Экстремальная археология (СИ) - Каменистый Артем

А ведь он не к реке торопится. Северный монстр на меня нацелился. Похоже, ему очень нравятся теплокровные. Ни о чём другом неспособен думать, когда видит их перед собой.

— Рурмис! Ослепить! Понизить всё! — приказал я.

Скелет, некогда принадлежавший нехорошему и очень не любившему меня аборигену, подчинился, как всегда, беспрекословно. Из костяной руки заструилась дымка, несмотря на полное безветрие стремительно срывавшаяся в сторону набегающего монстра.

Похоже, подействовало, тварь дёрнулась, бег её стал неуверенным, лапы норовили подогнуться. Негативные эффекты кратковременные, но для нашего уровня мощные.

Можно бы, конечно, и остановить попробовать. Вон, Гуго с Девилом сильно не пострадали, уже подскочили, мчатся следом. Достаточно задержать монстра на секунду-другую, настигнут и начнут показывать ему, как работают прокачанные душами атрибуты и навыки.

Но я не стал. В этом нет смысла. Меня вполне устраивает, если всё будет идти так, как идёт.

Даже ослепнув от зловредного умения Рурмиса, снежный паук не остановился. Или как-то меня чуял, или просто умел придерживаться выбранного направления без помощи зрения. Так и продолжал мчаться по прямой.

И потому с разбега налетел на пару кольев, обращённых в его сторону добротно заточенными остриями.

Пробили они его знатно. Один при этом вывернуло из земли, остался торчать под толстенной шеей, второй удержался, глубоко вонзившись в середину туши.

Но я-то знал, что кол не протянет и секунды, если тварь дёрнется в другую сторону. И потому, сорвавшись с места, начал обходить раненого монстра, скомандовав:

— Рурмис! Привязать!

Теперь, даже если второй кол тварь вывернет, ей придётся подождать несколько секунд. Похоже, у неё мизерная защита от умений такого рода, вот уже третье подряд срабатывает без промаха. Это прекрасно заметно по огонькам эффектов, пробегающим по цели в момент применения.

Поспешно обогнув паука, я помчался прочь по траншее, проделанной монстром в снегу. Разминулся с Гуго и Девилом, тут же услышал, как они заработали копьём и топором, вспарывая хрустящую шкуру странной твари.

Оглядываться, чтобы полюбоваться этим зрелищем, не стал. Лишь крикнул через плечо:

— Рурмис! Замедление! И дальше свобода! Гуго, Девил, Атто! Свобода! Тройке убивать всех! Фас!

Если у твари велика ступень просветления или её аналоги, долго проклятия на ней не провисят. Увы, мои умертвия развиты не настолько достойно, чтобы на равных давать бой самым опасным чудовищам. Но, как правило, полного комплекта гадостей от Рурмиса хватало, чтобы Девил, Гуго и Атто успевали нанести противнику фатальные повреждения.

Вот и сейчас я не видел ничего, что могло пойти не так.

И, разумеется, не угадал.

Чудовище вырвалось, когда я успел отбежать всего-то на полсотни метров. И на этот раз оно помчалось не на меня, и даже не к реке попыталось прорваться. Ломая все шаблоны, направилось в сторону фактории, параллельно берегу Черноводки. Все мои умертвия понеслись следом. Рурмис, получив разрешение на свободные действия, ловко мчался по всё ещё высокому снегу вдалеке и справа, один за другим разряжая в цель откатившиеся навыки. Девил и Гуго, чуть отставали, пытаясь на ходу дотягиваться до твари своим оружием. Атто сопровождал процессию левее, на коротких остановках выпуская стрелы.

А дальше, впереди по курсу монстра, из заснеженных кустов вышел мальчик лет девяти-десяти, если не меньше. Закутан в простенькую одежонку типичную для отпрысков рядовых крестьян и прочих небогатых обитателей Пятиугольника. Шапки нет, голова замотана во всевозможное тряпьё, лишь глаза открытыми остались. Остановившись, ребёнок в ужасе таращился на приближающуюся смерть.

Паук выглядел плохо. Из многочисленных ран искрящаяся слизь изливалась литрами. Конечности заплетались, голова болталась из стороны в сторону, будто оторваться норовила. Возможно, так и есть, ведь топор Девила неслабо подрубил шею. Костяной воин дважды в одно место ударил, а он и с одного раза способен прикончить немало не самых слабых обитателей Чащобы.

Но монстр всё ещё не падал, он упрямо рвался к новому теплокровному. Который взялся здесь непонятно откуда, и умудрился в столь критический момент оказаться к чудовищу ближе, чем я.

Вот и сбилось «самонаведение» твари.

Если паук добежит, сегодня одним ребёнком станет меньше. Если не добежит, радоваться тоже рано.

Проклятье! Я ведь сам развязал умертвиям костяные руки, позволив свободу нападения. Кричать им сейчас, звать по именам — это конец конспирации. Выдам себя, как тёмного мага, с головой. После такого придётся добить бедного ребёнка, что для меня категорически неприемлемо.

Пришлось бросаться в нехоженый снег и, утопая в нём чуть ли не пояс, мчаться к месту событий.

Я успел. В последний момент успел.

Умертвия, нагнав паука чуть ли не в считанных шагах от застывшего мальчика, подрезали чудовищу жилы на задних лапах. Ну а там и Рурмис подсуетился, полностью обездвижив тварь навыком. И началась мясорубка с подавляющим превосходством умертвий. Монстр лишь Девила сумел серьёзно достать, откинув его на несколько метров. Снял немало единиц прочности, но ничего не оторвал и фатального ущерба не нанёс. Костяной воин вновь присоединился к резне.

В общем, я от снежного паука ожидал большего. И чего лесовики так его испугались? Да он ни одного моего помощника толком покалечить не успел, рвался строго к теплокровным, почти не обращая внимания на голые кости.

Повезло, что умертвия, оставшись без приказов, обычно терзают труп врага до тех пор, пока он не перестанет походить на, собственно, врага. До состояния кровавой груды мяса и костей. То есть на мальчика сразу не полезли, продолжили рвать затихшую тушу. А я, торопясь изо всех сил, чуть глаз на ветке не оставил. Очень трудно мчаться по высокому и плотному снегу, параллельно забираясь в картинки ПОРЯДКА. Именно так можно попробовать решить проблему без голосовых команд.

Да-да, я на ходу скрывал умертвия одно за другим. Они при этом стремительно рассыпались, кости зарывались в снег, где растворялись в считанные секунды.

К последнему — Рурмису, успел подскочить и взмахнуть в последний миг кинжалом. Очень уж удобно тот стоял, прямо на линии, вдоль которой уставились остекленевшие от ужасающего зрелища глаза мальчика.

Если ребёнок сейчас что-то соображает (а это вряд ли), в будущем станет уверенно рассказывать, что видел, как скелеты дрались со снежным пауком, и тот, прежде чем подохнуть, здорово их покалечил. Лишь один, мол, уцелел, но едва на костяных ногах держался, и подоспевший Гед ловко добил его ударом в хребет сзади. Ну а я все силы приложу, чтобы внушить мальчику именно такую версию событий.

Так себе история, умный посмеётся над её наивностью. Но неглупых людей в мире маловато, а в Пятиугольнике — тем более. Широкие массы и не в такую чушь верят.

«Покончив» с умертвиями, я подскочил к мальчику и присел перед ним:

— Эй! Ты откуда взялся?! Что ты здесь делаешь?

Ребёнок поднял руку, отдёрнул платок, почти скрывавший всё лицо. И я опешил, увидев перед собой сморщенную физиономию ни капли не похожую на детскую.

Корявый рот растянулся в улыбке:

— Как это что? Тебя ищу, дурачок.

В следующий миг кто-то, подкравшийся бесшумно, несмотря на снежные завалы, заехал мне сзади по затылку.

Бил мастерски и также тихо, я до последнего не догадывался, к чему идёт дело. Просто мир погас в одно мгновение.

Глава 4

Большие деньги

В себя я пришёл также в один миг. И не удивился, ощутив, что связан по рукам и ногам. Сложная поза: наполовину лежу, наполовину сижу, прислонившись головой к чему-то неровному, твёрдому и холодному. Очень похоже на то, что меня бросили на землю, где небрежно прислонили к дереву. Да ещё и шапку меховую до носа нахлобучили, так что разглядеть ничего нельзя.