Сон Милоники (СИ) - Фролова Мария

А значит, я просто обязана поставить себя на ноги. Я не знала, сколько у меня времени, но сейчас просто направляла весь свой гнев, все свое желание выпотрошить эту тварь на рассеивание проклятий, а после нужно восстановить тело. Вылечить полученные раны… А после я буду убивать! Главное сохранить ярость, не растворится в боли, не позволить себе забыть этот настрой, не дать чувству тоски и вины взять верх.

Маг наклонился ко мне, так что заслонил алтарь своим телом, но я опять не смогла его рассмотреть.

— Знаешь, — задумчиво начал он. — стоит признать, что с тобой было интересно.

Он выпрямился, в руке блеснуло серебряное лезвие. Миг растягивается в пространстве, мне кажется, что воздух вокруг тяжелеет, превращаясь в вязкую слизь. Я вижу, как в бок заносится рукоять, как переливается лезвие прекрасного в своем исполнении клинка, даже в полумраке оно сверкает чистотой. Потом время и вовсе остановилось, вместе с моим сердцем. Затем кончик кинжала дрогнул и стремительно понесся ко мне. Почему я не закрыла глаза? Почему я продолжала смотреть? Но последнее, что увидела, было сверкающее лезвие, словно пойманный солнечный зайчик. Невероятно красивый в своей безжалостности момент утонул во вспышке боли. Я просто перестала существовать, растворились все желания и мысли, даже я сама, моя суть стала просто соринкой в этом водовороте страдания.

Секунда, другая и боль стала терпимой. Нет, будь я в другом положении, то, наверное, хрипела бы, царапала бы подлокотники кресла или неистово вопила голодным вепрем, но в моем положении не было возможности дать выход, хоть как-то выразить собственные муке, а потому все, что хотелось выдавить из себя, всю боль, страх и отчаянье раненного ушли в регенерацию. Я физически ощущала, как моя мыслеформа втягивает в себя мои эмоции, словно зыбучий песок. Значит сработало! Я все-таки смогла перешагнуть барьер магии!

Только теперь я ощутила, как что-то горячее, вязкое и тяжелое спускается по лицу. Мне потребовалось время, чтобы понять: маг не собирался меня убивать. Он резанул меня по глазам, чтобы я уже точно ничего не видела. От его страхов за собственную шкуру становилось смешно. Я ликовала. Не знаю, что именно сделало то розовое вино с моей душой, но теперь мне стало казаться, что я и, правда, в клетке плоти. Тело мне не нужно, чтобы жить, более того она мне мешает. Оно источает боль, смрад и тлен. Но, не смотря на все это, я наслаждалась, упивалась его страхом. Мерзкий маленький червяк, у него хватило духу решить, что он может диктовать моей расе условия! Наивный ползучий гад, я никогда еще никого не убивала с таким наслаждением, как буду убивать его… Я впервые поблагодарила Богов за зелье, радость сейчас так ревела в сердце, что скрыть ее нет никакой возможности. Если бы не эта отрава, то маг понял бы, что у меня внутри. А я не могу этого допустить, только не сейчас. Кровь заливала грудь и живот, стекала между ног на стул, а с него на пол. Но мне было плевать, я почти не ощущала рези. Холод от утраченных уз в груди был куда страшнее, чем все пытки, придуманные этим нарциссом. И как я могла думать, что смогу жить с этой черной дырой в сердце?

— Ты сейчас меня, уже не слышишь, но я не могу не сказать! — тихо, с какой-то тоской произнес некогда любимый голос. — Мне больше всего горестно признавать свою победу. Я мечтал о ней годами, и вот я получил ее. Я мечтал, как убью тебя, как твоя кровь зальет мои руки, и вот этот момент наступил. Но я не испытываю восторга, любимая! Мне жаль, мне жаль себя, и я призираю тебя! Я так боялся, что ты прислушаешься к своему выродку, что ты раскусишь мои планы, что в ночи ты просто перережешь мне горло, я так боялся тебя, твоего ума. А на деле ты оказалась обычной шлюхой, ты ради меня, как тупая псина, предала все: свои идеалы, честь, гордость, свою связь и долг. Все ради одного мужчины, ради одного члена и пары красивых слов! Мне противно марать о тебя руки… ты не вызываешь ничего, кроме отвращения! Я не понимаю, как можно предать все, во что ты верила годами ради одного любовника! Насколько же ты тошнотворна! И теперь меня воротит от самого себя, ведь я опасался такую погань, как ты. Я, до последнего, где-то, в чем-то тебя уважал, как прекрасного воина и достойного противника, а как показал сегодняшний день, ты просто подстилка.

Могучий Велер, как же он прав! Готова согласится с каждым словом! Умный все-таки! Я и сама уже все поняла, больше никогда не предам свои идеалы ради призрачного наслаждения в коротких объятиях! Прими мою клятву, милосердная Бережена, дорогая мать, клянусь, что больше никогда не допущу утраты себя, своей преданности в угоду вере в любовь! Отныне моя жизнь будет только моей и никогда я не вручу ее мужчине. Никогда больше не доверюсь никому вот так безоглядно и слепо! Теперь только я решаю, сколько и что буду чувствовать!

Маг еще немного помолчал, потом поднял меня из кресла и понес. Видимо на алтарь. Холодный камень показался израненному телу настоящим чудом. Он успокаивал, убаюкивал.

Маг несколько минут читал воззвание, я не вслушивалась. Какими именно словами он призывал осколок неведомого оружия, мне было плевать. Отчасти, потому что была твердо уверена, что никто не обнаружит его. А отчасти, потому что мне было хорошо. Боль, накатывающая волнами и при каждом вдохе, стала отступать, а я погружаться в пьянящую пустоту небытия. Кто был в этом виноват: заклятье, раны или вино, я не знала, но к тому моменту, когда в зале наступила тишина, я уже практически перестала существовать. Что меня держало в этом мире, а главное в этом теле? Почему несмотря ни на что я еще жива? Ответ нашелся быстро: слабая едва ощутимая лазоревая ниточка связи удерживала меня. И я поняла почему раньше у мага не получалось заточить Печать. У чистокровок сама их плоть укрепляет магические нити, а у полукровок есть только благословение Богов и священная магия. С любым другим эти узы уже бы оборвались, но я все еще ощущала тепло. Тепло далекого, но самого близкого существа, которые, несмотря ни на что был частью меня, был для меня всем!

Как же смешно устроена жизнь, и как же ироничны Боги: мне нужно было все потерять, оказаться здесь, чтобы понять, что Он самое важное для меня. Он единственное, ради чего стоит хранить этот мир, Он мой дар, и Он же по-настоящему важная причина убивать. Выжить ради Него мне не хотелось. Наша связь еще совсем недавно была сильна этого должно хватить, чтобы Он не слишком серьезно пострадал, а мы провели достаточно времени вместе, чтобы и без меня Он прожил достаточно долго. Мои жизнь или смерть для Него не имеют никакого значения, но вот допустить, чтобы Он и такие как Он погибли вместе с моими собратьями, я не могу. Никто не умрет из-за моей ошибки! И ошибки тех, кто допустил жизнь этого мага на протяжении веков! Слава Велеру, что надоумил Его заблокировать узы, иначе бы был сейчас вместе со мной, а не в безопасности, далеко отсюда.

Вспышка фиолетового пламени взрезала мою темноту, и я оказалась в пустоте. Вокруг меня и раньше было темно, но не пусто. Вокруг я ощущала залу, алтарь, мага, собственное тело и боль. Не смотря на слепоту вокруг меня было пространство, и я его ощущала, чувствовала, даже теряя сознание. Но сейчас вокруг меня была пустота. Если раньше темнота была живая, она дышала вместе со мной, то сейчас вокруг, словно ничего не было. Совершенно ничего! Немыслимое состояние, весьма далекое от смерти.

— Кто ты? — спросили меня из этой пустоты.

Это были не совсем слова, здесь не было звуков, я скорее ощущала рядом со своим сознанием чье-то еще. Нечто похожее я испытала при зарождении уз, только в весьма слабом виде. Сейчас же меня буквально разделяли на сотни и тысячи частей, просматривали каждое воспоминание, мнение. Саму суть души. Это пугало и завораживало сразу. Маг был прав, эта сила была совершенно незнакома нашему миру. Переживать такое еще раз я бы не хотела. Несмотря на то, что я тоже хорошо ощущала суть этой пустоты. Только если она проникла до самых потаенных глубин моего Атмана, и рассмотрела все что хотела, даже такое, о чем я сама и не догадывалась, то я только чуть прикоснулась к поверхности. И этого мне хватило. Эта была Печать, в этом у меня не было сомнений, она и впрямь могла уничтожить все живое, если бы могла, но ее сил на это не хватит. А еще, кажется, она была удивлена.