С волками на Вы (СИ) - Горышина Ольга

— Ожидала найти здесь деревянную? — Костя помог Варе залезть в воду. — Долго не сиди, окоченеешь.

На полу мигала оставленная румыном керосинка, но романтики не чувствовалось.

— А туалет тут есть или только во дворе? — спросила Варя.

— Да вон, то ведро с ароматическими травами, наверное, он и есть. Прямо как в тюремной камере в Петропавловке. Я сейчас выйду.

И Костя замотался в полотенце.

— Не уходи! — Варя чуть не выпрыгнула из ванны. — Что ты там не видел! Не уходи! Я не хочу оставаться одна!

Костя вытер её насухо и отвернулся. Варе тоже не хотелось смотреть ему даже в спину, потому она уставилась в потолок.

— Я, наверное, сумасшедшая, но такое чувство, что за нами наблюдают.

Костя с улыбкой обвёл взглядом комнатку, взглянул наверх на заляпанное снегом окно и выдал:

— Если только пауки и мухи! Ну, ты всё?

Варя вернулась к ванне, чтобы умыться.

— Блин, мы оставили рюкзаки внизу! — ахнула она.

— Бриться мне всё равно лень, а голой ты меня больше устраиваешь, но сегодня, поверь, я безобиднее мухи. И вообще взрослые нам запретили этим заниматься. Пошли в постель. Во сколько петухи орать начинают, не знаешь?

Варя пожала плечами и вышла в комнату первой. Костя, развесив мокрые полотенца, шагнул следом и чуть не столкнулся с ней лбом.

— Ты дверь запирал? — спросила Варя испуганно.

— Да, на задвижку, а что?

— Дверь приоткрыта, а открыть задвижку ведь можно только изнутри, да?

Костя замотался обратно в полотенце и подошёл к двери. Варя тоже схватила своё. Язычок замка блестел снаружи. Кто-то явно боялся, что его услышат, и не защёлкнул его. Костя схватил керосинку и распахнул дверь. В коридоре темно и пусто, но слышится скрип половиц. Может, конечно, скрипят они под его собственными ногами, хотя… Костя замер и прислушался. Это были не его шаги. Ходили на чердаке — либо кто-то маленький, либо тот, кто умеет двигаться очень тихо.

Костя поднял фонарь над головой. Отверстие, ведущее на чердак, тоже прикрыли, похоже, в спешке. Или же причиной зазора стала забытая в нём палка. Костя легко дотянулся свободной рукой до дырки и, просунув в неё пальцы, подтянулся. Но только поднёс к отверстию керосинку, как чья-то ледяная рука схватила его за голую ногу и рванула вниз.

Костя выронил из рук керосинку. Та ударилась об пол и погасла — во всяком случае, когда он открыл глаза, то не увидел даже смутных очертаний коридора. Рядом что-то зашуршало. Костя рванулся в сторону, чтобы встать на ноги, но тут же упёрся лицом в большой сапог. Его очертания он уже смог различить, потому что сверху полился свет — хозяин сапога явно держал в руке лампу. Его лампу.

— Я, кажется, чётко сказал, чтобы вы не выходили из комнаты, — послышался сверху спокойный голос Богдана.

Холодная рука сомкнулась вокруг бицепса Кости, и через мгновение парень стоял на ногах, судорожно стараясь вернуть съехавшее полотенце на бёдра. Губы румына скривились в усмешке.

— Что же так понадобилось тебе на чердаке, что ты полез туда в таком виде?

— Мне показалось, что там кто-то ходит, — честно признался Костя.

— И что? Тебе-то какое до этого дело?

Парень пожал плечами.

— Просто мне показалось, что кто-то был у нас в комнате, пока мы принимали ванну.

— Это был я, — тут же ответил Богдан. — Я принёс ваши рюкзаки.

— Но я закрыл дверь на засов. Как вы вошли?

— Наверное, ты только хотел закрыть засов, потому что дверь была открыта. Я не закрыл её плотно, чтобы не напугать вас лишним шумом. Понимаешь же, старый дом, всё и так скрипит вне зависимости от нашего желания.

Костя теперь двумя руками держал полотенце, которое так и норовило сползти на пол, и мечтал закончить разговор, но Богдан продолжал закрывать собой дверь и не собирался уходить.

— В таком виде ты бы всех крыс там распугал и летучих мышей, которые мирно спят до весны. Если хочешь остаться в живых, не суйся на чердак.

Богдан поднял свободную от лампы руку и, приподняв крышку, плотно закрыл отверстие.

— Не понял?..

Костя с вызовом взглянул на румына, и тот вновь усмехнулся.

— Там разбросано много старых ржавых капканов. Попадёшь в один ногой, заражение крови гарантировано. А у нас тут в деревне такие знахари, что вместо помощи ещё быстрее на тот свет отправят. Держи лампу.

Костя схватил керосинку. Руки румына оставались ледяными.

— Прости. Я таскал воду из колодца. Ещё не согрелся. И ты не стой здесь голым, а то завтра не встанешь с постели. Кстати, я до сих пор не знаю твоего имени.

— Меня зовут Константин.

— Доброй ночи, Константин, и запри дверь на задвижку так, на всякий случай.

Косте показалось, что в этот раз Богдан усмехнулся совсем недобро. Это Косте совсем не понравилось:

— Почему чердак был открыт? — решил он докопаться до правды.

— Он не был открыт. Он просто не был плотно закрыт. Наверное, последний раз я очень спешил. Иди спать. Скоро уже деревня начнёт просыпаться. И ещё совет — пусть только Варвара задаёт вопросы, и только о фольклоре. Мы не очень любим, когда суют нос в нашу жизнь. А у тебя, вижу, хобби — лезть, куда тебя не просят.

— Это моя профессия. Я журналист.

— О… — Богдан аж языком прицокнул. — Надеюсь, наша деревня не послужит материалом для какого-нибудь репортажа. Я уже объяснил, почему.

Богдан обошёл Костю и как бы невзначай коснулся его обнажённого плеча, и парень чуть не впечатался в стену. Костя потёр ушибленное плечо и зло посмотрел вослед румыну, который даже не обернулся. Богдан спокойно удалился в темноту коридора, как был, без лампы. Костя вернулся в комнату и, задвинув тяжёлую задвижку, подумал вслух:

— Я точно закрывал её. Точно.

— О чём вы говорили с Богданом? Мне не было слышно.

Варя сидела на кровати в какой-то странной длинной белой ночной рубахе. Рядом с ней на полу стояла керосиновая лампа, принесённая из ванной комнаты.

— Ни о чём, — буркнул Костя. — Что это за фигня на тебе?

— Тут лежала, и я надела, потому что замёрзла. Богдан принёс наши рюкзаки и…

— Богдан не стал бы подсматривать в замочную скважину, — перебил Костя. — У тебя самомнение завышенное.

Костя скинул на пол полотенце и присел на корточки подле рюкзака, чтобы достать футболку и трусы.

— Богдан что-то скрывает, — сказал он, одевшись. — Я уверен, что кто-то до него побывал в нашей комнате. Возможно, он был здесь, когда мы вошли, ведь дверь была открыта. Быть может, он спрятался в шкафу или под кроватью, и когда мы были в ванной, вышел и залез на чердак. Я уверен, иначе бы Богдан так не разозлился, что я туда сунулся. Одно не могу понять, почему именно на чердак. Я не мог ослышаться. Это не было завывание ветра или пробежка крысы, это был…

— и тут Костю осенило: — Ребёнок! Наверное, это были шаги ребёнка — слишком лёгкие даже для женщины. Хотя не пойму, как ребёнку забраться на чердак, там нет лестницы.

— Могла быть верёвочная, которую он втянул наверх, — предположила Варя, забираясь под одеяло.

— Возможно, ты права, и именно из-за неё не закрылась крышка… Ладно, давай спать. Утро вечера мудренее.

— Что ты завёлся? У Богдана с Анной обязан быть ребёнок. Быть может, он какой- нибудь не такой. Ну, странный… И они скрывают его от посторонних.

— От посторонних? В деревне?

— От нас с тобой!

— Всё может быть, всё может быть… Давай спать.

Костя нырнул под одеяло и отвернулся к окну, а когда рука Вари легла ему на плечо, пробубнил:

— Прости, Варя, но разговор с Богданом меня полностью удовлетворил. К тому же, я не бритый, и у меня руки замотаны. Спи, пожалуйста.

— Я только хотела обнять. Мне холодно!

Но Костя не шелохнулся. Тогда Варя с шумом отвернулась и даже отодвинулась на другой край большой кровати, сколоченной из массивных брёвен. Но через минуту ретировалась и прижалась спиной к спине Кости, тут же почувствовав ответное движение. Стало спокойно, и она почти мгновенно уснула, а почему проснулась, не поняла. Было темно и тихо, но как и в ванной комнате она почувствовала чьё-то незримое присутствие. Лёжа на животе, Варя видела лишь дверь, а сесть не решалась, только отодвинулась от края, но так и не наткнулась на спину Кости. Где он? И Варя почти обернулась, как что-то мягкое, но тяжёлое придавило её обратно к матрасу. Она дёрнулась и краем глаза увидела лапу… волчью. Крик застрял в горле, или она всё-таки закричала, потому что голова тут же упала в подушку, и лапа переместилась с волос на лицо — дышать становилось всё труднее и труднее. Варя судорожно дёргалась, стараясь скинуть с себя волка, хватала руками простынь, но только сорвала с матраса. Борясь за глоток воздуха, Варя попыталась приподнять голову, но волк намертво вдавил её в кровать. Зубы щёлкнули рядом с ухом и ухватили прядь. Голова оторвалась от подушки. Варя почти села и, судорожно глотнув воздух, закричала, и в тот же миг утонула носом в подушке, но в этот раз ей удалось перевернуться на спину. Дверь настежь. Никого. И тишина, в которой отчётливо скрипят половицы. Не обернувшись к окну, Варя кинулась в зияющую черноту коридора, не зная ещё кого и зачем пытается догнать.