Александр Мазин - Мой друг Тролль

Карлссон вернулся на кухню, вынул из сундука приглянувшуюся Малышке «лодочку» и поднес к ней принесенный Хищником предмет…

Ничего не произошло.

Карлссон поводил предметом около «лодочки»… Нет, ничего. Бессмысленно. Карлссон разочарованно бросил предмет на стол, захлопнул сундук и пошел выпускать Малышку.

— Тролль? — недоверчиво повторила Катя. — Ты серьезно?

Карлссон утвердительно кивнул.

— Ничего себе…

Кате ужасно захотелось подойти к окну, чтобы посмотреть, куда скрылось чудовище. Но она не осмелилась — вдруг оно пряталось где-то поблизости?

— Этот монстр не очень-то похож на тролля, — сказала она.

— Ты что, раньше встречалась с троллями? — осведомился Карлссон.

— Нет, конечно. Но я совсем не так их представляла. Я думала, тролли — это такие неуклюжие, неопрятные, каменные увальни, с большими руками и ногами, грубыми чертами лица… С большими зубами…

По правде сказать, образ тролля у нее сложился по мультику «Шрек».

— Считаешь, у этого — зубы маловаты?

— Да я… — Катя вспомнила, какие зубы у этого тролля, — и у нее по спине побежали мурашки.

— Чего ему от меня было надо? Убить?

— Съесть. Он любит человечину, но последнее время она не часто ему достается, — Кате показалось, Карлссон произнес это с сочувствием.

— О боже, — прошептала она. — Если бы не ты, он бы меня убил.

— Это точно.

— Но ты ему запретил — и он тебя послушался?

— Именно так.

— А почему он тебя слушается? — не отставала Катя. — Ты его хозяин? Или просто приручил?

На этот раз Карлссон долго не отвечал.

— Скорее, второе, — сказал он неохотно.

«Как называется человек, который повелевает волшебными чудовищами? — осенило Катю. — Колдун!»

Катя существование колдунов допускала, и даже была лично знакома с одной ведьмой-любительницей, маминой чудаковатой подругой, которая преподавала музыку в школе и занималась спиритизмом. Музыкантша заклинала духов, разговаривала с ними и могла им приказывать. А если кто-то умеет приказывать духам, то почему бы Карлссону не повелевать троллем?

«Надо с ним поосторожнее, — подумала Катя, новыми глазами глядя на Карлссона. — Поуважительнее. А то еще влезу во что-нибудь запретное… И он мне вообще ничего не расскажет…»

Катя замолчала, думая, о чем бы спросить его еще. В голове теснилось множество вопросов. Если Карлссон — колдун, может, он и ее чему-нибудь этакому научит?

Пока она размышляла, Карлссон, решив, что расспросы закончены, снова открыл сундук и принялся в нем копаться. Катя, стоя у стола, продолжала размышлять о колдунах, троллях и прочей мистике. Происшедшее понемногу укладывалось в ее голове. Она не задавалась вопросом: было ли это на самом деле, не привиделось ли? Катя доверяла своим органам чувств. Видела — значит было. Значит — существует. И с этим фактом придется смириться. Тем более ей повезло: рядом оказался Карлссон, и ее не съели, как… Как, наверное, многих. Катины коленки перестали дрожать, и она решила, что все происшедшее — ужасно, ужасно интересно!

«Этот тролль-Хищник что-то принес! — вспомнила вдруг она. — Отдал Карлссону сверток. Что он принес?»

— Что он тебе принес? — повторила Катя вслух.

— Тебе это будет неинтересно, — буркнул Карлссон, продолжая свои раскопки. — И, скорее всего, очень не понравится.

— А я так не думаю, — пробормотала Катя, разглядывая сверток.

Что-то продолговатое лежало в непрозрачном полиэтиленовом пакете. Оглянувшись на Карлссона (тот все еще рылся в сундуке), Катя быстренько сцапала пакет, вытряхнула его содержимое на стол… и, взвизгнув, отшатнулась. Из пакета выпала отрезанная человеческая рука!

— Я же говорил, что тебе не понравится, — укоризненно сказал Карлссон.

Впрочем, он не сделал попытки спрятать ужасный предмет обратно в пакет, и Катя восприняла это как разрешение продолжать исследование.

Перебарывая отвращение, она подошла к столу, чтобы поподробнее рассмотреть страшную штуковину. Может, она — ненастоящая? Муляж?

Какой там муляж! Самая настоящая рука. И пахло от нее отвратительно, просто тошнотворно: тлением и еще чем-то химическим.

Но Катя справилась с тошнотой и продолжила исследование. Судя по всему, это была рука женщины. Или ребенка. Нет, скорее женщины, поскольку ногти длинные и на них — остатки облупившегося красного лака. Отрезана она была повыше кисти. Даже не отрезана, а откромсана. Или отгрызена. Очень может быть, что отгрызена.

Катя вспомнила, какие клыки были у тролля. Побольше, чем у овчарки. Такими клыками не то что руку — ногу отгрызть можно.

— Это… Хищник… он ее съел, да? — заикаясь, спросила она.

— Не думаю. Он предпочитает свежее мясо, — Карлссон выпрямился, держа в руках нечто, напоминающее игрушечный кораблик.

— А тебе рука зачем? — не удержалась Катя.

— Для работы, — ответил Карлссон, не вдаваясь в подробности.

«Для ворожбы, зелье варить. Знаем-знаем, читали. Ну точно, он колдун», — подумала Катя.

Ей все еще было страшно, но это был другой страх — будоражащий… и возбуждающий… С другой стороны, возиться с такими омерзительными предметами, как эта рука, ей совсем не хотелось.

«Нет, пожалуй, я не буду у него ничему учиться, — решила Катя. — Я только посмотрю, как он это делает…»

Карлссон между тем поставил «кораблик» на стол рядом с рукой.

— Попробуем еще раз… — пробормотал он. — Без спешки…

Катя села на табурет, облокотилась на край стола, пытаясь в блеклом свете лампы разглядеть, что там затевает «колдун».

«Кораблик» при ближайшем рассмотрении оказался именно корабликом. Игрушечной лодочкой, вырезанной довольно искусно и украшенной вдоль бортов руническими знаками. У кораблика была мачта с поперечиной, а вместо паруса — прядь светлых-светлых волос. Катя протянула руку к игрушке, собираясь рассмотреть ее поближе. Волосы на мачте зашевелились и приподнялись, словно наэлектризованные.

«Статический заряд», — мысленно определила Катя почерпнутое из школьной физики.

Еще она подумала, что лодочка эта ей почему-то не нравится. Была она какая-то неприятная… Как лежащая рядом отгрызенная рука.

— Не трогай!!!

Окрик Карлссона застал ее врасплох. Катиной нервной системе и так досталось сегодня. Она дернулась и опрокинула лодочку на бок.

— Сказал ведь: ничего не трогай! — сердито проговорил Карлссон, возвращая лодочку в прежнее положение. — Если…

И вдруг замолчал, завороженно уставившись на вставшую дыбом прядь-парус…