Экстремальная археология (СИ) - Каменистый Артем

Управляющий пояснил, что скоро Рурмис и сам умрёт. Собственно, это уже смерть, просто растянутая по времени. Нужен невероятно сильный лекарь, чтобы спасти человека, посаженного на кол, а таких в Пятиугольнике никогда не было, это великая редкость даже на дальнем юге. Так что, я могу развернуться и уйти, а могу взять нож и облегчить страдания врага.

Эшу на гуманизм плевать. Просто он знал, что слуга некроманта может получиться качественнее, если отобрать жизнь своей рукой.

Настроение у меня тогда надолго пропало. Не привык я к такому. И не уверен, что привыкну.

Вот так мою невеликую армию пополнило ещё одно умертвие.

Держать мёртвую армию в скрытом состоянии и вызывать по мере надобности — занятие дорогостоящее и рискованное. Дорогостоящее, потому что все эти манипуляции требуют приличных затрат ци. Для обычного тёмного мага — это чересчур. Никто такое финансово не потянет. Я же тянул свободно, однако жадность покоя себе не находила, подсчитывая слитые знаки.

Ладно, с дороговизной всё понятно. Но почему занятие рискованное? Да потому что обычный тёмный маг, на котором в скрытом состоянии висят несколько умертвий, что называется «светится» для всех, кто способны это разглядеть. Существует немало навыков ПОРЯДКА и Смерти, позволяющих подмечать такие вещи с разных дистанций. Да и без них можно обойтись. Атрибут Восприятие, развитый даже у многих неполных альф, при высоких значениях даёт возможность вычислять некоторых людей, практикующих нехорошие делишки.

В Пятиугольнике официально таких видящих нет. У нелегалов имеется один, причём по меркам Крайнего Севера, весьма продвинутый — Император боли. Но он и без особых навыков и атрибутов осведомлён, что со мной не всё ладно. И болтать не станет. То есть его можно не опасаться.

Но при появлении на горизонте каравана я стараюсь не маячить на виду. Несмотря на то, что мы всегда знаем, кто к нам пожаловал, всегда есть риск, что среди возничих или охраны затесался тот, кто выдаёт себя за другого.

Лучше посторонним на глаза не попадаться.

Но здесь и сейчас мне можно всё. Сюда разве что лесовики в такую пору могут забрести, но я точно знаю, что всех их спешно отозвали в факторию. Эш расчистил путь для меня.

И моих помощников.

Дело за малым — прикончить снежного паука и разобраться, наконец, что же из них выпадает. Если атрибуты и навыки Стихий — один важный вопрос я полностью или частично закрою.

Но появится новый: как же мне забраться подальше на север, да накосить там этих пауков и родственных им тварей побольше?

* * *

Призванные умертвия тут же приступили к работе. Из отчёта лесовиков я немного представлял размеры и повадки ледяной твари. Используя эти познания, постарался успеть предпринять всё возможное ради того, чтобы заработать преимущества в бою.

Чем меньше паук успеет навалять моим умертвиям, тем дешевле обойдётся их ремонт. Или, если экономить знаки, тем меньше придётся ждать полного восстановления.

Строжайшая конспирация привела к тому, что сегодня моим мёртвым помощникам придётся сражаться без доспехов и качественного оружия. Если сами умертвия можно за большие деньги переносить в скрытом виде, с предметами такой фокус не работает. У рядовых обитателей фактории возникнут вопросы, если я оправлюсь в опасный лес с огромным баулом, набитым звенящим железом. Поэтому всё, что смог — раздал слугам то, что носил на себе.

Копьё-ари, способное колоть, рубить и резать, топорик и лук. Рурмису досталась лишь наскоро вырезанная дубина. Ну да этот помощничек в ближний бой не лезет, он, выражаясь языком компьютерных игрушек — маг-дебаффер. Тот, кто гадко гадит издали, не подставляясь под раздачу.

При помощи голых (и в придачу лишённых мяса) рук и топорика умертвия заготовили десятки кольев и основательно вкопали их в землю под наклоном в сторону вероятного появления паука. Под толстым слоем снега она почти не промерзла, да и трескучие морозы давно уже миновали.

На этом, собственно, приготовления пришлось счесть исчерпанными. В ближайшей округе мы перевели все деревца, пригодные на то, чтобы пойти на крепкие колья. Отправлять за ними умертвий дальше — плохая идея. На снежном пауке нет моей метки, я понятия не имею, где сейчас находится эта тварь.

Остаётся лишь одно — ждать.

Первый на его пути спуск к Черноводке северный монстр не пропустит.

* * *

Паук появился далеко за полдень. Я уже начал опасаться, что придётся затевать сражение в сумерках, а то и ночью. Понятия не имею, что его задержало. Хорошо, что сегодня не холодно, не замёрз ждать.

Тварь выдала себя треском деревьев на краю почти вертикального склона, нависавшего над тропой. Как я и предполагал, паук, двигаясь вдоль берегового обрыва, наткнулся на преграду. И теперь ему оставалось два варианта: попытаться спуститься, или обойти с юга.

Юг, это тепло, а на тепло у тварей пустоты аллергия. Однако ловкости у «лжепаука» маловато, чтобы по кручам карабкаться, да и обходить здесь недалеко, сверху это легко просматривается. Поэтому монстр выбрал спуск.

Задевая деревья и кусты, тварь шумно прошлась вдоль края обрыва. Вскоре поступь её затихла, но почти сразу возобновилась. Только теперь паук шёл не поверху, а спускался к нам по тропе. Шагал неспешно, устал, наверное. В печёнке уже сидит Пятиугольник — изнуряющий, жаркий край для подобных тварей. Мечтает выбраться, наконец, к реке, перемахнуть на другой берег, и ходу отсюда.

До следующей зимы.

В просвете между деревьями что-то промелькнуло. И тут же новое движение наметилось. Я не разглядел детали, но увиденного хватило, чтобы определить: эта белёсая масса не зверь в зимней шкуре. Это нечто, с чем я до сих пор не сталкивался.

Отошел за частокол, где встал рядом с Рурмисом. Умертвия расположены по местам заранее, я тоже давно готов.

Паук действительно на паука совсем не похож. Когда эта тварь позволила, наконец, себя разглядеть, я даже разочаровался. Больше смахивает на сильно растолстевшую и неимоверно мохнатую гориллу-альбиноса, передвигающуюся на четырёх гипертрофированных, нереально-длинных конечностях, вздёрнув при этом зад и опустив насаженную на плечи голову почти до земли. Размером не со слона, как представлялось из «традиционно-правдивых» рассказов охотников, но с крупного африканского буйвола точно.

Я ощутил намёк на разочарование. Даже без помощи умертвий я, бывало, справлялся с созданиями близкими по габаритам. Вспомнить тех же тсурров, которых чуть ли не голыми руками удавалось добывать.

Этот паук выглядит попроще.

Но поспешно составленное мнение осталось в прошлом, когда тварь, почуяв неладное, приподняла голову.

На меня будто весь холод севера посмотрел. В этой личине не просматривалось ничего хотя бы раз увиденного, ни одной знакомой черты. Нечто абсолютно чуждое всему живому уставилось на меня и моё воинство единственным выпуклым глазом, занимавшим всю переднюю часть шаровидной башки. Нет ни намёка на уши, нос.

Да у этой страшилы даже пасти нет. Как ОНО вообще питается?!

И чем?..

Паук будто мысли прочитал и решил любезно продемонстрировать ответ на мой вопрос. Сорвался с места с прытью, которую я не ожидал от создания, не рискнувшего спуститься с берегового обрыва Черноводки. Разбрасывая в стороны центнеры слежавшегося влажноватого снега, тварь понеслась на нас, будто разгоняющийся автомобиль с мощным мотором.

— Тройка, осторожный фас! — скомандовал я.

Умертвия у меня дрессированные, коммуникация хорошо отработана. Тройка — это значит, что приказ отдан Атто, Гуго и Девилу. Осторожный фас — атаковать основным оружием. То есть Атто не помчится врукопашную, а возьмётся за лук.

Стреляет он, к сожалению, гораздо хуже, чем при жизни. И не уверен, что против такого монстра лук хоть что-то стоит.

Но почему бы не попробовать.

Гуго с Девилом метнулись наперерез твари, замахиваясь своим не слишком серьёзным оружием. А паук, не замедлившись и даже не попытавшись применить какой-нибудь навык, промчался по умертвиям, небрежно втоптав обоих в снег и проигнорировав раны, которые ему успели нанести. Оставляя за собой след, испачканный прозрачной слизью, заменявшей кровь, обитатель далёкого севера продолжал разгоняться.