Александр Мазин - Мой друг Тролль

Карлссон стоял все так же неподвижно. «Окаменел от ужаса», — подумала Катя.

«Беги!» — хотела крикнуть она, но внутренний голос подсказал ей — поздно.

«Сейчас мы умрем, — подумала она отрешенно. — Сначала Карлссон, потом я».

Чудовище глухо зарычало. Катя инстинктивно сжалась в комок, желая стать маленькой и незаметной. Но вдруг в рычании ей почудилось что-то знакомое. Где-то она слышала нечто похожее… совсем недавно.

Карлссон произнес что-то. Тон у него был раздраженный. Оказывается, он вовсе не окаменел от ужаса. Он вообще не испугался. Карлссон был недоволен.

Кате вспомнилась вечеринка, развязная Лейка, решившая опробовать на «шведском бизнесмене» свои языковые познания…

«Они же разговаривают! — догадалась Катя. — По-шведски!»

«Hej! Hur star det till?» — вот что прорычал монстр.

Точно, они разговаривали, Карлссон и чудовище. Кате казалось, она понимает отдельные слова. Речь монстра, впрочем, была по-прежнему похожа на рычание. Вот он указал на фонарь и что-то спросил.

Карлссон ответил довольно резко. Затем еще резче произнес что-то с вопросительной интонацией. Чудовище залезло в карман где-то в районе собственного живота и вытащило некий сверток. Карлссон его развернул. Произнес что-то, очень недовольно. В рычащем голосе чудовища появились виноватые интонации. Карлссон небрежно положил сверток на стол и что-то кратко приказал. Монстр, рыкнув напоследок, развернулся и шагнул к окну. «Уходит!» — с огромным облегчением поняла Катя.

Где-то за стенкой шкафа кто-то шумно заскребся. Наверное, мышь. Катя, к счастью, мышей не боялась, но если чудовище услышит и заинтересуется…

И точно. Монстр замер на полушаге. Катя увидела, как двигается его уродливый нос. Голова чудовища повернулась в Катину сторону… К шкафу.

«Он меня не увидит, — повторяла она, как заклинание. — Не увидит, не увидит… Тут слишком темно…»

И тут взгляд монстра встретился с испуганным взглядом Кати.

В следующий миг зеленые глаза монстра ярко вспыхнули — и он прыгнул.

Катя рефлекторно отшатнулась, втиснулась в самый уголок шкафа — и зажмурилась.

…Но ее никто не схватил. Катя открыла глаза и увидела, что Карлссон стоит у дверей шкафа и загораживает ее собой (как он успел?), а чудовище нависло над ним и уже не рычит — ревет страшно, по-звериному.

Нетрудно было догадаться, что оно требует, чтобы Карлссон убрался с дороги.

Карлссон не убрался. Его голос был так же негромок и спокоен.

Катя сунула в рот пальцы — чтобы не стучали зубы.

Чудовище быстро-быстро замахало руками и заревело еще громче.

Кате показалось, что сейчас оно сметет Карлссона, вытащит ее из шкафа… Если Карлссон успеет добежать до кухни и достать меч…

Карлссон остался на месте. И ответил так же негромко. И вдобавок руки на груди скрестил. А потом сказал только три слова. Очень четко.

И чудовище перестало рычать. Оно как-то съежилось, повернулось, проковыляло через кухню — и Катя потеряла его из виду.

Через некоторое время Карлссон распахнул дверцу.

— Вылезай, Малышка, — сказал он. — Не бойся — он ушел.

— Кто это был? — дрожащим голоском проговорила Катя.

— Кто? — Карлссон усмехнулся. — Это был тролль.

— Я тебя не звал, тролль, — холодно произнес Карлссон. — Зачем ты явился?

— А я без зова! — Хищник неуклюже переступил с ноги на ногу. — Много мнишь о себе, Охотник! Забыл, как звучит рог. И я забыл. Ты нашел, Охотник? Мне наскучило ждать!

— Мне тоже, — сказал Карлссон.

— Я видел твои следы вокруг, — завистливо прорычал Хищник. — Ты больше не таишься, Охотник, бродишь, где пожелаешь, и днем и ночью, а я должен прятаться от глупых человечков! И голодать, потому что Охотник запретил мне их кушать!

— Сейчас не те времена!

— Не те времена! — прорычал Хищник. — Я уже двести лет слышу — «не те времена»! Мне надоело жрать крыс и собак! Мне нужно настоящее мясо! Я голоден!!!

— Я тоже не жирую, тролль, — жестко бросил Карлссон, почти не разжимая губ. Хищник все равно услышит.

— О, я вижу! Великий Охотник ест голубей, как вонючий хорек! — Когтистая лапа небрежно пихнула высохшие косточки.

— Ты надоел мне, тролль! — произнес Карлссон. — Ты явился ко мне без зова и без повода…

— У меня есть повод! — заявил Хищник. — Вот! То, что ты просил! Она была юной и светловолосой. Радуйся!

Хищник достал из набрюшного кармана нечто в полиэтиленовом пакете и бросил Карлссону. Тот поймал, развернул…

— Не много, — сказал он.

— Все, что успел отгрызть! — сварливо заявил хищник. — Там было полно человечков с убойными машинами. Меня могли заметить! А ты сам сказал…

— Ладно, — перебил его Карлссон. — Может, этого хватит! А теперь — убирайся!

Хищник двинулся к окну, но вдруг остановился.

— А зачем тебе свет, Охотник? — с подозрением спросил он.

— Я читаю, — Карлссон кивнул на книгу.

— И тебе нужен для этого свет? Ты стал слепнуть, Охотник?

— Не твое дело! — отрезал Карлссон.

— А может, и мое! Думаешь, я утратил нюх, Охотник? У тебя здесь человечек! — Хищник сделал стремительный бросок, но Карлссон успел раньше — он был готов.

— Человечек! — Хищник навис над Карлссоном, ощерился. — Нежный, молоденький человечек, почти такой же сладкий, как молоденький сид! — Хищник запрокинул голову, в приоткрытой пасти блеснули влажные клыки. — Мы съедим его вместе, да, Охотник? — Смрадное дыхание вытекало из пасти Хищника и наполняло воздух, забивая все остальные запахи. Теперь Карлссон почти не чувствовал Малышки.

— Нет.

— Да! — взревел Хищник, вскидывая лапы. Когти длиной в палец едва не полоснули Карлссона по лицу. Еще полдюйма — и Карлссон остался бы без глаза. — Вместе, Охотник! Я голоден!!!

— Нет! — Карлссон слышал, как дрожит Малышка, и вновь чуял ее запах, острый запах страха.

Лапы Хищника мелькали, брызги слюны летели из его пасти.

— Р-разделим! — прорычал Хищник. — Отдай долю псу, Охотник!

— Нет! — отрезал Карлссон. — Твоя добыча — сид!

— Сид! Здесь нет сида! Здесь только человечек! Нежный, сладкий, живой! Пища!!!

— Не пища! — Карлссон скрестил руки на груди, игнорируя рев Хищника. — Это — манка, — неохотно (хотя и знал, что Малышка его не поймет) произнес он. — Для сида! А теперь — убирайся! — Карлссон говорил негромко, но он был по-настоящему разгневан — и Хищник это почувствовал. И гнев Охотника пробрал его до костей. Хищник съежился, скукожился, как испуганный паук, просочился мимо Карлссона к выходу, выскользнул из убежища и растворился в темноте. Спустя некоторое время исчез и его запах.