целой гаммой звуков — начиная с отрыжки и кончая нарочито громкой просьбой «принести еще». Для крайних случаев подле дубовой стойки находился вышибала, похожий на орка: такой же коренастый и с угрюмым туповатым лицом. Надо сказать, что он редко оставался без работы.

Что же касается Даррена, то он предпочитал не шуметь и вообще не привлекать к себе внимание. Сидя в дальнем, полутемном углу, он не спеша потягивал пиво… да вот еще беседовал с каким-то типчиком, подсевшим за его столик. Типчик показался более-менее миролюбивым и приветливым; он попросил наемника рассказать какую-нибудь интересную историю о его «подвигах»… а потом еще одну и еще. Даррен не возражал, ибо за удовольствие послушать наемничьи байки типчик угощал его пивом за свой счет. И рассказывал, нередко уподобляясь вышеупомянутым рыбакам в преувеличении собственной доблести. И только случай с говорящим троллем Даррен описал без прикрас. Очень уж удивительным он показался наемнику; добавлять же что-то сверх оного было излишним.

— Интересно, интересно, — в очередной раз промурлыкал типчик, а затем выражение его лица внезапно изменилось: из вальяжного стало по-деловому сосредоточенным, — что ж, я думаю, теперь можно и о делах поговорить.

— О делах? — тупо повторил за ним Даррен, прикладываясь к кружке и глотая оставшееся на ее дне пиво, — о делах…

Тут он заметил, что собеседник, как говорится, «ни в одном глазу». И что он уже который час сидит и поцеживает одну и ту же кружку пива, в то время как Даррен уже основательно набрался. И не было в этом открытии ничего приятного: ведь когда ты пьян, а твой собеседник трезв, добра ждать не приходится.

Впрочем, непохоже было, чтобы типчик намеревался причинить какой-либо вред Даррену: обмануть его, ограбить или убить.

— О делах, — кивнул он наемнику и продолжил, — как я понял из твоих рассказов, ты вполне подходишь… для одного дела.