Незримые часы - Александр Нетылев

И тогда решили они принести клятву на крови. Клятву, что ни один из них никогда не убьет родного брата. Что бы ни случилось. В те годы Веймин, не говоря уж об остальных, не владел техникой Клятвы Заклинателя; однако никто из них не сомневался, что их чести и их любви будет достаточно, чтобы их клятва была нерушима.

Когда же все изменилось?

Может быть, через два года, когда Сяолун получил дворец Хуаджу, — и с этих пор никто из принцев больше не жил под одной крышей? Или еще через четыре, когда в учебном поединке неожиданно выяснилось, что Сяолун не только так и не сумел освоить Дыхание Жизни, но и не исцеляется, когда Дыхание Жизни использует на нем кто-то другой?

Что рана, нанесенная ему Лиминем, будет отравлять ему жизнь вечно?

А может быть, еще позже? В какой-то момент, который Веймин пропустил, — пропустил, ведь разъехавшись по своим дворцам, братья больше не были под его надзором и его опекой? Он мог даже не знать, что произошло во дворцах Хуаджу и Чиньчжу, что подтолкнуло братьев нарушить их клятву.

А может быть, какого-то конкретного события и не было? Быть может, все менялось постепенно, и никто из них сам не заметил, как братоубийство стало лишь ходом в игре?

Жажда власти — это порог, что переступаешь единожды? Или же это червь, что неустанно прогрызает себе дорогу в твое сердце?

— А может быть, Лиминь сказал правду?

Безумная надежда, наивное желание верить в лучшее всколыхнулось в первом принце, когда он вслух произнес эти слова. Сяолуна не вернуть. Даже будь он жив, он дал Миншенгу меч Шехунгуая, и это невозможно было трактовать двояко. Среднего брата Веймин потерял, и это можно было только признать.

Но может быть, у него остался хотя бы младший?

Конечно же, это был бред. Других кандидатов в убийцы просто не было. Сейчас в столице было лишь семь магов, что могли справиться с Сяолуном, и кроме Лиминя, никто из них не стоял на пути Воды. Но что, если…

Что «если», Веймин не знал. Не было у него версии, способной объяснить это. Не было варианта, при котором Лиминь был невиновен.

Но вместе с тем, он чувствовал, что хочет, чтобы младший брат был невиновен.

Неужели его желания совсем не имеют значения?..

Первый принц дал себе зарок перепроверить все еще раз. Завтра. На свежую голову. Вдруг завтра он сможет увидеть нечто такое, что покажется ему очевидным, — и что ускользает от его разума сейчас?..

А пока что нужно заснуть. Это будет тяжело. Но нужно. Не бывает свежей головы у того, кто проплакал всю ночь. А способ избавиться от мрачных мыслей был давно известен.

Крепленое красное вино напоминало кровь. Сейчас, после событий последнего дня, этот образ казался зловещим. Но ничто не изгоняло мысли лучше. Забыться проще, чем забыть. Это то, что ему сейчас нужно.

Потянувшись к кувшину с вином в намерении налить себе выпить, Веймин в неосознанности задел ладонью рукоять меча. Как так получилось? Он и сам не знал. Но сомкнув пальцы на рукояти, первый принц вдруг понял, что совсем не хочет пить. После пьяного забытья всегда наступает похмелье, а ему понадобится ясная голова.

Только так он сможет придумать, как наказать брата за его предательство.

Вечером в покоях третьего принца собралась целая толпа народу.

Сам хозяин помещения возлежал на своей постели, выздоравливая после ран. Его правая рука покоилась на перевязи, грудь стягивала тугая повязка, а по всему телу были воткнуты тонкие иглы. Именно они раздражали его сильнее всего. Не потому что причиняли боль, совсем нет: лекарь Бо прекрасно знал свое дело, и иглы втыкал так, что Даниил не всегда даже это чувствовал. Однако из-за них лежать приходилось в одной позе, а все движения тщательно просчитывать. Малейший неправильный жест, малейшая попытка перевернуться, и одна из игл смещалась, поворачивалась или вовсе выпадала, после чего врачу приходилось втыкать её заново.

Делал он это с подобающим почтением на лице, хотя мысленно, Дан был уверен, костерил на все лады неугомонного пациента, неспособного лежать спокойно.

Помимо лекаря, присматривавшего за получившейся ежикоподобной конструкцией, в покоях находились участники «военного совета». Возглавлял их, естественно, евнух Вон, как всегда деловитый, сосредоточенный и в этот раз даже с какой-то папкой под мышкой. Была здесь и шаманка Панчён, а с ней — все те, кто сопровождал Дана во дворце Хуаджу. Юноша не слишком рассчитывал, что они смогут сказать что-то полезное, но даже стремящуюся к нулю вероятность стоило принимать в расчет.

«Информационный отдел» представляла служанка Ликин. Она тоже прижимала к груди свиток бумаги — донесения от Куана. Обработать толком полученную информацию она не успела: с агрессией от первого принца события стали развиваться слишком стремительно.

Последней участницей была служанка Лю. Особого толку на совете от неё не было, но Дану просто было приятно её присутствие. Так что он решил, что пусть будет.

— Давайте начинать, — говорить длинные речи с иголками по всему телу было очень неудобно, но Даниил счел, что ему нужно дать хотя бы небольшую вводную, — Итак, у нас появился новый противник. Кто он, мы не знаем. Откуда он взялся, мы не знаем. Чего ему нужно, мы не знаем. Знаем мы следующее. Он напал этой ночью на дворец Хуаджу, напустил демонов на слуг, победил Сяолуна в магическом поединке, связал его магией Воды и убил, пронзив духовное ядро ритуальным ножом. Связывающее заклинание он оставил и после убийства — явно намеренно, чтобы подставить меня; это означает, что он враждебен всем принцам Шэнь. По словам принца Веймина, он победил за счет личных сил заклинателя, а не какой-нибудь реликвии вроде черного клинка. Информация нуждается в уточнении, но если это правда, это резко сужает круг подозреваемых.

Сказав это, он перевел взгляд на шаманку Панчён:

— Есть что добавить с места происшествия?

Рыжеволосая пару раз быстро кивнула:

— Тот, кто напал на второго принца, подчинил своей воле четырех злых духов. Имена всех четверых мне известны. Первым он бросил в атаку Лувейшу, демона-жабу, пожирающего путешественников, заходящих в топь. Этого духа второй принц смог развоплотить и отправить в Преисподнюю, используя технику Священного Древа. Однако следом за ним явилась Байгу-цзин, Дух Белой Кости. Она выпила жизненные силы шестидесяти четырех четырех, после чего освободилась. Оставшиеся слуги обратились в бегство. Маогуй и двухтелый Тао-Тие преследовали их,